Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель Эго - Томас Метцингер

Наше классическое понимание достоинства говорит, что следует уважать все человечество в целом – не только других, но и себя. Очень скоро уважать поведение человечества в целом станет невозможным. Историческая новизна этого факта в том, что перед изменением климата пасует этически и интеллектуально человеческий род в целом. Мы не уважаем тех людей и животных, которые будут жить на этой планете после нас: мы сознательно отказываемся признавать в них мыслящих существ, имеющих свои цели и способных страдать. И все труднее будет всерьез принимать как мыслящих существ себя, поскольку мы сознательно игнорировали важные факты и организовали себе самообман на государственном уровне. Достоинство – это отношение между индивидуумом или группой и сообществом всех мыслящих существ, способных страдать, в особенности еще не рожденных людей и животных, которые будут существовать на планете в будущем. Наше нынешнее поведение глубоко недостойно, поскольку причиняет огромный долговременный вред этому сообществу, радикально снижая, например, качество жизни, а также реальную свободу действий будущих сознающих существ. Но представитель вида, намеренно совершающего неэтичные и безрассудные поступки, не может уважать этот вид в себе. Для немногих, кто это сознает, возникает новая проблема. Как человек может сохранить уважение к себе в то время, когда все человечество в целом утратило достоинство?

В то же время наше научно-философское представление о себе основательно углубляется. Наши теории о себе и особенно о своем сознании изменяются. Выше я называл этот второй, происходящий одновременно процесс «натуралистическим поворотом в представлении о человечестве»: генетика и когнитивная нейронаука, эволюционная психология и современная философия разума сумели выработать для нас новый образ самих себя, все более подробное теоретическое понимание глубинных структур нашего сознания, его нейронных основ и биологической истории. Волей-неволей мы начинаем рассматривать свои психические способности как природные характеристики биологического происхождения, как свойства, объяснимые научными методами, в принципе контролируемые технически и, может быть, переносимые даже на небиологического носителя. Ясно, что и это обстоятельство бросает человечеству в целом интеллектуальный вызов. Субъективно многие могут воспринимать его как новую угрозу, потенциальное оскорбление и, по выражению Фрейда, нарциссическую рану, опасную для цельности нашего внутреннего мира. Пока еще неясно, открывает ли такой новый научный взгляд неизведанные возможности, поможет ли он нам со временем в решении объективных проблем внешнего мира. Однако, учитывая глобальный масштаб вызова, это кажется невероятным. Неясно также, существует ли скрытая, внутренняя связь между двумя масштабными интеллектуальными вызовами человечеству: быть может, эта связь состоит в единой, объединенной стратегии поиска верных ответов на уровне коллективного действия или хотя бы в выработке личной этической позиции, которая станет опорой индивидууму, даже если человечество в целом проиграет.

В конце этой книги я говорил о том, что в начавшемся историческом переходе самым серьезным вызовом теории может стать следующий вопрос: «Возможно ли, и каким образом, примирить в новой ситуации интеллектуальную честность и духовность?» Вскоре после выхода книги эта мысль вызвала огромный интерес. Нижеследующий очерк, включенный в переработанное и несколько расширенное немецкое издание 2014 года, может считаться эпилогом к «Тоннелю эго», как пояснительное послесловие, а может быть, и как начальный пункт совершенно нового направления мысли, тема нового разговора. В то же время это первое письменное резюме главной идеи публичной лекции, которую я прочитал в Берлине 27 ноября 2010 года, в конце междисциплинарной конференции на тему «Медитация и наука». Расшифровка и видеозапись этой лекции уже есть в Интернете1.

В первой части этого очерка я вкратце обсуждаю, что может означать сегодня понятие «духовность». Во второй части я привлекаю внимание читателя к концепции «интеллектуальной честности». После этого прояснения терминов я в третьей части поднимаю вопрос о том, существует ли внутренняя концептуальная связь между духовностью и строго рационалистическим, научным мировоззрением. Поскольку вопрос этот касается нас всех, я решил сформулировать дальнейшие рассуждения, по возможности, просто и доступно. Но хотелось бы с самого начала указать, что ради простоты приходится кое-чем поступиться. Дальнейшие размышления не соответствуют уровню академической философии как в историческом, так и в систематическом плане. Например, концепция духовности в философии и теологии имеет многовековую историю, а мои беглые замечания на тему интеллектуальной честности не только игнорируют историческое понимание, но и концептуально куда более поверхностны, чем уровень анализа, предлагаемый современной философией сознания и эпистемологией. Для читателя, который хотел бы глубже проникнуть в теоретические дискуссии, я включил в сноски указатель научной литературы, с которой можно начать. Но, работая над этим очерком, я надеялся, что даже не слишком мощный и тонкий инструмент поможет отыскать ту точку, которая в конечном счете окажется по-настоящему важной.

Как я уже указывал вначале, в следующие десятилетия и века человечеству придется пройти через серьезное экологическое «бутылочное горлышко», причем узким местом окажется понимание себя как вида мыслящих существ. В специфическом контексте этого переходного исторического периода первоочередную важность приобретут следующие вопросы: может ли существовать вполне светская форма духовности? Или сама эта идея некогерентна – при ближайшем рассмотрении не описываема в осмысленных терминах без впадения в явные противоречия? Эта философская проблема, которая заключается в вопросе о внутренней структуре, условиях, при которых возможна внерелигиозная форма духовности, настолько интересна и для многих приобрела такое значение, что подходить к ней следует очень осторожно и малыми шагами. Поэтому в следующих трех разделах я хочу задать три совсем простых вопроса. Что такое духовность? Что именно понимают под интеллектуальной честностью? А также существует ли внутренняя связь между этими двумя позициями в мире и в нашем сознании?

Что такое духовность?

Хотя это не строгий философский текст, я все же постараюсь защитить три следующих тезиса:

1. Противоположностью религии является не наука, а духовность.

2. Этический принцип интеллектуальной честности можно рассматривать как частный случай духовности.

3. Научность и духовность в своих чистейших формах возникают из одной и той же основной нормативной идеи.

Доказательства в пользу каждого из трех тезисов будут постепенно развиваться по ходу этого очерка, как будут развиваться и предварительные ответы на три наших первых вопроса – и, надеюсь, новая точка зрения на глубочайшую проблему, лежащую в их основании.

Обратимся пока к концепции духовности. Есть ли в ней что-то вроде логической основы, суть духовного мировоззрения? В истории западной философии латинский термин spiritualitas имел три основных значения2. В первом значении это культурное и юридическое определение, относящееся ко всему spiritualia в противоположность временным заведениям, или temporalia. Соответственно, spiritualia – это церковные службы, причастие, юрисдикция, места поклонения и культовые объекты, церковнослужители и лица, принадлежащие к церковным орденам. Второе значение – это старинная концепция религиозной духовности, относящаяся к различным аспектам религиозной жизни и противопоставленная carnalitas, то есть «плотскому». Третье, философское, значение духовного обозначает существование и пути познания нематериального. Здесь ему противопоставляются corporalitas и materialitas (телесное и материальное). Впрочем, я не стану глубоко вдаваться в историю, а хотел бы поинтересоваться, какое понимание этого слова разделяют многие представители западного мира, которые сегодня называют себя духовными. Любопытно, что после Второй мировой войны в странах Запада возникла своего рода духовная контркультура, представители которой практиковали духовность, далекую от церкви и религиозных организаций. Ныне самая распространенная ее форма – это, вероятно, осознанные медитации или медитации прозрения по классической буддистской традиции випассаны. Этот вид медитации изначально почти нейтрален касательно мировоззрения, но существует и полностью секуляризированная версия – так называемое «основанное на осознанности снижение стресса» (mindfulness-based stress reduction или MBSR)3. Кроме нее существует бессчетное множество других форм медитации, часто включающих движение, – таких как выросшая из индуистской практики йога, духовные боевые искусства, подобные китайскому «бою с тенью» тайцзицюань, или медитация на ходу кинхин, практикуемая в некоторых школах дзен. Существуют и не столь древние духовные упражнения из христианства, например по св. Игнатию. Для многих из этих практик характерна идея, что регулярное и точное формальное исполнение служит основой постепенного преображения в повседневной жизни. Итак, у нас есть первая характеристика определения: наиболее современные, живые формы духовности являются не столько теорией, сколько практиками, с конкретными формами внутренней деятельности, речь не идет о благочестии или догмах той или иной веры.