Путь в Царьград. Бремя русских - Александр Харников

Последний пункт этого сообщения заставил императора задуматься, а потом продиктовать адъютанту телеграмму, в которой он приглашал приехать в Петербург из Одессы виднейшего русского микробиолога Илью Ильича Мечникова. Ему император решил предложить возглавить кафедру микробиологии в создаваемом Императорском Биологическом институте. Положение облегчалось тем, что института Пастера в Париже еще не было, и Илья Ильич еще не отбыл в эмиграцию, чтобы получить в нем место. Не были забыты и крупнейшие русские физиологи: Иван Михайлович Сеченов и Иван Петрович Павлов. Их также пригласили поработать в этом институте. Югороссия – это, конечно, важно, но и у его наследника тоже должна быть самая лучшая медицина, способная лечить болезни, считающиеся сейчас неизлечимыми. В конце XIX века Россия как никогда была богата на таланты.

Но не медициной единой живо Государство Российское. Сегодня утром на прием к нему «по очень важному вопросу» попросился профессор Санкт-Петербургского университета Дмитрий Иванович Менделеев. Император понимал, почему профессор Менделеев не захотел сообщать письменно, о чем он хочет говорить с ним. В настоящий момент великий русский химик работал над двумя важнейшими для государства вопросами. Он занимался проектом промышленной переработки нефти и трудился над возможностью безопасным способом получать пироксилиновую взрывчатку и изготавливать на ее основе бездымный порох для русского стрелкового оружия и артиллерии.

С этой целью Дмитрию Ивановичу еще два месяца назад были переданы образцы патронов к югоросскому стрелковому оружию и артиллерийского пороха, используемых при комплектовании выстрелов для самоходных гаубиц Мста-С и пушке-миномету Нона-С.

Немного подумав, император позвонил в колокольчик, вызывая в кабинет дежурного адъютанта.

– Поручик, – сказал он появившемуся на пороге кабинета офицеру, – как только явится профессор Менделеев, немедленно и без задержек проводите его ко мне.

Поручик кивнул, щелкнул каблуками и сказал:

– Будет исполнено, ваше императорское величество.

Полчаса спустя, там же

– Добрый день ваше величество, – сказал, входя в кабинет, профессор Менделеев. – Я рад, что мне не пришлось долго ждать вашего приглашения.

– Здравствуйте, Дмитрий Иванович, – приветливо поздоровался с великим химиком император, – я понимаю, что ваше желание увидеться со мной не вызвано праздным желанием просто поболтать с монархом. А потому мне хотелось бы знать – какие важные причины заставили вас искать встречи со мной?

– Вы правы, ваше величество, – кивнул Менделеев, – дело, которое заставило меня побеспокоить вас, весьма важное. Оно касается вопросов усиления обороноспособности России и возможности отражения стоящих перед ней угроз.

– Пироксилин, Дмитрий Иванович?! – понимающе кивнул император. – Я не ошибся?

– Он самый, ваше величество, – ответил Менделеев, – а также продукты его переработки, включая бездымный порох для ружей и артиллерии.

– Что ж, отлично, – с довольной улыбкой сказал император, снова берясь за колокольчик, – только обождите немного…

– Поручик, – сказал он снова появившемуся на пороге адъютанту, – немедленно сообщите штабс-капитану Бесоеву, что я желаю его видеть…

Поручик щелкнул каблуками и вышел. А император одобрительно посмотрел на профессора Менделеева.

– Дмитрий Иванович, – сказал он, – прошу извинить меня, но я бы хотел дождаться штабс-капитана Бесоева, моего помощника в подобных вопросах. Будет лучше, если наша беседа продолжится в его присутствии.

– Я понимаю, – кивнул Менделеев, – перед началом работы над этой темой мне пришлось иметь довольно продолжительную беседу с этим молодым человеком, который своими советами и подсказками натолкнул меня на несколько интересных решений, которые и привели к столь быстрому успеху. Конечно, я мог бы дойти до этого и сам, но тогда бы мне потребовалось куда больше времени, чтобы добиться искомого результата.

– Вы правильно рассуждаете, Дмитрий Иванович, – заметил император, – речь идет о том, чтобы как можно быстрее подтянуть уровень развития нашей науки и техники к уровню Югороссии. Я хотел, чтобы наша армия и флот были бы оснащены самым новейшим и мощным оружием. Ибо все в этом мире бренно, и наши сегодняшние друзья в Европе очень быстро могут перестать быть таковыми, стоит уйти из жизни Бисмарку или императору Вильгельму.

Ведь кронпринц Фридрих с упорством, достойным лучшего применения, ориентируется на Британию. И я предвижу, что в будущем это может привести к весьма неприятным для России политическим последствиям.

– Я все прекрасно понимаю, – сказал Менделеев, – поэтому-то я и старался сделать все как можно быстрее.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и на пороге появился штабс-капитан Бесоев.

– Вы вызвали меня, ваше величество? – спросил он.

– Да, Николай, проходи, – сказал император, – вот, Дмитрий Иванович утверждает, что он уже достиг успеха в пироксилиновом вопросе. Хотелось бы обсудить это дело в твоем присутствии.

– Более того, – вступая в разговор, сказал Менделеев, – в нашей университетской лаборатории я исследовал предоставленные мне образцы порохов и обнаружил, что ружейный порох состоит из двух компонентов, а артиллерийский из трех. Причем в качестве растворителя нитроцеллюлозы и пластификатора в обоих случаях используется нитроглицерин. А ведь это довольно капризный и опасный продукт для использования его в промышленном производстве.

– Вы абсолютно правы, – сказал Бесоев, – но эта технология, если я не ошибаюсь, уже давно освоена в Британии. И надо найти возможность ее замены на более безопасную.

– Я понимаю, – сказал Менделеев, – но давайте я расскажу вам обо всем по порядку.

Начнем с самого пироксилина. Мною установлено, что под угрозой самопроизвольной детонации находится плохо промытая от кислоты нитроклетчатка, или иной продукт, который начал подвергаться саморазложению из-за того, что его влажность меньше трех процентов. Пироксилин с влажностью в пять-семь процентов легко подорвать обычным детонатором. А пироксилин с влажностью двадцать-тридцать процентов требует для своей инициации уже довольно сильного взрыва. Продукт с влажностью в пятьдесят процентов и более не способен взрываться вовсе. Эта чувствительность к уровню влаги сильно затрудняет использование пироксилина в качестве взрывчатки, ибо требует постоянного контроля при его хранении.

– Понятно, – сказал император, – но в нашей армии и флоте есть виды боеприпасов, имеющих герметично закрытый корпус, внутри которого влажность практически не меняется.

– Да, это так, – кивнул головой Бесоев, – но может, все же лучше не останавливаться на влажном пироксилине как на военной или промышленной взрывчатке, а сразу переходить к промышленному производству тринитротолуола. Это взрывчатое вещество куда мощнее пироксилина, флегматично к детонации и безразлично к уровню влаги и контакту с металлическими поверхностями. Оно не токсично, чем грешат производные пикриновой кислоты.