Первая волна: Сексуальная дистанция - Мила Левчук

– Нам еще мольберт надо купить, – он широко улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и она с визгом бросилась ему на шею, обливаясь слезами счастья. У нее дрожали руки, неужели все это правда?

Вольский улыбался так, что болело лицо, чувствуя, как она трепещет от восторга в его объятиях. За эти слезы он готов был что угодно отдать! И за поцелуй, который последовал за этим: счастливый, страстный, они моментально завелись, задышали, глядя друг другу в глаза взглядами, затуманенными пеленой возбуждения.

А потом был магазин нижнего белья, такого дорогого, что Альбина прикоснуться к нему боялась, а девочка консультант все щебетала, щебетала, подсовывая ей комплект за комплектом через дверцу.

– Смотри, тебе нравится? – она вышла из кабинки в черном кружевном белье, таком тонком, будто нарисованном на ее нежной коже.

Его взгляд заcкользил по изгибам тела любимой женщины. По груди того прекрасного размера, когда она сама собой стоит сосками в небо и аккуратно помещается в ладонь. По маленькой круглой заднице, похожей на сбывшийся эротический сон, в ажурных кружевах и с ремешками до изящно изогнутой поясницы. Альбина вытянулась на цыпочки и игриво повертелась, поглаживая себя кончиками пальцев по изгибу бедра к неправдоподобно тонкой талии с отчетливо прорисованным вертикальным рельефом мышц на плоском животе.

Когда-то в школе он помнил ее гадким угловатым утенком, которого дразнили за худобу и бледность, а теперь эта лебедь сводила с ума скульптурным совершенством проступающих ключиц и изгибом длинной шеи.

Ощущая в штанах прилив небывалого энтузиазма, он наблюдал, как она танцует для него, вращаясь и подняв обе ручки вверх, а потом одна заскользила пальцами по второй от запястья вниз. В Алекса полетел игривый взгляд через плечо. Его ударило в живот тугой возбуждающей волной и едва не выбросило из кресла навстречу эротическому совершенству ее невысокой, но будто вертикально вытянутой фигуры. А эта лисица повернулась бочком, облизнулась, улыбнулась, закусив нижнюю губу, и вильнула попкой.

– Девушка, оставьте нас ненадолго, пожалуйста, – со всей душевной искренностью попросил Вольский, глядя на консультантку ласковым взглядом.

– Но у нас…

– Пожалуйста, я все куплю! – улыбнулся он. – Мы будем очень тихо!

Девушка покраснела и с блуждающей на губах лукавой улыбкой вышла из примерочной. В следующую секунду он сорвался с места и налетел на Альбину, которая только того и ждала. Он подхватил ее, оторвал от пола и внес в кабинку, а она обняла ногами, вцепилась руками и целовала шею, обсасывала мочку уха и с голосом дышала так, что внутри все закипало как в недрах вулкана.

Алекс закрыл дверь изнутри и, задыхаясь от похоти, вжал в стену вожделенную женщину, которую все-таки отбил у соперника, перекинул через плечо и утащил в свою первобытную пещеру. Где и взял, отодвинув тончайшие трусики в сторону, быстро, уверенно, горячо, крепко зажав ей рот широкой ладонью, чтоб стонами не подняла на уши весь торговый центр. Он чувствовал, как она сжимает его внутри, как стремится бедрами навстречу и хочет до дрожи, до выступающих слез, и сам трясся от возбуждения и восторга, с каждым толчком повышая градус нарастающего наслаждения и томительного напряжения. Отобрал, увез, овладел… Какое же это безумие и кайф – ощущать свою женщину СВОЕЙ! И хотелось еще глубже, еще резче, еще сильней. А она сжимала пальцами его запястье, тихонько жмурилась, запрокинув голову, и мычала ему в ладонь, содрогаясь от оргазма, пока он бешено дышал ей в ухо.

Алекс взял все, что она мерила, и так же поступил в магазине одежды. Под конец этого дня они оба валились с ног от эмоций, усталости и уснули в тесной кровати, крепко сплетясь руками и ногами, утомленные и счастливые.

Было немного за полночь, когда Вольский в неясной тревоге открыл глаза, будто и не спал вовсе. Он прислушался к тишине, разбиваемой тиканьем часов в соседней комнате, пытаясь понять, что именно выхватило его из сна и породило эту безотчетную тревогу. Прошла минута… но он по-прежнему слышал только грохот сердца и мирное дыхание любимой женщины в шею. Еще одна… он хотел было обругать себя за паранойю и снова погрузиться в сон, как вдруг явственно услышал звук, который мощным электрическим разрядом прошил все тело: медленный, осторожный щелчок затвора из-за входной двери, который он не спутал бы ни с чем в этой жизни.

Бешеным взрывом адреналина его выбросило из кровати в момент, когда дверь с треском вылетела от удара снаружи и квартира наполнилась командными выкриками и грохотом множества ног.

Ничего страшнее в своей жизни я не переживал. Ничего! Даже когда думал, что умру в ледяной зловонной яме, даже тогда я не испытал такого градуса отчаянья и ужаса. Я побелел, руки затряслись, грудь стиснуло ледяным холодом, мешая дышать, в ушах зашумело, эхом отражая глухой грохот сердца, глаза смотрели, но не видели. Спотыкаясь и падая, и не веря в реальность происходящего, я вывалился из-за компьютера и в чем был побежал на улицу. Меня прошило октябрьским пронзительным ветром, в лицо ударило мерзкой моросью.

Дверь в ее парадную была заперта, и я, промахиваясь по клавишам, набрал номер квартиры на домофоне.

Гудок…

Что я ей скажу? Как оправдаюсь? Было только это? Лишь один раз? А похоже было, что мы с красоткой с видео только познакомились? Нет конечно…

Гудок…

Начну врать, выкручиваться – поймет. Она умная и уже наверняка сопоставила и мой странный вид нашкодившей псины, и внезапную напористость, и расширенный кругозор под юбкой…

Гудок…

А если правду сказать, то сколько? Всю нельзя, она как кислота растворит ее полностью. Мне и самому вспоминать было и стыдно, и жарко, как я все это посмел?

Гудок…

Что если не простит? Как такое простишь? Что сказать? Что сказать? Господи-и-и-и-и… что же они не открывают? Вечность же стою!

Гудок…

– Кто там?

– Елена Сергеевна, это я, пустите, пожалуйста, это очень важно! – дрожащим голосом забормотал я.

– Не надо, Леша, иди домой.

– Пожалуйста, Елена Сергеевна! ПОЖАЛУЙСТА! Я должен с ней поговорить!

– Она не хочет. Уходи. – Клац. Домофон замолчал.

Я упрямо натыкал снова, но сигнал не пошел. Они выключили домофон. Я стоял под ветром и дождем в одной футболке, обхватив себя за плечи, стучал зубами и ждал, когда кто-нибудь выйдет, чтобы попасть в парадную. Мне не было себя жалко, я хотел замерзнуть тут насмерть, чтобы завтра по дороге в школу она перешагнула через мое окоченевшее тело. Не пойду за одеждой, упрямо думал я, содрогаясь от холода. Лучше мне сдохнуть!

Когда я вконец окоченел, из парадной вышел сосед с собакой и аж шарахнулся в сторону, когда я ворвался мимо него. Я взлетел по ступенькам и вдавил кнопку звонка. Без единой мысли стоял и звонил без остановки, пока не щелкнула дверь. Меня резко бросило в жар, и я отступил на два шага. В просвете двери появился отец Альбины. Его лицо выражало раздражение и неприязнь. Я обмер.