И возьми мою боль - Чингиз Абдуллаев

— Его телефон, — сказала она.

— Что? — не понял говоривший.

— Его телефон, — повторила девушка чуть громче.

— Попадаются же такие, — довольно громко пробормотал еесобеседник. В голосе слышалось нескрываемое презрение.

— Дайте номер его телефона, — уже по-русски попросила девушка,и мужчина сказал наконец ей номер телефона Стольникова и сразу же повесилтрубку.

Ирада набирала номер, не надеясь на удачу. Но почти тут жераздался сонный голос Стольникова:

— Алло, кто говорит?

— Это я, Ирада, — сказала она, как и сегодня рано утром. Наэтот раз он поверил сразу.

— Ты где?

— Я в больнице.

— В какой?

Она оглянулась. Рядом никого не было.

— Я не знаю, — честно сказала девушка.

— Как ты туда попала? Ты здорова?

— Да. Меня сбила машина.

— Что? — закричал Стольников. — Какая машина? Ты ранена? Какэто могло случиться?

— Просто случайно сбила машина, — объяснила Ирада.

— Все-таки в какой больнице ты сейчас находишься?

— Не знаю, сейчас я спрошу, — она положила трубку ипопыталась подняться со стула. Но это ей не удалось. К счастью, мимо проходиламедсестра, очевидно, с другого этажа.

— Вы не скажете мне номер этой больницы, — попросила Ирада,— и адрес?

— А зачем вам? — удивилась девушка.

— Мой друг хочет знать.

— Интересный у вас друг в два часа ночи, — покачала головойдевушка. — Тридцать вторая больница.

— Тридцать вторая больница, — повторила она в трубку.

— Я буду через полчаса, — закричал он, — жди меня и никудане уходи.

Ирада положила трубку, все еще не веря, что все наконецзакончено. Но ей было уже все равно. Она тяжело поднялась со стула и пошла внизпрямо в халате, чтобы встретить его перед входом в больницу.

Стольников приехал ровно через полчаса. Он был весь в бинтах.Врачи с трудом разрешили ему остаться дома. Но он успел одеться, поймать таксии приехать за ней. И когда Ирада его увидела, она впервые громко расплакалась,бросившись ему на грудь. Он молчал, хотя каждое движение отдавалось по всемутелу страшной болью. А потом он увез ее к себе домой. По дороге она спросилаего:

— Это правда?

И он молча кивнул. Она снова плакала, но на этот раз ощущаянад собой удивительную защиту, словно отец был жив и находился где-то рядом.

Стольников привез ее к себе. Ей было тяжело передвигаться, ион уложил ее на диван. И отключил телефон. Девушка постепенно забылась изаснула. А он вернулся в комнату, где она лежала на диване, иногда тревожновздрагивая во сне, иногда хмурясь, иногда улыбаясь. И долго смотрел на нее. Апотом пошел на кухню и долго курил, словно пытаясь понять, как могласемнадцатилетняя девочка выжить в этом страшном городе, выстоять и сохранитьсилы, чтобы улыбаться и плакать. Она проснулась утром. Он пытался одной рукойсделать ей кофе. Квартира походила на лазарет. Она поднялась с дивана и пошлаему помогать. Но перед этим попросила его дать ей любую одежду, лишь бы неоставаться в больничной. Он нашел забытый спортивный костюм и новую рубашку.Переодевшись, она прошла на кухню, чтобы помочь ему.

Кофе был приготовлен в результате совместных усилий. За всеутро они не сказали друг другу и десяти слов. А потом сидели на кухне, и онарассказывала ему про свои приключения. И он слушал о том, как она провела этитри долгих дня в Москве. Она рассказала ему о враче, казавшемся такимнеуверенным и нерешительным, и о его семье, вернее, о пасынке со знакомойдевушкой. Она рассказала ему о старике ювелире Науме Киршбауме, в доме которогоона провела вторую ночь. О мелком жулике Сыроежкине, который привел своего друга,чтобы ограбить квартиру ювелира. О том, как она сбежала из этой квартиры! Остуденте, который помог ей. Она рассказала ему даже о художнике, которыйвсе-таки тоже помог. Ирада рассказывала, чувствуя, как боль покидает ее. А онсидел и слушал, понимая, как необходимо ей выговориться.

Она продолжала рассказывать, словно опасаясь, что ееперебьют. А потом наступило долгое молчание. И вдруг он, почти сорокалетниймужчина, начал рассказывать ей свою историю. О своей женитьбе. О том, как емуподбросили деньги, устроив провокацию. О том, как его судили по подложномуобвинению.

О том, как избивали в тюрьме уголовники. О том, как онотсидел шесть лет в колонии. О том, как стал бандитом. И о том, как ушла егожена. Он рассказывал ей ровным, негромким голосом, словно исповедовался этойсемнадцатилетней девочке, чья боль, помноженная на его собственную боль иразделенная снова пополам, казалась уже не такой сильной.

И так продолжалось до полудня, пока в дверь не позвонили. Аона даже не испугалась, словно все самое страшное осталось позади. Он вынулпистолет, подошел к двери и спросил:

— Кто там?

— Слава богу, — раздался за дверью голос Цапова. — Я думал,с тобой что-то случилось. Слава открыл дверь.

— Почему у тебя не отвечает телефон? — спросил Цапов. — Язвоню с самого утра.

— Заходи, — устало сказал Стольников. — У меня гостья.Подполковник прошел на кухню и увидел девушку. Ни слова не говоря, он посмотрелна Стольникова, вошедшего следом, потом опять на девушку. И сел на стул.

— Надеюсь, вы мне что-нибудь объясните, — наконецпробормотал подполковник.

— Может, ты выпьешь сначала кофе? — спросил Стольников.

— Иди ты к черту! Слушай, девочка, — обратился к ИрадеЦапов, — тебя три дня разыскивает вся московская милиция. Во всех отделенияхвисят твои фотографии. Тебя ищут все бандиты Москвы. Как же ты выжила, как жеты сумела сюда попасть? Это просто невероятно.

— Я потом тебе все расскажу, — сказал Стольников.

— Надеюсь, — согласился Цапов. — Ты знаешь, что случилосьсегодня ночью?

— Конечно, знаю. Убили ее отца.

— Нет. Это случилось вчера. Я спрашиваю тебя о ночномсобытии. Убили Бориса. Прямо в его квартире. Его охраняли пять человек, и еговсе равно убили.

А утром взорвали клуб, который принадлежал Жеребякину.

— Есть прием — такой же лом, — пробормотал Стольников.

— Что ты все время бормочешь эту присказку?

— Сначала мы поедем в больницу, — предложил Слава, — сделаеммне перевязку и покажем врачам Ираду. А потом я расскажу тебе свой план.

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Какой план, Слава?Девушка уже у нас, все в порядке, что тебе еще нужно.