У волшебства запах корицы - Надежда Мамаева

— Что тебе принести из дома?

— Ручку и тетрадь, чтобы было удобно писать. Видно, когда головой об асфальт ударилась, мысли в голове появились. Вот и хочу записать.

— Хорошо, доченька, но ты, пожалуйста, больше так не умней. — Мама попыталась пошутить, и я улыбнулась ей в ответ, хотя хохма и вышла корявой. Сейчас главное было не в словах, а в том, что они рядом.

На следующий день, когда пришла мама и подруга Анжела, принесшая от группы целый мешок фруктов с пожеланиями скорейшего выздоровления, я стала обладательницей целого набора ручек и общей тетради со спиральной пружиной.

Писать было неудобно. Рука не слушалась, но я упорно вела дневник. Описывала день за днем события, недорассказанные бумаге. Становилось легче. В этом мире, как и в том, я могла поделиться абсолютно всем лишь с белыми листами.

Через неделю мне разрешили сидеть: позвоночник, в отличие от ребер, оказался крепким. Одна тетрадь была полностью исписана. В палате я получила прозвище «летучая мамашка». Кто-то из женщин меня жалел, кто-то презирал. Мне было все равно, но ровно до того момента, пока бедовая Варька (женщина далеко за сорок, с ампутированной правой грудью и неиссякаемым оптимизмом) вбежала в палату и сообщила:

— Летучая, к тебе там жених пришел. Красиииивый… Высокий, светловолосый, а глаза-то, глаза. Не будь твоим, в коридоре охмурять бы начала. Встречай, щас будет.

Я же в первый момент внутренне сжалась. Высокий, красивый, из этого мира? Лихославский? Пришел каяться? Угрожать? Заставить замолчать?

Внутри меня что-то закипело. Еще месяц назад я бы попыталась избежать грядущего разговора любым способом: закатила бы истерику, всполошила всю палату, притворилась бы впавшей в кому на худой конец. Но не сейчас. Я, как боец, внутренне приготовилась к словесному спаррингу.

Запал моментом угас, когда я увидела его. Во фланелевой клетчатой рубашке, потертых джинсах, с обрезанными волосами и обеспокоенным взглядом, в котором сквозила какая-то одержимость, я бы даже сказала, безумство.

Арий. Это не мог быть он. Он остался в том мире. И тем не менее.

Так получилось, что лежачей в палате была я одна. Арий обвел моих соседок взглядом и попросил:

— Можно нам поговорить. Наедине.

Женщины гуськом, друг за другом, начали выходить. Я была уверена, что, как только закроется дверь, к щели припадет не одно любопытное ухо.

— Все, полог поставил! Можете говорить о чем угодно, влюбленные… — Фир, вылезший из волос дракона, был, как всегда, неподражаем.

Но мы оба молчали, лишь смотрели друг на друга. Таракашка не выдержал.

— Я что, зря магичил? — А потом, ощутимо дернув Ария за ухо, прошептал так, чтобы я точно услышала: — Ну, давай, что завис, ящер, как репетировали.

Арий подошел ко мне, встал у кровати на одно колено и голосом, в котором слышалось волнение, произнес:

— Я все знаю. И про подмену, и про Салика Чейдру, и про то, что мой мир — не твой. Поэтому я здесь, Наташа, и если ты согласишься быть моей женой, мне будет совершенно не важно, что нас свяжет: брачная клятва или запись в ЗАГСе.

Последнюю аббревиатуру он выговорил старательно, словно она была зубодробительной.

Я смотрела на него, на руку, в которой он держал кольцо, которое даже на вид было мне явно велико, со здоровенным камнем посередине, и не могла сдержать улыбки. А потом схватила, но не украшение, а воротник рубашки, притянув Ария к себе, и прошептала ему прямо в губы:

— Если ты, ящерица хвостатая, надеялся на «нет», то ты жестоко просчитался. Я выйду за тебя замуж и в этом мире тоже, и нашего ребенка через восемь месяцев из роддома тоже тебе придется встречать.

Лицо опешившего дракона, переваривающего новость о том, что он скоро станет папой, я запомнила на всю жизнь. Как и его руку, которую он осторожно с моего разрешения положил на живот. Было такое ощущение, что он притронулся ладонью к величайшей драгоценности.

Испортил все Фир, который невесть каким образом оказался у меня на плече.

— Ну вот и отлично! А ты волновался. Я же говорил, что моя девочка любит тебя, дурака крылатого!

Фир трещал, заполняя паузу и болтая за семерых.

Как оказалось, ничего с подменой не вышло. Хотя и татуировку Кассандриоле нанесли, и красиво ее на камнях разложили, дабы сомнений не возникло: девица выпала из окна и по причине этого потеряла память. Арий, вернувшийся из острога, только дотронулся до ее щеки, как заподозрил неладное. Три дня нарезал круги в небе, пока его супруга поправлялась, а потом не выдержат и устроил ей допрос. Кесси держалась, как могла, но дракон в ярости оказался совершенно непредсказуем. Когда девица наотрез отказалась говорить, он просто схватил ее за шею и наклонил лицо к зажженным свечам канделябра. Когда волосы Кассандриолы вспыхнули, Фир, бывший свидетелем сей сцены, не выдержал первым и, обнаружив себя, рассказал Арию о подмене.

Дракон же, недолго думая, схватил таракашку и через порталы заявился к Глиберусу. О содержании чисто мужского разговора мой усатый напарник умолчал, лишь обмолвившись, что после рандеву его уже бывший господин стал изрядно заикаться и с перепугу вывел формулу трансграничного переноса энергии, над которой до этого корпел двенадцать лет.

Арий же, после того как узнал, что его так ловко обманули, сначала разозлился (и на меня, кстати, тоже), но удержал его от необдуманных поступков… Эрин, явившийся к нему с бутылкой вина и серьезной беседой. Начал эльф с того, что завидует хозяину дома: его женщина его по-настоящему любит и готова на все, чтобы его спасти. Не то что отдать себя другому, даже умереть. За что тут же и получил в глаз. Леголасообразный, в душе которого тоже бушевала буря, ответил тем же. Как результат — разговор этих двоих продолжился лишь тогда, когда в кабинете хозяина не осталось ни одного целого предмета мебели, включая гардины. Эльф рассказал Арию о случившемся без утайки, лишь сокрушаясь о женском коварстве и великий силе любви, которая, увы, к нему никакого отношения не имеет.

После такой чудно проведенной ночки за бутылкой бурбона дракон отписал письмо матушке и отправился в наш мир.

— А как же ты здесь? На земле же нет других драконов и магии… — начала было я, но была перебита насмешливым хмыканьем Фира.

— Это пока у тебя магического дара не было, для тебя в этом мире не существовало ни драконов, ни оборотней, ни вампиров, ни магии. Поверь мне, дорогая. Они здесь есть, хотя и искусно скрываются среди обычных людей. Кстати, местная община крылатых Ария принимать сначала категорически не хотела. Его, потомственного князя, обозвали даже грязным нелегалом и вшивым иммигрантом.

— Чему ты был несказанно рад, — с усмешкой прокомментировал Арий.

— Но ведь помогли же потом и с документами, и с адаптацией, когда узнали причину, по которой ты решил покинуть свой мир, — парировал таракашка. — Так что, Наташ, подумай еще раз. Стоит ли за него выходить замуж? — с нарочитой серьезностью пошутил Фир. — Это там он был приближен к трону и к плахе. А тут этот дракон пока обычный заправщик на АЗС. Пистолеты в бензобаки вставляет…