На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1935-1945гг. - Ханс фон Люк

«Поразил Господь людей, коней и повозки». Эти слова из хроники времен крестовых походов в Палестине, относящиеся к 1213 году, приходили мне на ум уже дважды: в декабре 1941 г. под Москвой и в 1943 г. в Северной Африке.

Клещи охвата еще не сомкнулись: далее к югу, около маленького селения Шамбуа на реке Див, оставалась пока небольшая брешь, которую не успели занять ни американцы, ни две дивизии Монтгомери. Происходило так, возможно, с одной стороны, потому, что нам пока удавалось сдерживать польскую танковую дивизию, а с другой – потому что Паттон, похоже, не стремился воспользоваться возможностью, а спешил поскорее вырваться к Сене восточнее Парижа. Очевидная враждебная настроенность Паттона в отношении Монти помогла нам в итоге вытащить из «котла» значительные по численности части, хотя всю материальную часть им пришлось бросить.

Полковник Раух и майор Брандт, командир танково-разведывательного батальона, потом докладывали о том, при каких невероятных обстоятельствах им удалось выбраться из окружения. Вместе с остатками танковых дивизий СС, которые прорвали брешь в закрывающемся кольце и держали открытым путь на восток, боевой группе Рауха удалось перейти Див вброд ночью под сильным артиллерийским огнем.

Унтер-офицер Корфлюр, командир одного из последних PzKpfw IV 4-й роты, рассказывает об этом следующим образом: «19 августа приказ звучал так: “Каждый за себя”. В сопровождении второго PzKpfw IV мы двинулись на восток. Видя полуголых, обгоревших танкистов, мы поклялись, что не дадим прикончить себя в «котле». То было адское путешествие. Пытаясь объехать колонну на гужевой тяге, мы свалились в кювет, и нам пришлось бросить наши танки. Пошли дальше пешком. Ночью мы проскочили мимо противника, воспользовавшись его замешательством. К утру «котел» остался позади, и мы были спасены – пока».

В прорыве принимал участие и лейтенант Геллер из 8-й роты тяжелого вооружения 192-го полка. «Мы получили приказ оставить позиции ночью с 19 на 20 августа и прорываться в направлении Трена. Там все еще оставалась брешь шириной около 5 километров, где действовали только отдельные отряды разведки неприятеля. Для нашей измотанной боями части отступление в ночное время было чем-то уже свыше человеческих сил.

Чем ближе мы подходили к точке прорыва, тем более отвратительные сцены открывались нашему взору. Дороги блокировала подбитая и сгоревшая техника – по две или три единицы в ряд, – рвались боеприпасы, горели танки, и лошади бились в упряжках, не в силах перевернуться со спины до тех пор, пока кто-нибудь не высвобождал их. В полях всюду царил подобный же хаос. Вражеская артиллерия била по отступавшим со всех сторон, а все спешили и спешили на восток. Нам пришлось продвигаться через Сен-Ламбер. Был создан маленький оперативный штаб, колонну возглавили танки “пантера” и “тигр” из дивизий СС.

Невзирая на беспрестанный огонь противотанковых и полевых орудий противника, мы смогли проложить себе путь дальше. Подбитые танки и прочую технику сдвигали в сторону, на обочинах лежали многие раненые и убитые – те, кому не случилось прорваться раньше. Смотря по наличию места, мы подбирали раненых или по меньшей мере оказывали им помощь.

Мы выскочили из бронетранспортеров, чтобы помочь танкистам СС и нейтрализовать противотанковые пушки неприятеля. Два генерала, пехотные дивизии которых были стерты с лица земли, просто покачали головами, давая добро на нашу отчаянную попытку прорыва. Они пошли с нами.

Ночью мы сделали короткий привал, чтобы дать отдохнуть людям и позаботиться о раненых. В результате отважного броска танкистов СС противник понес такие большие потери, что не смог закрыть кольцо на следующий день, 21 августа. Пока танкисты держали проход открытым, все больше и больше отдельных групп, некоторые очень маленькие, просачивались через него на восток. Мы проложили себе курс по компасу и двинулись вперед – мы снова сбежали из ада».

Во второй половине дня 21 августа все было кончено – крышка «котла» захлопнулась. Как могли люди прийти в себя после кровавой мясорубки, которую они пережили?

Дать точные цифры потерь в Фалезском «котле» едва ли возможно. Согласно оценкам, в окружение попали от 90 000 до 100 000 человек. Несмотря на отчаянные просьбы дать приказ на отход нашим дивизиям, пока еще не было поздно, Гитлер оттягивал все до последнего момента. Известно, что около 10 000 погибло, но от 40 000 до 50 000 человек сумели вырваться. Примерно 40 000 человек попали в плен, включая и несколько штабов и остатки 15 дивизий, в основном пехотных. Тот факт, что такое большое количество людей смогло выбраться из кольца и немедленно перегруппироваться для оказания противодействия, говорит о высоком уровне их выучки.

Но опасность еще не миновала.

Я в итоге пробился к дивизионному командиру, который сказал мне:

– Ситуация совершенно неуправляема. Все, что известно, это то, что 18 августа генерал Паттон вышел к Шартру, к юго-западу от Парижа, и 21 августа – к Сене в районе Фонтенбло. Согласно не подтвержденным пока данным, он сумел форсировать Сену и создать два небольших береговых плацдарма. Из Шартра, – продолжал генерал Фойхтингер, – Паттон повернул на север, и части его армии устремились в район Руана. Как видно, остановить его некому. Нам угрожает новый «котел» – южнее и западнее Сены; все мосты, похоже, уже уничтожены.

Я уполномочен немедленно перебросить на тот берег Сены боевую группу Рауха и танково-разведывательный батальон, которые оставили почти всю свою материальную часть в кольце, и передислоцировать их в район северо-восточнее Парижа, где они получат пополнения и технику. Дивизионный штаб переместится еще дальше к востоку, по всей видимости, в район к западу от Вогезских гор, чтобы создать оборонительные рубежи и пункты приема частей, отступающих с юга Франции.

– Вы, Люк, – продолжал Фойхтингер, – примете командование над всеми частями дивизии, сохранившими способность действовать; район сбора – к северо-востоку от Руана. Танков у меня больше нет, но вы получите последние два отряда из состава разведывательного батальона.

Если Монтгомери сейчас ударит со всей решительностью, я сомневаюсь, что вам удастся даже перейти Сену. Для начала вы постепенно отойдете по направлению к Сене, где оставшиеся силы саперного батальона будут ждать вас с последними понтонами.

Отныне вы предоставлены сами себе. Не могу сказать, где вам удастся добыть горючее, боеприпасы и продовольствие. Все – сами по себе. Что же касается маршрута вашего продвижения на восток и цели назначения – района, где именно соберется дивизия, вы получите дальнейшие распоряжения до моего отбытия.

Всего наилучшего, Люк. Сохраните как можно больше людей из нашей дивизии.

В тот решающий день, 21 августа, мои люди занимали оборонительные позиции. 22 августа я вывел их из соприкосновения с неприятелем. Слава богу, Монтгомери преследовал нас не слишком настойчиво. Даже наоборот, он действовал очень осторожно, не желая ничем рисковать. Это дало нам немного «воздуха». Союзническая авиация более не могла так радикально влиять на события, потому что часто было невозможно с воздуха отличить своих от противника.