Чужих гор пленники - Артем Каменистый

– Ну а что?! Ребята весь день работают, потом вечером их еще Рогов гоняет в хвост и в гриву, а теперь еще эта новенькая гоняет не меньше. Потом надо по три часа отстоять. Кто с вечера, еще куда ни шло, а следующих будить надо, а они вымотавшиеся и сны не досмотревшие. Чего вы от них хотите?

– Мы, Штык, хотели, чтобы все жили долго и счастливо, но почему-то не получается. Сегодня потеряли одного. Первый раз потеряли.

– Были другие…

– Но не так, не убили их, не сравнивай.

– Да я и не спорю, только чего это ты меня виноватым выставляешь? Тогда с себя начни – это ведь ты с утра до вечера народ гонять приказал. Они сейчас не бумажки перекладывают, а бревна ворочают, после такого отдых полагается нормальный, а не ночные бдения.

– А что ты будешь делать, Штык, если сюда сотня этих волосатых пожалует? А у нас только та самая изгородь курам на смех? Прикажешь народу отдыхать? Ладно, ясно с тобой все: завхоз из тебя хороший, но командир, скажем прямо, не очень.

– Ну неужели кто-то лучше может сделать! Без подкрепления, с усталыми ребятами!

– Командир на то и командир, что невозможное должен уметь делать. Ты вот какие выводы сегодня сделал?

– Стройку бросить надо на пару дней, изгородь поднять, укрепить, особенно на опасных местах. Тогда такое не повторится. Ну и работу или занятия чуть сократить надо: люди сильно выматываются.

Кузьмич обернулся к Рогову:

– А ты какой вывод сделал? Сократим занятия?

Тот покачал головой:

– Ни в коем случае. Человек лучше всего раскрывается тогда, когда к своему пределу подходит. Так что им же на пользу. Драться нам придется, и много, наверное, лучше по́том заплатить, чем кровью.

– Потом соленым да, оно дешевле, только вот и кровью сегодня расплачиваться пришлось.

– Ну тут мы ничего поделать не могли.

– Почему так решил?

– Да потому, что не знаем мы ничего об этих ваксах. И о мире здешнем тоже ничего не знаем. Что когда от кого ждать – непонятно. Противник есть, повадки его – сплошная загадка. Мы думали, что они соберут ораву побольше, а потом нападут. Но ничего такого не видно: мелкие группы по реке плавают, и все. У них тут своя логика, и мы еще очень не скоро начнем ее понимать. Просто нет информации. Надо узнавать мир, вникать в него, тогда можно что-то планировать и предполагать, а сейчас мы даже с туземками нормально пообщаться неспособны.

– Ладно, тогда давай свои предположения. Согласен со Штыком отставить стройку и все силы на стены пустить?

– Да как с таким согласишься? У нас ведь стройки как таковой нет, сейчас только лес готовим всеми силами. Укреплять изгородь? А толку? Эти жерди всерьез никого не остановят. Нужна полноценная стена, как планировали, но для нее требуется куча бревен, а этой кучи у нас пока нет, и быстро мы ее не заготовим, потому что не хватает инструментов, и квалификация работников тоже печалит. Не вижу смысла останавливать стройку, потому что нашу изгородь как ни укрепляй, а угроза все равно сохранится. Бревна нужны, бревен нет, за два дня они тоже не появятся.

– Так что, по-твоему, следует ждать нового нападения? И ничего не делать при этом?

– Я такое не говорил. Глупо ждать, это называется – отдать врагу инициативу. Надо атаковать самим, чтобы не было ни желания, ни возможностей приходить к нам ночами.

– Во, Штык, учись: Рогов в твоем Афганистане не воевал, а дело говорит, в отличие от некоторых. С бревен начал, а не с фантазий.

– Дай мне всю ораву на пару дней, я здесь такую изгородь устрою без всяких бревен, что не пролезут. Прикинул уже: достаточно ям-ловушек накопать, «сигналки» протянуть, сушняка накидать, чтобы пробирались через него, а он хрустел.

– Ого! Да у тебя, я смотрю, план целый! Только, Славик, скажу тебе так: я не военный человек ни разу, а понимаю, что глупости ты сейчас говоришь. Не пролезут незаметно? Ну так огорчатся и подожгут этот самый сушняк. И на шалаши наши десяток факелов издали кинут. Они ведь один раз уже набедокурили, и, судя по жизнерадостному ржанию, им такое занятие очень даже понравилось, несмотря на некоторые грустные моменты. Рогов верно говорит: инициатива сейчас за ними. Захотят – придут, не заходят – будут у баб своих под боком греться. Мы ведь им не указ: никак не мешаем, сидим себе и ждем, что они еще там удумают. А вдруг займутся охотниками нашими и что тогда делать станем? Тебе только дай волю, до зимы будешь изгороди ставить одну за другой вместо сгоревших. А зимой, Слава, здесь будет холодно, и никто нас не станет кормить. Рогов, тут и к тебе вопрос есть: кого ты там атаковать удумал, если мы даже не знаем, где они обитают? Или местные что-то рассказали?

– Общаться с туземками сложно, язык у них сильно отличается от нашего по грамматике, но мы вникаем, словарный запас увеличиваем, с каждым днем все проще и проще. И они вроде бы не прочь к нам переселиться.

– Об этом после поговорим. Так что узнали от них нового?

– Насчет других селений ваксов – ничего. Где-то они есть, но где, им неизвестно.

– Так на кого ты тогда нападать вздумал?!

– А я разве говорил что-то про селения?

– Тогда о чем говорил, я что-то не совсем тебя понимаю.

– Мы знаем, где их можно найти каждый день: на реке. Одна-две лодки там всегда маячат. Они-то и вынюхивают все. Хотя бы одну захватить, уже им обороняться придется, осторожничать, а не нам.

– И как ты это думаешь сделать? Дальше слияния они не поднимаются, а там река широкая, нашим криворуким лучникам не попасть уже.

– Можно послать ныряльщиков, перевернуть лодку, – предложил Штык.

– Ты, что ли, нырять там собрался, Ихтиандр хренов? Конный космонавт, атомная смерть из-под воды? Сиди уж лучше на заду ровно, завхоз, хватит приличных людей смешить.

– Кстати, тоже идея, – поддержал Штыка Рогов. – Но только не получится, нет у нас таких пловцов, да и опасно: по голове дадут три раза, пока перевернешь.

В шалаш, где проходило заседание, заглянул Киря:

– Вы тут все сидите и сидите, а эти, между прочим, новую гадость придумали. Надо бы людям запретить к слиянию подходить, а то слухи нехорошие пойдут, если уже не пошли.

Часового, который скорее всего заснул на посту, ваксы не просто убили, а убили жутко: уже раненому или умирающему отрубили голову, забрав ее с собой. Возможно, его же топором это проделали, уж очень аккуратная рана для каменного оружия. Пришлось паренька так и хоронить, не целиком…

Думать о том, для чего людоедам могла понадобиться голова, не хотелось. Но ответ оказался неожиданным. Они не стали варить ее в своем грязном кожаном котле или запекать в углях. Поступили проще: нацепили на шест, установив затем посреди островка, вытянувшегося на слиянии рек полоской из мелкой гальки, на которой даже трава не росла. Ваксы, расположившись вокруг страшного трофея, гоготали, показывали обидные жесты – в общем, вели себя как обычно.