Полуночный лихач - Елена Арсеньева

Разумеется, Лариса Ивановна была не такаядура, чтобы открывать двери кому попало, даже если этот самый «кто попало»клянется и божится, что он врач со «Скорой» и разыскивает Николая Сибирцева,которого срочно вызывают на работу. Сначала Лариса Ивановна пристально огляделаплощадку в «глазок». «Глазок» у нее был замечательный – телескопический, тоесть позволял видеть все, что творилось на площадке и даже на ближайшихступеньках, а также приближал лицо посетителя.

У данного посетителя лицо было оченьсимпатичное! Даже красивое: с темными оленьими глазами в обворожительныхресницах, с девичьими, припухшими губами, румяными щеками, а главное –улыбчивое и доброе. Именно такое, по мнению Ларисы Ивановны, и должно быть уврача, который хочет внушить доверие своим пациентам. Не то что лицо КоленькиСибирцева, на котором будто семь замков понавешено! Коля, конечно, очень хорошиймальчик, всегда первым здоровается и даже разрешил Ларисе Ивановне постричьсебя, когда ей надо было на ком-то руку набить, учась на парикмахерских курсах,однако с тех пор почему-то начал ее активно избегать. Никогда не остановитсяпоболтать, рассказать какой-нибудь смешной случай из врачебной практики, а ведьу него такие случаи, наверное, каждый день случаются, вон Булгаков целую книжкунаписал про эти случаи!

Лариса Ивановна не любила жить с соседями попринципу «здрасьте» – «до свиданья». Она любила такие отношения, когда можнонеожиданно, без приглашения, зайти – и тебе будут рады. Вон как в телерекламепро порошок «Комет»: эта наглая тетка лезет во все дела своих соседей в любоевремя дня и ночи, но никто, заметьте, ей не то что пинка не даст, но и смотряткак на благодетельницу и спасительницу. Конечно, такие крайности ни к чему,Лариса Ивановна не стала бы раздаривать направо и налево чистящие и моющиесредства или драить чужие раковины. Она просто жаждала общения! Однако народ вэтом подъезде жил как на подбор – все вроде Сибирцева.

Когда Николай привел к себе девушку, ЛарисаИвановна приободрилась: ну вот, будет с кем поговорить за жизнь, к комунагрянуть на чаек, посплетничать… Не тут-то было! Николай свою любовницу пряталот всех так, словно боялся, что украдут. Лариса Ивановна ее только один раз ивидела, когда она с Колей первый раз пришла и стояла на площадке, вороватоозираясь, пока он открывал дверь.

Догадаться о том, что девушка еще там, можнобыло только по сумкам с продуктами, которые Николай теперь исправно носил домой(раньше-то он питался как попало и где попало), по его ухоженному виду (как-тораз даже при галстуке был!), по тому, что теперь он исправно ночевал дома (аслучалось, по две-три ночи пропадал где-то, явно не на работе, и возвращалсяугрюмый и еще более нелюдимый, чем прежде), – и по еле слышному шебуршаниюи легким шагам, которые изредка доносились до Ларисы Ивановны, когда она пополчаса простаивала на площадке, ловя ухом звуки, доносящиеся из-за соседскойдвери. Да, вот еще что: иногда по ночам, проснувшись в час или два ночи, ЛарисаИвановна видела «молодых», как она их про себя называла, гуляющими вокруг дома.То есть Николай старательно прятал свою любовницу, даже «выгуливал» ее тольконочами, и Лариса Ивановна с каждым днем все более утверждалась в мысли, что онэлементарно увел мужнюю жену и теперь не без оснований опасается преследованийсо стороны обманутого супруга. Поэтому она бы ничуть не удивилась, если бы водин прекрасный день в Колину дверь начал ломиться какой-нибудь Отелло скинжалом в зубах. И первая мысль при виде того мальчика, который искалСибирцева, была: ну, вот оно – началось!

Но эта мысль тут же улетучилась. Во-первых,потому, что на мальчике был белый халат под легкой курточкой – именно такодевался и сам Николай на работе, – а главное, повторимся, лицо у негобыло не угрюмое, не ревнивое, а такое доброе-доброе… И говорил он голосоммягким, вкрадчивым и настолько тихим, что Лариса Ивановна в конце концовплюнула на осторожность, родную сестру элементарного благоразумия, и открылаему дверь…

Если кто-то предполагает, что красавчик, войдяв квартиру и притворив за собой дверь, тут же обернулся чудовищем и набросилсяна бедную старушку с кынжалом или непристойными домогательствами, то он глубокоошибается. Наяву молодой человек оказался еще краше, а голос его звучал какмузыка. И вот этим своим музыкальным голосом юноша начал выспрашивать, гдесейчас можно найти Николая.

– Понимаете, – встревоженно мурлыкалон в диапазоне между ми и соль первой октавы, – у нас сейчас очень остраяситуация сложилась, один врач ногу сломал, когда был на вызове, и мы простозадыхаемся. Я был уверен, что Николай дома, а у него никто не открывает. Может,элементарно отсыпается после дежурства. Вы не в курсе, он уходил сегодня куда-нибудь?

Лариса Ивановна в сомнении пожевала губами.Уходить-то уходил, она сама в окошко видела, но потом закрутилась по хозяйству,а потому и не обратила внимания, вернулся ли Николай. Но если он не открывает,значит, его нет. Или…

Лариса Ивановна залилась румянцем.

– Даже не знаю, что вам сказать, –кокетливо ответила она. – Точно не знаю, дома ли Коля, но, может быть, онзанят со своей… девушкой?

Таких взглядов на мужчин, какой был брошен накрасавчика, Лариса Ивановна не бросала лет двадцать, это как минимум, однакоона ничуть не дисквалифицировалась – судя по тому, что румяные щеки юношизаалели еще ярче.

– Неужели у Николая появиласьдевушка? – протянул он с таким изумлением, что Лариса Ивановна простозатряслась от счастья. И следующие четверть часа она выдавала информацию сословоохотливостью платного осведомителя.

– С ума сойти! – потрясенно сказалкрасавчик-доктор. – Николай такой скромный, тихий – кто бы подумал, что онспособен жену увести от мужа?! Слушайте, а может быть… – Он уставился наЛарису Ивановну, и у той мурашки побежали по спине. – А может быть, здеськроется что-то иное?

– То есть? – нахмурилась ЛарисаИвановна.

Юноша мгновение смотрел на нее задумчиво:

– Даже не знаю, могу ли я вам сказать…

– Мне, – чуть не задохнулась ЛарисаИвановна, – вы можете сказать решительно все!

– Я бы лично – с удовольствием. Но тутречь идет о служебной тайне…

– Молодой человек, – с достоинствомсказала Лариса Ивановна, поджимая губы, – я ветеран труда, двадцать летпроработала в областном отделении Главлита. Вы, кстати, знаете, что такоеГлавлит?

– Нет, – честно призналсяюноша. – А что это такое?