Закрыто на зиму - Йорн Лиер Хорст

Юстейн Хаммерснес открыл было рот, но ничего не сказал. Рука, держащая фотографию, начала дрожать.

Взгляд Вистинга упал на резиновые сапоги, которые Хаммерснес натянул на штанины.

– Где же теперь эти кроссовки? – спросил он и забрал фотографию.

Юстейн Хаммерснес покачал головой, ничего не ответив. Глаза бегали.

– Я думаю, вы их сожгли, после того как услышали в новостях, что у полиции оказались следы обуви убийцы, – сказал Вистинг, вспомнив черный дым, поднимавшийся из трубы в прошлый раз, когда он был в доме, и резкий запах внутри.

– Я полагаю также, что наши техники найдут кусочки резины или другие части этих кроссовок, – продолжил он. – Но нужные нам доказательства у нас уже есть. Все ограбленные летние дома были тщательно проверены. Эксперты-криминалисты покрыли все полы бумагой для переноса отпечатков обуви. Те же следы, что обнаружили около трупа, они нашли и в вашем доме, но решили, что убийцей был один из взломщиков, побывавших в обоих домах.

Юстейн Хаммерснес кашлянул, но промолчал. Он стоял чуть наклонившись вперед, чуть согнув колени, ритмично покачиваясь всем телом. Зрачки сузились, взгляд блуждал. Рука, сжимавшая цветную стеклянную каплю, побелела.

Вистинг попробовал установить с ним зрительный контакт, но узкие глаза бегали, как у пойманной в силки куницы. Тишина между ними была практически осязаемой, готова была лопнуть. Иногда глаза Хаммерснеса останавливались на чем-то позади Вистинга, прежде чем снова начать свое движение.

Вистинг повернулся и посмотрел в ту же сторону, потом снова на Хаммерснеса. Мужчина, безмолвно стоявший на террасе, сглотнул слюну. Бессознательно он перевел взгляд на склон, где стояли его сумки. Одна была красная с логотипом сберегательной кассы сбоку. Другая – черная нейлоновая.

Вистинг подошел к ним и присел на корточки. Одной рукой придержал, другой взялся за молнию и открыл.

Сверху лежало синее полотенце. Вистинг вытащил его. Вместе с полотенцем выпали две тысячные купюры и остались лежать на мокрой траве. Сумка была забита банкнотами. Между деньгами торчало дуло пистолета.

Вистинг услышал, как что-то разбилось позади него. Он обернулся и увидел на террасе разлетевшиеся осколки цветной капли.

Вистинг сунул руки в карманы и почувствовал, как прохладный ветер обдувает лицо. Тяжелая серая зыбь шла к берегу.

Лине вышла за ним из дома и поставила сумки на лестницу.

– Займешься окнами? – спросила она. – Я только быстро подмету пол, и я готова.

Вистинг повернулся к ней, улыбнулся и кивнул. Потом подошел к стене дома и поднял один ставень перед большим окном в гостиную.

Зазвонил мобильный телефон. Экран показал, кто звонит. Томас Рённинген, ведущий программы.

– Да? – только и произнес Вистинг после того, как нажал на кнопку «Ответить».

Известный шоумен представился полным именем.

– Поздравляю, – сказал он. – Я не могу сказать, что удивлен раскрытием дела, но впечатлен невероятной работой, проведенной следствием. У вас есть все причины гордиться.

Вистинг зажал телефон между плечом и подбородком и, ставя на место второй ставень, поблагодарил обеседника. Лине помахала ему изнутри гостиной.

– Как я понимаю, именно вы провели допрос и получили признательные показания, – продолжил Рённинген.

Вистинг пробормотал что-то о том, что так просто получилось. Томас Рённинген высказал еще несколько наблюдений о работе полиции и прокомментировал просочившуюся в СМИ информацию, пока Вистинг ставил на место последний ставень.

Когда ответ найден, он всегда оказывается таким. Простым.

Юстейн Хаммерснес приехал в дом поздно вечером и обнаружил, что его ограбили. Бродя по разрушенному дому, он услышал звуки, похожие на выстрелы. Схватил кочергу с подставки возле камина и пошел в дом Томаса Рённингена. Там грабители тоже побывали. Он зашел внутрь, чтобы ближе посмотреть на повреждения, и пока он находился внутри, туда вбежал мужчина в маске. В одной руке у него был пистолет, в другой сумка. В панике Хаммерснес поднял кочергу и огрел его по голове. Один раз, потом другой. Затем третий, когда мужчина попытался подняться и страх превратился в ярость.

Выпавшая из рук мужчины в лыжной маске сумка была открыта. Хаммерснес заметил лежавшие в ней деньги. Он схватил сумку и пистолет и сбежал.

– Это дело меня завораживает, – продолжил Рённинген. – Как разные события цепляются друг за друга и образуют нечто вроде цепной реакции. Но больше всего восхищает, как вам удалось заставить двоих убийц признаться.

Вистинг снова взял телефон в руку и встал лицом к морю. Проводил взглядом грузовой корабль. Он знал, что умеет проводить допросы. Благодаря многолетнему опыту, но и кое-чему еще, что можно было без сомнений назвать интуицией. В коллегах он тоже это отмечал. У кого-то был талант, кто-то так и не становился по-настоящему хорош в этом деле. Некоторые знали, какие вопросы заставляют беседу развиваться в нужном русле. Понимали, когда молчание прекращает быть конструктивным и начинает создавать неуверенность, могли приспособиться к тому, с кем говорили. Другие же изучали разные техники допроса, посещали курсы, изучали видео, достигали определенного уровеня, но не более того.

Он никогда не прекращал удивляться тому, как по-разному полицейские ведут себя на допросе. Тех, кому сопутствовала удача, объединяли творческая жилка, выносливость, логика, постоянное любопытство. И интуиция.

Вистинг понимал, что ложь – это самый простой выход для большинства. Так что цель любого допроса состояла в том, чтобы заставить оппонента понять, что из дела не удастся выбраться с помощью лжи. Когда тот понимал это, ощущал, что рассказать правду – значит испытать некоторое облегчение, битва была выиграна.

– Речь идет практически о том же, что вы делаете в вашей программе, – сказал Вистинг. – Вы ведь побуждаете гостей рассказать больше, чем они намеревались изначально.

– Интересно, что вы так на это смотрите, – ответил известный ведущий. – Я думал сделать преступление темой следующей программы и надеялся, что вы сможете быть одним из гостей.

Вистинг не успел ответить, прежде чем Рённинген продолжил:

– Это будет совершенно особенная программа, из ряда вон. Я, ведущий, сначала, как вы предполагали, был жертвой, потом ходил под подозрением, а вы следователь, который вытащил правду на свет.

Томас Рённинген распалился и продолжал говорить:

– Я хочу сделать передачу, после окончания которой зрители останутся с мыслью о том, что каждый из нас может стать преступником, как Хаммерснес. Господи, мы ведь знакомы. Мы соседи по дачному поселку. Он тихий скромный компьютерщик. Один бог знает, какая муха его укусила, но в тот вечер обстоятельства сложились так, что он стал убийцей и украл деньги.

Вистинг кивнул сам себе. «Хорошая тема, – подумалось ему. – Возможно, если беседа получится удачной, это заставит людей задуматься над тем, что делает из обычного человека преступника».