Повседневная жизнь армии Александра Македонского - Поль Фор

Когда работы по укреплению нового речного порта продвинулись достаточно далеко, а хранилища наполнило конфискованное у местных жителей зерно, когда гребцы заявили, что отдохнули и повеселели, самые быстрые и хорошо проконопаченные триеры и полуторарядные полутриеры спустились по западному рукаву дельты. Царь и его гетайры хотели, наконец, увидеть море и изучить возможность плавания среди болот. Представьте себе их крайнее удивление и беспокойство, когда утром третьего дня они внезапно обнаружили сперва отлив, а затем ужасающий прилив Индийского океана при муссоне. Лишь с крайним трудом смогли они укрепиться на острове Киллута, превратившемся с тех пор в илистый берег, и на скалистом холме Абу-Шах. По крайней мере однажды корабли оказались лежащими на боку, и повсюду виднелись разбросанные весла и снасти. «Корабли опрокидывались: одни на нос, другие на борт. Берега оказались завалены снаряжением, оружием, обломками досок и весел. Воины не решались ни выйти на сушу, ни оставаться на кораблях, все время ожидая новых, более страшных явлений. Им не верилось, что они сами видят все происходящее с ними: кораблекрушение — на суше; море — в реке» (Квинт Курций, IX, 9, 20–21). Вновь принесли жертвы богам. На следующее утро прилив поднял лодки. Главная галера доплыла до приливной волны. На горизонте больше не было видно ни одного островка. Царь, убежденный, что наконец достиг края обитаемой земли, совершил возлияние из большой золотой чаши, затем бросил ее в море. Громким голосом молил он Посейдона спасти Неарха, его друга, и довести его целым и невредимым по своим водам до слияния двух рек, Евфрата и Тигра.

Время года, однако, не благоприятствовало навигации. Юго-западный ветер то и дело выбрасывал на берег корабли, стволы деревьев, китов. В течение нескольких дней разведывательная флотилия плавала по дельте во всех направлениях, отмечая возможные стоянки, фиксируя точки, в которых следовало прорыть колодцы и устроить доки по берегам. Затем корабли и конница вернулись в Патталу. После того как все суда, сочтенные бесполезными, сожгли, а лучшие корабли сидонского типа укрепили и проконопатили, завершилось и стартовавшее в начале июля строительство грузовых кораблей кипрского типа: их вооружили, снабдили провизией, но чтобы «поднять якоря», пришлось дождаться конца октября 326 года. Всего насчитывалось 120 кораблей, способных плыть по морю, имея на борту около десяти тысяч человек. Александр и его приближенные вот уже два с половиной месяца как направились к пустынным горам Гедрозии. Они основали Александрию Оритскую и подготовили как минимум одну якорную стоянку, пытаясь высмотреть с высоты обрывистого берега греческие корабли, но тщетно. Неарх, как истинный критянин, должен был в одиночку сражаться на море за пределами изведанного мира, чтобы стать свободным или умереть. Арриан (Индика, 20, 1–2) сохранил для нас начало «Записок» Неарха: «Александр имел страстное желание проплыть по морю, простиравшемуся от Индии до Персии. Но он боялся долгого путешествия, встречи с пустынными берегами, не подходящими для стоянок или недостаточно обеспеченными провиантом. Он говорил себе, что его флот там погибнет и что это будет задача, непосильная для его подвигов, способная разрушить все то, чего он добился. Однако более всего он желал осуществить несколько новых и неизведанных вещей». Между строк ясно читается: царь выказывал больше амбиций и тщеславия, чем храбрости и компетентности, великий поход был делом его воинов.

Между Патталой и морем не обнаружили ничего интересного, разве что гряду, вынудившую четырех тысяч моряков при низком приливе прорыть отводной канал длиной 900 метров возле устья реки. Средняя скорость прохождения судов на реке и на спокойном море вплоть до местоположения современного Карачи — 25 километров в день. «Этот порт был большим и красивым, и Неарх решил назвать его порт Александра» (Арриан. Индика, 21, 10). Позднее македоняне превратили его в свой основной торговый порт в Индии, устроившись на островке Бибакта (Барке у Юстина, XII10?). Здесь сильный ветер задержал моряков на 24 дня. Они питались огромными моллюсками. Потом плавание возобновилось, продолжаясь иногда даже ночью. К востоку от устья Пурали, где никто из местных жителей, похоже, не знал о существовании Александрии Оритской, основанной довольно далеко на материке, порыв ветра послужил причиной гибели двух триер и одной kerkouros типа dungiyah, которую мы уже описали. Другие корабли починили и запаслись провиантом на десять дней, собранным по приказу царя на берегу. Уставших моряков сменили отважные воины Леонната. Теперь плыли вдоль пустынного берега, на вид покрытого пеплом. Когда на него стало возможным высадиться, моряки были поражены, увидев самых отсталых на свете человеческих существ, совершенно заросших волосами, мохнатых, вооруженных лишь длинными, как когти, ногтями и длинными заостренными и обожженными на костре палками. Они были одеты в шкуры зверей и панцири морских животных. Питались они, судя по всему, одной рыбой и жили в хижинах, построенных из скелетов китовых. Это были те, кого все античные тексты называют ихтиофагами. Они встречались по всему берегу Гедрозии, на протяжении 700 километров.

Наших путешественников неоднократно охватывал страх. Далеко в море в середине дня они обнаружили, что больше не отбрасывают тени, и все семиты бросились поминать полуденного демона, уносящего вместе с тенями души, в то время как греки и киприоты верили в присутствие здесь сирен и нереид. Остров Кармин (соответствует Асталу, между современными мысами Джадди и Нух), в 100 стадиях от берега, считался посвященным солнцу и служил пристанищем нереид, губивших корабли и превращавших неблагоразумных людей в рыб. Отважный флотоводец велел совершить здесь высадку; его не остановило даже исчезновение, вместе с матросами и имуществом, одного из kerkouroi. У моряков заканчивалось пропитание. Местные жители, те же ихтиофаги, предложили морякам овец, откормленных мукой из сушеной рыбы. Также греки ели верблюдов, мясо различных китообразных, горькие финики. Больше всего их пугали киты, выпускавшие из дыхательного отверстия целые фонтаны воды. Рулевые советовали Неарху обратить огромных чудовищ в бегство громкими криками, бряцанием оружия и звуками труб.

При входе в Ормузский пролив всё изменилось. Главный порт Гармозия обязан своим названием финику, основному продукту Кармании. Но здесь выращивали также хороший виноград, пшеницу, ячмень, сахарный тростник. Жители рассказывали о золотых и серебряных рудниках, различных минералах, которые они добывали у Бахрейна и в глубине Персидского залива. Около современного Бендер-Аббаса командующий флотом поставил корабли на стоянку и поднялся по Хану до Сальмунта, где доложил полному воодушевления «совету гетайров» («друзьям») Александра, что существует прямой и быстрый морской путь из Суз и Вавилона до Индии. Все берега, все острова разведаны. Это новый мир, открытый для средиземноморской торговли через Оманский залив. «Царь пожелал узнать об этом больше и снова приказал им плыть вдоль берега, пока они не подведут флотилию к устью Евфрата, а оттуда подняться по реке до Вавилона» (Квинт Курций, X, 1, 16). Онесикрит, страстный исследователь, хотел сперва обогнуть Аравийский полуостров. Он робко намекал царю на всем протяжении 324 года, что для столь уставшего флота это был бы лучший выход из положения вместо того, чтобы барахтаться в грязи Каруна, гнить в болотах Евфрата и тащиться вдоль берега в Вавилон. Царь, мечтавший о всемирном господстве, говорит себе, что у него остался лишь один враг, которого следует победить: торговый флот Карфагена. Как в славные времена ассирийцев, в порт Тапсака приходили огромные караваны с кедром и сосной из Армении и Ливана. На Евфрате строились флотилия, такая же большая, как на Инде, и причалы на тысячу торговых кораблей в Вавилоне и в двух новых портах, в месте слияния Тигра и Евфрата. Обустраивали остров Икар, современную Файлаку. Неарху, получившему от царя золотой венец и женившемуся на дочери Барсины, будет поручено исследовать берега Аравии и возвратиться в Средиземное море через Красное, если даже для этого придется погрузить суда на повозки и так пересечь Суэцкий перешеек. Веками именно так люди пересекали Коринфский перешеек, а во времена аргонавтов — пустыню Сирт. Морской путь был проложен до Ормузского пролива. Множество больших кораблей, курсировавших возле Пиратского берега, должны были повести флот к стоянкам Аравии, откуда привозили ладан, мирру, кардамон, жемчуг. Отплытие завоевателей намечалось на середину мая 323 года. Целую неделю царь исследовал рукава реки, питающие Вавилонский оазис. Он столь страстно интересовался третьей морской экспедицией, что обсуждал ее с Неархом еще за восемь дней до своей смерти. Он собирался погрузить на корабли войско и отправиться, чтобы проплыть кругом земли. Мы не грезим, мы не бредим, как царь, сотрясаемый малярийной лихорадкой. Все это описано в официальных документах, царских «Ежедневниках» и «Переписке», опубликованных Эвменом из Кардия, и об этом можно подробно прочитать у Арриана и Плутарха.