Трехручный меч - Юрий Никитин

Он отмахнулся:

— Начинай с главного!

— Коро… гражданин Гарторикс хочет узнать, какой выкупжелает получить хозяин замка за его похищенную дочь?

Вице-спикер подумал, снова подумал, почесался, наконецсплюнул в мою сторону и велел одному из стражников:

— Передай копье Вислоуху, а сам сбегай в замок.Расскажи все, с ответом жду здесь.

Страж запротестовал:

— Вислоух?.. Он его пропьет или сломает! Я лучше скопьем…

— С копьем в замок не пустят, забыл? Ну тогда оставьЖаболупу.

— И ему нельзя, этот сразу в карты проиграет! Можнооставлю просто так?

— Можно! — гаркнул вице-спикер, сердясь.

А стражник не дурак, отметил я. Теперь за копьем будутревниво следить все, кто на стене, никто никому не даст украсть.

Долгое время ничего не происходило, Генрих ярился, хваталсяза рукоять меча, клялся разнести замок по камешку за такое оскорбление, его-дезаставляют выстаивать перед воротами, как последнего нищего, королева вторилазвонким голоском, не успокаивала, дура, а только плескала в огонь бензинчика, яместа себе не находил, разрываясь между воротами и эти двумя чрезмерночестными.

С ворот неожиданно крикнули:

— Эй, варвар!

— Здесь! — крикнул я браво, как на утреннейперекличке.

Над воротами показался все тот же вице-спикер, к его уху какприлип стражник, что-то нашептывал. Вице-спикер посмеивался, сказал зычнымголосом, особенно внушительным с такой высокой трибуны:

— Да будет тебе известно, хлопец, что наш доблестныйхозяин, сэр Катарган, изволил взять в жены девицу по имени Амелия. Если это та,о которой ты говоришь, то опоздал, опоздал… А теперь убирайтесь, а то придетсявыходить и гонять вас, а тут такие крутые ступеньки… Да и стена высокаячересчур.

Я перехватил королеву и сэра Генриха До того, как они ринулисьломать ворота, ухватил их коней под уздцы и галопом заставил пронестись досамого леса. Волк вскочил, глаза горят от любопытства, я затащил коней королевыи Генриха вместе со всадниками на прежнее место, прокричал зло:

— Погубить все хотите? Они нам дезу подбрасывают, а выи ловитесь, как лохи? Вы забыли, что мы запустили воздушного наблюдателя? Всеувидит, рассмотрит, вернется и доложит. Этот ворон настолько хитрый, что и вашусестру и невесту постарается… да-да, постарается увидеть во всех подробностях!Ну, пусть не во всех, это чересчур, но главное увидит. Надо только чуточкуподождать.

Генрих выхватил меч, с силой рубанул по дереву в дваобхвата. Лезвие прошло с такой легкостью, словно перерубило картонную коробку.Дерево изящно соскользнуло, воткнулось рядом, чуть постояв, упало.

— Ждать!.. Я не могу ждать!

Я с опаской посмотрел на красиво распростертый ствол. Лезвиеоставило такую ровную полосу, какую не сумел бы никакой остро заточенный топорумелого дровосека. Еще десяток таких ударов взбешенного рыцаря, и от рощиничего не останется.

— Давайте займемся приготовлением к обеду, —предложил я. — Возможно, это наш последний обед перед боем?

Глупое предложение, но это подействовало. Вообще, чем прощеи понятнее лозунг, тем сильнее воздействует, неважно, насколько он идиотский,вот так и побеждают на президентских и губернаторских выборах, а также в Думу ипрочие райкомы.

* * *

Верхушки деревьев окрасились в оранжевый цвет, словноосенью, а здесь, внизу, быстро темнеет, воздух сгущается. Бледное и почтипрозрачное пламя костра налилось сочным золотом, потяжелело, легко швыряло посторонам все более яркие блики, а тени хоть и становятся тоже плотнее, нопугливо уползают по ту сторону кустов.

Над головой послышалось хлопанье крыльев. Сэр Генрих вскрикнулликующе, я испугался, что в нетерпении подпрыгнет и схватит ворона, но рыцарьусидел на месте, а ворон сделал красивый круг над поляной, понимает, гад, чтовсе глаза прикованы к нему, тянет паузу, выпендривается, наконец бухнулся накорягу возле самого костра, оглушив нас хлопаньем крыльев. Пошел вихрь,взлетели соринки, поднялся мусор и завертелся в недолгом смерче. Ворон важноогляделся. После полета выглядит еще огромнее, перья встопорщены, абсолютночерный, массивный, с огромным несокрушимым клювом, которым может пробить любыедоспехи, но предпочитает долбиться в черепах свежепавших.

Генрих вскрикнул:

— Ну?.. Какие новости?

Ворон и глазом не повел, не его вассал, поклонился мнечуточку преувеличенно, намекая рыцарю, что дает отчет только перед сюзереном,каркнул:

— Дорога была близкая, но проникнуть в замок оказалосьнепросто…

— Рвы, — спросил Генрих быстро, — ловушки?

Ворон сказал, обращаясь ко мне:

— Что мне рвы и прочие опасности бескрылых? А вотмагией замок окружен в три стены. И даже в землю на глубину всадника на лошади.Но полностью стены сомкнуть в купол не смогли, я отыскал там вход и проник взамок.

— И что? — спросил Генрих, не обижаясь на полноеигнорирование его персоны. — Что с Амелией?

— Да-да, — сказал я. — Ты, конечно же,совершил ряд достойных подвигов, устрашил всех местных ворон и даже воронов, ноудалось ли проникнуть в святая святых?..

Ворон удивился:

— На конюшню?.. Или в оружейную?

— Да на фиг мне его конюшня, — вырвалось уменя. — Простите, Ваше Величество, это не вам. Пернатый, принцессу Амелиювидел?

Он кивнул, спросил, обращаясь в пространство:

— Здесь что, неурожай?

Королева первой поняла нехитрый намек, стала снимать свертела ломтики жареного мяса, спохватилась, поняв, какую дурь сморозила, самоелучшее блюдо для ворона — поле битвы с множеством еще теплых голов длярасклевывания, однако ворон снизошел и до чисто человеческой еды, только виномпобрезговал, предпочел чистую воду из золотого кубка с сапфирами.

— Как ни странно, — заявил он, снова обращаясьтолько ко мне, — но принцессу я увидел первой. Она кормила свиней…

Генрих вскрикнул страшным голосом, ухватил себя за пышныезолотые кудри и выдрал целые пряди. Из чистых синих глаз неудержимым потокомхлынули скупые мужские слезы.

— Как?.. Она?.. Чистая и нежная?.. Ее приставиликормить свиней?

Ворон кивнул:

— Да, кормила свиней. Надо сказать, делала с большимудовольствием.

— Это… это поклеп! — вскрикнул Генрих, рыдая.Опомнился, сказал торопливо: — Нет, я понимаю, она предпочла эту жалкую участьгрязным домогательствам ужасного чудовища… Она сменила королевское платье нагрязное рубище… моя прекрасная, чистая, непорочная святыня!..