Фантомас - Марсель Аллен

Шарло вдруг осекся.

– Боже великий, – воскликнул он. – Но этого не может быть!

– А что такое? – заинтересовался швейцар. – Неужели критикуют?

Костюмер дрожащей рукой протянул ему газету.

– Прочтите вот здесь.

Швейцар быстро пробежал глазами абзац.

– Ну и что? – разочарованно произнес он. – Тут опять про этого Гарна. Столько времени мусолят это дело, оно всем уже оскомину набило.

– Тут написано, что казнь состоится восемнадцатого на рассвете. Ведь это совсем скоро, нынче утром, буквально через несколько часов!

– Полно, дружище, вам-то что за дело! – равнодушно ответил господин Жан. – Негодяй получит наконец по заслугам, вот и все…

Шарло смертельно побледнел. Швейцар испуганно обнял его:

– Что с вами, мсье? Вам плохо?

С трудом взяв себя в руки, старик ответил:

– Нет, ничего. Просто устал. Идите, гасите свет. Через пять минут меня здесь не будет.

Господин Жан, убедившись, что все в порядке, удалился, бросив на прощание:

– Заприте за собой дверь.

– Обязательно.

Оставшись один, старый костюмер присел на ручку кресла:

– Боюсь, как бы мой беспечный хозяин не влип в какую-нибудь некрасивую историю. Не нравится мне это письмо, не нравится это предложение. Только такой человек, как господин Вальгран, с его необузданным темпераментом, мог сорваться по первому зову и ночью помчаться невесть куда. Какого черта его понесло? Что от него надо этой женщине? Может, я старый болван, но, видит Бог, если тут что-то связано с Гарном, то лучше держаться подальше от греха!

Он помолчал, потом процедил сквозь зубы:

– Надо бы сходить за ним туда… Конечно, он будет взбешен. Но вдруг ему приготовили ловушку? Может, письмо – это фальшивка, чтобы заманить господина Вальграна в западню?

Старый костюмер стал мерить комнату шагами. Наконец он остановился:

– Ладно, старик, успокойся. Может и не стоит так волноваться.

Шарло вздохнул:

– И все-таки, это свидание… Именно сегодня, на той самой улице… Да еще в обличье Гарна, которого вот-вот отправят на гильотину…

Казалось, на этот раз костюмер принял какое-то решение. Он быстро надел пальто, натянул на голову шляпу и погасил электрические светильники, освещавшие костюмерную его хозяина.

– Будь, что будет, – говорил он. – Пойду туда. Я не стану врываться непрошеным. Просто послежу за домом. И если замечу что-нибудь подозрительное или хозяин будет слишком задерживаться, тогда начну действовать. В любом случае нельзя оставлять его одного.

И, заперев дверь, Шарло повторил:

– Будь, что будет. Все равно ведь я места себе не найду. А если, не дай Бог, что-то случится, то всю жизнь буду казниться…

Чрезвычайно взвинченная, леди Белтхем мерила шагами комнату, не в силах усидеть на месте. Иногда она останавливалась, к чему-то прислушиваясь, потом продолжала ходить. Ее била нервная дрожь. Женщина была еще бледнее, чем обычно, в глазах появился какой-то лихорадочный блеск. Она часто прикладывала руку к груди, словно боялась, что сильно бьющееся сердце вот-вот выпрыгнет.

– Он не придет… – шептала леди Белтхем, в отчаянии заламывая руки. – Он не придет…

Внезапно она застыла:

– Я слышу какой-то шум! Ах, Господи, сделай так, чтобы это был он!

Женщина на цыпочках подошла к двери, открыла ее и несколько секунд прислушивалась. Затем произнесла с видом полной безнадежности:

– Нет, показалось…

Она находилась в невзрачном одноэтажном домишке номер двадцать два по улице Месье, который последние несколько недель пустовал. Его хозяин, деревенский винодел, наезжавший в Париж лишь от случая к случаю, с удовольствием сдавал дом внаем, если находились желающие поселиться в этом жалком строении, сыром, запущенном, продуваемом ветром. Но таких безумцев, к грусти хозяина, становилось все меньше и меньше.

Поэтому нетрудно представить себе удивление почтенного винодела, когда он получил письмо, подписанное именем Дюран. Там заключалась просьба о сдаче дома. Но самое поразительное то, что предлагался аванс, и какой! Три банковских билета по сто франков обнаружил в конверте пораженный домовладелец. Это была плата за целый год вперед, даже больше!

Чрезвычайно довольный, виноторговец немедленно послал квитанцию на дом по адресу, указанному Дюраном. Больше всего его обрадовало то, что теперь не придется тратить деньги на перестройку ветхой халупы, поскольку если уж нашелся человек, собирающийся жить там так долго, то наверняка он сделает ремонт. Что и говорить, такой съемщик – редкая удача! Избавившись от ключей, хозяин поблагодарил провидение и на ближайший год выкинул дом из головы.

И вот теперь по гостиной, украшенной потертым и облезлым старым креслом, диваном примерно в таком же состоянии и немудреным столиком светлого дерева, нервно ходила леди Белтхем, прислушиваясь к каждому звуку. Была ночь на восемнадцатое октября.

На столе стояли чайник с кипятком, пара чашек и несколько пирожных. Неяркая лампа слабо освещала убогое жилище.

Постояв посреди комнаты, леди Белтхем вдруг быстро подошла к маленькой, почти незаметной дверце, ведущей в небольшой кабинет. Открыв ее, женщина приложила палец к губам и прошептала в темноту, как если бы в кабинете кто-то прятался:

– Тише!

Затем, осторожно прикрыв дверь, она подошла к дивану и обессиленно села. Обхватив голову, леди массировала пальцами виски. Казалось, она делала усилия, чтобы сосредоточиться на какой-то мысли. Потом снова встала и принялась ходить, с отчаянием шепча:

– Никого! По-прежнему никого! Боже мой, неужели сегодня мне суждено все потерять? Какая безумная ночь!

Посмотрев вокруг себя, вдова лорда Белтхема содрогнулась и пробормотала:

– И это зловещее место…

Лампа, стоящая на столе, уже не светила, а чуть мерцала. Леди Белтхем подошла к ней, чтобы подкрутить фитиль. Но так и застыла с протянутой рукой.

– Тс-с… – прошептала она. – Какой-то шум. На этот раз я ясно слышала.

Женщина подбежала к двери, стараясь унять дрожь. Нервы ее были на пределе. Невдалеке теперь уже отчетливо слышались неуверенные шаги.

– Мужские… – прошептала леди Белтхем. – Неужели он пришел?

Кто-то медленно поднимался по лестнице. Звук шагов раздавался все ближе и ближе. Женщина отбежала от входа и легла на диван спиной к двери. Спрятав лицо в ладонях, она выдавила:

– Вальгран!