Железный сокол Гардарики - Владимир Свержин

– Ах-хренеть! – Физиономия Лиса, полагавшего рубль в чужих руках личным оскорблением, приняла страдальческое выражение. – Ободрали, шо макака банан. Буквально за наш счет евроремонт сделали. Впрочем, – он задумался, выискивая обратную сторону у этой медали, – если считать, шо мы ночевали в пятизвездочном отеле, то еще дешево отделались!

Должно быть, огорчение из-за бездарно потраченного талера заставило моего друга забыть о том, что запас продовольствия, выданный нам Гюнтером в дорогу, не стоил нам ни гроша, а сделанные нам подарки многократно превышали наши финансовые затраты.

Мы отъехали уже довольно далеко, когда я чуть придержал коня, поворачиваясь к Лису.

– Слушай, есть одна закавыка.

– А может, без нас обойдется? – с укоризной поглядел на меня друг.

– Погоди, дай сказать. Предположим, Штаден действительно клюнет на удочку и, бросив все, вместе с шапкой Мономаха примчится в Феллин…

– Ну, подождет, не маленький. Это ж тебе не под дверью в сортир, когда в брюхе буря и натиск…

– Речь не о том, – поморщился я, не желая углубляться в затронутую напарником тему. – Штаден приедет на постоялый двор, Мунк расскажет ему о наших «подвигах», которые тот скорее всего примет за очередной сеанс магии, но дальше кабатчик сообщит, что мы отправились в Средиземное море…

– Вот тут-то Штаден и офигеет, – предположил Лис. – Вот таким фиганутым мы его по возвращении и застанем.

– Я серьезно, – попытался я урезонить друга.

– Да ну, не парься. Черкни старине Генриху пару слов, мол, жди меня, и я вернусь, свято храни тайну золотого ключика и будь всегда готов!

– К чему готов? – не понял я.

– Да какая разница. К борьбе за дело Ленина и шо-то там коммунистической партии! Лишь бы с места не двигался.

Он повернулся к слугам негоцианта и, глубокомысленно оценив ездовые качества каждого, сообщил тому, кого счел более пригодным к несению фельдъегерской службы:

– Эй, парень! Назначаю тебя мимоденежером по связям с общественностью.

– А? – прозвучало в ответ.

– Короче, сейчас вот он, – не вдаваясь в обсуждение начальной литеры алфавита, показал на меня Лис, – выдаст тебе записку, и ты – одна нога здесь, то шо между – там, а вторая – снова здесь, – метелишься обратно в «Три голубя» и отдаешь ее хозяину. Затем бегом, прыжками, шо та блоха на кенгуру, – в рижский порт.

Он повернулся к провожатому:

– Как ваш корабль называется?

– Пинас «Саламандра».

– Запомнил?

Слуга кивнул, но тут в разговор вмешался купец, несколько удивленный тем, что Лис распоряжается его работниками:

– Э-э-э, да как же так можно? – пересиливая страх, заговорил он. – Это ж мои люди, они мне здесь нужны…

Голландца можно было понять. С этакими сокровищами без хотя бы мало-мальски пристойной охраны он чувствовал себя неуютно. А уж тем более – отправляясь невесть куда с «иезуитским следователем по особо важным делам».

– Не пыли, пехота! – отозвался Лис.

– Сударь, – произнес я, доставая из седельной сумки пергамент и письменные принадлежности. – Если вы опасаетесь за свою поклажу, даю вам слово дворянина, что рядом с нами она будет в полной безопасности. Насколько такая безопасность вообще существует в подлунном мире…

Коммерсант с тоской смерил меня взглядом, оценивая «за» и «против», и нехотя кивнул подручному.

Пинас «Саламандра» покачивался на швартовах у самого пирса. Это рожденное в далекой Голландии судно с первого взгляда привлекало к себе внимание гармоничностью очертаний и стройностью линий. Можно было не сомневаться ни в быстроходности корабли, ни в его остойчивости. Сомнение вызывало другое: во-первых, на крупном тридцатипятиярдовом корабле не было видно ни флага страны, ни вымпела той или иной торговой компании. Полотнище с золотой саламандрой, объятой пламенем, говорило о том, что капитан работает сам на себя и, вероятно, является хозяином судна. Но это было еще полбеды. В конце концов, почему бы какому-нибудь старому пенителю морей не купить себе этакого красавца и не заняться частным извозом, полагаясь на свою удачу. Однако, кроме десятка кулеврин, торчавших из пушечных портов, на палубе красовалось еще шесть фальконетов[42], что, несомненно, превращало пинасу в боевой корабль.

Лис, за годы странствий также немало побывавший в морских походах, поинтересовался, окинув «Саламандру» скучающим взором:

– Скажи, Вальтер, тебе что-нибудь известно о ледовой обстановке на Балтике?

– Лето же, – удивленно глянул на него я.

– Да шо ты говоришь? – Он сокрушенно покачал головой. – Тогда получается, шо тот выдвижной таран – не для раскалывания льдин.

– Получается, – согласился я, но времени продолжать разговор, во всяком случае, в явной форме, не было. К нам приближался высокий, скандинавского вида человек, одетый с претензией на роскошь.

– Карстен Роде, – подойдя, представился он. – Капитан и хозяин этого корабля. Как я понимаю, вы и есть пассажиры. Мой старый друг Гюнтер сообщил, что вы желаете идти в Средиземное море. Не соблаговолите ли сказать, куда именно?

– В Ревель, – коротко ответил я.

– Да-а? – удивленно протянул капитан. – Но ведь Ревель здесь, на Балтике. При хорошем ветре – день пути.

– Видишь ли, дружище, – вмешался Лис. – Тут пока то да се – концепция переменилась. Поэтому есть два варианта: либо перетаскивать Средиземное море сюда, либо плюнуть на условности и идти, не сворачивая с этих самых волн, в Ревель. – Лис указал на серые со стальным отливом валы, плещущиеся о пирс.

– Что ж, в Ревель так в Ревель. Только денег я вам назад не верну. Мы ж к дальнему походу изготовились: провиант купили, воду запасли.

Возможно, в словах капитана Роде и была доля правды, однако, как мне казалось все больше и больше, хозяин «Саламандры» предпочитал разживаться провиантом, и не только им, на любых встречных кораблях, так что большая часть полученного золота легла балластом в его карманах.

– Ну, не форменный ли грабеж! – услышав, что деньги за «вид на Средиземное море» ухнули безвозвратно, возмутился Лис.

– Да как пожелаете. – Шкипер насмешливо пожал плечами. – Подряжались за Геркулесовы столбы идти, так поутру и выйдем. Хотите – в Неаполь, хотите – в гости к тунисскому бею, а хотите – я здесь на якоре стоять буду. Воля ваша. Меня Гюнтер по дружбе уговорил, я ему кое-чем обязан, но если что не так – можете и на берегу оставаться.

Я глядел на саркастическое лицо капитана. Его глаза цвета балтийской волны смотрели беззлобно, но с нескрываемым презрением. Идея удачно облапошить бестолковых пассажиров казалась ему весьма удачной. И действительно, деньги были уплачены, да и шанс столкнуться на другом корабле с таким же пройдохой был, к сожалению, более чем вероятен. Здесь у нас имелась хотя бы рекомендация, записка признательного нам Мунка, там же – лишь Божье попечение.