Разрешение на штурм - Сергей Москвин

Не попали, потому что не стреляли! Потому что ты не прыгал с обрыва, на который не садился вертолет! Он приземлился здесь, на этом берегу! И здесь террористы затащили в вертолет Лобанова и Ирину! Это ее кровь осталась на камнях, когда боевики волокли девушку к вертолету! В мозгу Егорова треснуло и рассыпалось на осколки кривое зеркало, искажающее истину и выдающее за правду уродливую, отвратительную ложь.

На ватных ногах Егоров вернулся к сидящему на камне Белькову.

– Зачем? Зачем ты предал Ирину, Корчагина, его жену, старшую дочь и внука?

Обернувшись к Егорову, Бельков попытался вскочить. Но Егоров опережающим ударом опрокинул его на камни и выхватил из кобуры свой пистолет.

– За сколько ты продал их террористам? Облегчи душу перед смертью.

Егоров говорил тихим голосом, но от этого его слова звучали еще более угрожающе, а его месть казалась неотвратимой.

Сухо щелкнул взводимый курок.

– Что Вы делаете? Нет! – вскрикнул Алексей, пытаясь отползти.

– Товарищ полковник! – раздался сзади удивленный возглас вернувшегося после осмотра утеса спецназовца.

Но Ватутин придержал своего бойца за руку и, глядя на скорчившегося у ног Егорова Белькова, произнес:

– Я больше сотни раз высаживался с вертолета на самые разные площадки и могу сказать: там, – не оборачиваясь, он махнул рукой в сторону высящегося над рекой утеса, – сесть невозможно. Площадка слишком узкая, а скалы так близко подступают к ней, что вертолет неизбежно зацепил бы за них своим винтом.

– Ты же известный журналист. Печатаешься в половине московских газет. Ответь, чего тебе не хватало? – устало произнес Егоров.

Но Бельков только затравленно молчал.

– Как хочешь, – Егоров поднял пистолет, направив Белькову в лицо.

– Нет!!! – в ужасе закричал Алексей, заслонившись ладонью от нацеленного в лицо пистолета. – Вы же ни черта не знаете, что мне пришлось пережить в плену у чеченцев! Нас взяли вместе с Жанной Савельевой, корреспондентом первого канала, в Грозном, прямо на улице! Где было ваше ФСБ, когда чеченцы и арабы насиловали ее каждый день?! А потом они сунули мне в руки нож и приставили к голове пистолет. Я не убил – я спас ее! Слышите, спас! Она сама уже не хотела жить, после того, что с ней сделали! Они все равно замучили бы ее. А я избавил ее от страданий! А этот ваш афганец – все называли его Али или Алик – снимал все это на пленку! Он стоял у меня за спиной с видеокамерой и снимал, как Жанна... как я ее... – Бельков разрыдался. – Потом он показал мне отснятую кассету и сказал, что я свободен. А когда я вернулся в Москву, его люди разыскали меня и напомнили про ту пленку.

– И ты стал работать на них, – утвердительно сказал Егоров.

– Да, черт возьми! – размазывая по лицу слезы, выкрикнул Бельков. – Потому что хотел жить, а не гнить в тюрьме за убийство, которое было не убийством, а спасением!

– Куда террористы увезли Ирину и Лобанова?! – оборвал его причитания Егоров.

– Да не знаю я! – выкрикнул Бельков. – Они указали мне место, куда привести Ирину и профессора. Я понятия не имел об их планах! А когда они все погрузились в вертолет, Алик велел мне сбросить их машину с обрыва и возвращаться к вам.

При последних словах Белькова Ватутин утвердительно кивнул, а Егоров болезненно сморщился и, обернувшись к майору, сказал:

– Забери его, пока я действительно не пристрелил эту сволочь!

– Пошли.

Подойдя к Белькову, Ватутин схватил его за шиворот и, рывком поставив на ноги, повел к машине. Егоров этого не видел. Он отвернулся к реке, чтобы спецназовцы и разоблаченный предатель не увидели выступившие у него на глазах слезы.

Ирина доверилась ему. Она знала про угрожающую ей и Лобанову опасность и, тем не менее, прилетела сюда, потому что верила, что он ее защитит. А он не сумел этого сделать. Егоров не понаслышке знал, как обходятся с захваченными женщинами чеченские боевики и арабские наемники, и понимал, какая участь ожидает Ирину. То, что террористы, наверняка, попытаются использовать девушку в качестве средства давления на Лобанова, лишь на какое-то время отсрочит ее страшный конец.

Егоров в отчаянии уставился на зажатый в руке пистолет. На какую-то долю секунды самоубийство показалось ему единственной возможностью избавиться от терзающих душу переживаний, но уже в следующее мгновение он осознал полную бессмысленность такого поступка. Выстрел в висок не избавит Ирину от страданий и не защитит тысячи и миллионы людей, над которыми нависла ядерная угроза.

Егоров спрятал оружие обратно в кобуру и решительно направился к машине. Стараясь не смотреть на Латыпова и Белькова, которых Ватутин посадил рядом друг с другом, он достал с переднего сиденья спутниковый терминал и, войдя в систему глобального позиционирования, вновь попытался поймать сигнал Ирининого радиомаяка. В ответ на введенный запрос в правом углу экрана высветилась строчка пульсирующих цифр. Егоров чуть не подскочил на месте – координаты! Ирина все-таки смогла включить маяк! Затаив от напряжения дыхание, Егоров снова защелкал пальцами по клавиатуре. Спустя несколько секунд на экране высветилась географическая карта азиатской части земного шара с ломаными линиями государственных границ и пульсирующей на узбеко-афганской границе ярко-красной точкой. Масштаб компьютерной карты не позволял точно определить район действия радиомаяка, и Егоров по спутниковому телефону связался с генералом Локтионовым.

– ...Сейчас террористы с заложниками на пути к своему ядерному центру. И я прошу Вашего разрешения на проведение операции по их освобождению, – закончил он свой доклад, но начальник антитеррористического управления молчал. – Олег Николаевич... – поторопил генерала Егоров.

– Это невозможно, – наконец ответил тот. – Я не могу санкционировать проведение спецоперации за границей. Такое решение может быть принято лишь на заседании Совета безопасности.

– Олег Николаевич! Через десять часов батарея выработает свой ресурс и маяк прекратит работу! Действовать нужно немедленно, пока мы еще не потеряли контакт с заложниками! – в запале выкрикнул Егоров.

– Я постараюсь вынести твое предложение на рассмотрение Совета безопасности, а вы возвращайтесь на базу.

– Олег Николаевич!

– Полковник Егоров, возвращайтесь на базу! Это приказ! – повторил Локтионов и отключился...

Егоров заметил, что напротив него стоит Ватутин.

– Возвращаемся, – подняв глаза на командира «альфовцев», тихо произнес он.

Ватутину не терпелось узнать, чем закончился его разговор с генералом, но, взглянув в мертвенно-бледное лицо Егорова, он не решился задать начальнику ни одного вопроса.

21 июня – воскресенье 13.00

Егоров нервно мерил шагами предоставленный ему кабинет оперуполномоченного отдела военной контрразведки. Увидев, в сколь мрачном настроении вернулся на военную базу московский полковник, хозяин кабинета предпочел не докучать Егорову своим присутствием и оставил его одного. Вернувшись на базу, Егоров первым делом вновь позвонил Локтионову, но того на месте не оказалось, а адъютант в приемной, не раскрывая подробностей, сообщил, что начальник управления находится на совещании у Директора. Приходилось ждать. Чтобы окончательно не потерять голову от перенапряжения, Егоров не позволял себе смотреть на часы и лишь безостановочно расхаживал по кабинету. Услышав сигнал спутникового телефона, он бросился к столу и сорвал с аппарата трубку.