Стрелок. Несостоявшийся граф - Иван Оченков

– Я покуда помирать не собираюсь!

– А тут уж не твоя воля. Сидел бы на жопе ровно и не отсвечивал, глядишь, никто бы тобой и не заинтересовался. А теперь тебя точно удавят, ни те, так другие!

– Что ты гонишь, фраер. Не может такого быть!

– Ты что, газет не читаешь?

– На что мне оно?

– Да просто возьми любую, в которой про покушение на государя написано, да прочитай, кто его спас!

– Было такое, – вмешался один из уголовников. – Какой-то флотский подпоручик злодеев пострелял.

– Ты что, читать научился? – удивленно спросил Щербатый, глядя в тупые глаза подручного.

– Нет, конечно, – пожал тот плечами, – просто слышал, как один грамотей вслух читал, да ненароком запомнил. Он еще над фамилием офицерика смеялся. Уж больно, говорил, срамная. Не то Мудищев, не то Блядищев…

– Твою ж мать! – только и смог выдавить из себя мгновенно протрезвевший Тихон.

В этот момент в ведущую наружу дверь кто-то забарабанил, да так часто, будто снаружи начался пожар или еще какое бедствие.

– Кого там нелегкая принесла? – скривился главарь.

– Может, от господ Прохор… – предположил один из бандитов, но тут же получил кулаком в бок.

– Попридержи помело! – грозно рыкнул на него Щербатый.

Сквозь зимнюю одежду удар вышел не слишком чувствительным, но, по всей видимости, обидным, потому что уголовник вздумал возражать, показывая на пленника:

– Он все одно уж никому ничего не скажет!

– Я сказал, завали хлебало! – вызверился атаман, после чего велел открыть дверь и узнать, что случилось.

– Вот так они и полиции тебя сдадут, – посулил все еще висящий на балке Дмитрий. – Распустят языки, где не надо, и амба!

– Ничто, укорочу, – отмахнулся тот, бросив на пленника недовольный взгляд.

К счастью, никакого пожара снаружи пока не случилось, а стучала в дверь Лаура.

– Тишенька, – затараторила она, когда ее впустили. – Там извозчики свару затеяли. Того и гляди мебелью драться начнут, еще поломают, окаянные!

– Мне-то что с того? – недовольно зыркнул на подружку Щербатый.

– Так ведь, если большая драка начнется, непременно побитые будут, а там следом и полиция заявится. Вот трактирские и просят пособить им с буянами!

– И то верно, – досадливо кивнул главарь, после обернулся к подручным и коротко бросил: – Чего застыли? Ступайте!

Те, разумеется, перечить не стали и дружно двинулись на выход, оставив атамана и его подружку наедине с подпоручиком.

– Эко вы его, – жалостливо хлюпнула носом проститутка. – Все же благородный человек…

– Будешь скулить, рядом подвешу! – посулил ей любовник.

– Господь с тобой, Тиша, – отшатнулась от него Лаура. – Да разве ж я со зла? Я так, по дурости бабской.

– Бежать вам надо, – снова подал голос Будищев. – Тогда, может, и не найдут. Только двоим, без этих придурков.

– Ты опять?! – угрожающе воскликнул Щербатый.

– Только для побега денежки нужны, – продолжал, невзирая на опасность, Дмитрий. – Вот тут бы я мог помочь.

– Откупиться хочешь? – заинтересовался уголовник.

– Почему бы и нет? Деньги – дело наживное, а вот лишняя дырка в башке никак не лечится.

– Это верно, – нервно хохотнул Тихон. – И много ли у тебя богатств?

– Да не так чтобы, – сплюнул кровь моряк. – На всех точно не хватит, а вот вы двое могли бы неплохо устроиться.

– Далась тебе эта шалава, – алчно сверкнул глазами бандит. – Ты главное мне скажи, где их взять?

– Бумажник мой подай, в нем отделение потайное, в нем план. Да развяжи руки, там хитрый замок, можешь и не сладить.

– Ничего, разберемся. Где говоришь, отделение-то?

– Рычажок потяни, да не сильно, сломаешь еще. А вещь хорошая, нужная…

Заинтригованный Щербатый сделал, как ему сказали, приведя в движение хитрый механизм, после чего негромко хлопнул выстрел, и маленький кусочек свинца хлестнул его по ладони.

– Ах, ты ж твою мать! – завопил Тихон, зажимая пострадавшую руку, и с ненавистью посмотрел на пленника. – Шутки шутить вздумал, офицерик? Да я тебя сейчас на ремни порежу!

– Сначала руку подлечи, – издевательски ответил ему Будищев. – Жаль, конечно, что не в глаз, но и так неплохо. Во всяком случае, в карты тебе больше не играть!

– Убью, гнида!

– Охолони! – раздался от двери чей-то уверенный голос.

Все присутствующие невольно обернулись и увидели Шматова с окровавленным топором в руке. Опомнившийся первым главарь перестал нянчить руку и, схватив со стола нож, приставил лезвие к горлу пленника.

– Брось топор, – потребовал он. – Не то я твоему барину кровь пущу!

– Ты это, не вздумай! – остановился Федор.

– Федя, не тормози! – скрипнул зубами подпоручик. – Заруби гада!

– Молчи! – взвизгнул Тихон. – Как бог свят, зарежу!

– Тише-тише, – успокаивающе проговорил бывший ефрейтор и бросил свое оружие на грязный пол.

На лице Щербатого появилась торжествующая ухмылка, но в этот момент Лаура, за которой никто не следил, схватила со стола тяжелый штоф из мутно-зеленого стекла и с силой опустила его на голову своего любовника. Одного удара, чтобы оглушить такого бугая, конечно, было недостаточно, но к нему уже подскочил Шматов и от всей души добавил кулаком. Как видно, к такому его жизнь не готовила, а потому бедолага отлетел в сторону, где и затих.

– И на хрена я тебе «галан» подарил? – вздохнул Будищев.

– Так вот он, – во весь рот ухмыльнулся парень и показал другу оружие.

– Охренеть! – прошептал Дмитрий и обессиленно уронил голову.

Испугавшийся Шматов вместе с Лаурой бросились снимать его с импровизированной дыбы, затем женщина вытерла платком окровавленное лицо, а Федя влил в горло немного водки, остававшейся в стакане.

– Офигеть, ты доктор! – еле выговорил моряк, когда прокашлялся от горького снадобья.

– Живой! – облегченно вздохнул приятель.

– Помогите мне одеться, и надо отсюда сваливать.

– А что с этим?

– На мое место прицепите. Пусть повисит, подумает о бренности земного бытия.

– Может, лучше того? – сделал рукой характерный жест Шматов.

– Успеется. Он говорил, какой-то хмырь должен приехать, посмотреть на меня. Надо бы узнать, кому я так сильно насолил, чтобы еще и наперчить!

– Я знаю, кто это, – вмешалась Лаура.

– О как! И кто же?

– Староверы. Не понравилось им, что вы адвоката прямо перед молельным домом порешили. Вот и дали наказ Тихону, а он, дурак, ослушаться и не посмел!