Штык и вера - Алексей Волков

– Вернуться во дворец, выбрать себе позицию у одного из окон на втором этаже, так чтобы просматривалась площадь и начало вон той улицы… – Орловский показал, какой именно. – Об исполнении донести. Выполнять!

Кое-какие сомнения у Орловского были. Не в своих распоряжениях, в том, что их выполнят. Вот как пошлют его куда подальше, и что тогда останется делать?

Не послали. Даже не стали спрашивать, кто он такой и по какому праву распоряжается здесь.

Подошедший Яков с некоторым удивлением посмотрел в спины уходящих солдат и покачал головой:

– Да…

Других слов для комментария у него не нашлось.

– Ты здесь власть или нет? – осведомился у него Георгий. – Если власть, то объяви этой толпе, что на время боевых действий в непосредственное командование вооруженными силами вашей республики вступаю я.

Шнайдер посмотрел ему в глаза, перевел взгляд на кучки солдат и хмыкнул:

– Хорошо. Только почему на время?

– Потому что меня дома ждут, – отрезал Георгий. – Да и вообще, прибудет старший по званию, передам командование ему.

Яков явно хотел что-то возразить или добавить к сказанному, но решил, что на препирательства нет времени.

– Граждане свободной демократической республики! – Надо сказать, что голос у Шнайдера был довольно громким.

Его тут знали. Солдаты потянулись к члену правительства, нестройной толпой собрались рядом, с интересом стали ждать, что же им скажут.

– Буквально полчаса назад в наш вольный город ворвалась банда. Распоясавшиеся злодеи без всякой причины устроили на вокзале страшную бойню и теперь двигаются по улицам, грабя мирных жителей и сея вокруг себя смерть. Наш прямой революционный долг – защитить Смоленск от посягательств бандитов, отстоять наше право на мирную жизнь и уничтожить тех, для кого святое понятие «свобода» равносильно праву без разбора уничтожать обычных граждан.

Как ни странно, короткая речь Шнайдера вызвала в солдатах всплеск энтузиазма. Многие воинственно закричали в ответ, стали размахивать папахами, винтовками и просто кулаками, всем своим видом демонстрируя, что не потерпят никаких чужаков на своей территории.

Шнайдер подождал, пока чуть стихнут воинственные крики, и вскинул руку, требуя внимания:

– Правительство Смоленской губернской демократической республики решило на период ликвидации банды назначить главнокомандующим недавно прибывшего к нам в город гражданина Орловского Георгия Юрьевича. Это старый борец с царизмом, проверенный товарищ, участник недавней империалистической бойни, боевой офицер. Будете его слушаться?

Это прозвучало настолько не по-военному, что Орловский едва не поперхнулся. Но в следующий момент сразу несколько голосов из толпы выкрикнуло:

– Будем!

– Раз будете… – Георгий энергично шагнул вперед и неожиданно рявкнул: – Становись!

И такая властность прозвучала в его голосе, что солдаты потихоньку стали образовывать некое подобие строя.

На глаз в нем было человек полтораста, без малого – рота. Жаль, что времени на приведение ее в нормальный вид не было.

– Равняйсь! Смирно! Отставить! Разучились выполнять команды? Равняйсь!

Шнайдер осуждающе покачал головой. С его точки зрения, элементарные требования дисциплины казались муштрой. Он бы возразил, однако нынешняя угроза казалась слишком реальной. Пришлось смириться с методами приятеля. Вдруг из них выйдет толк? Переиграть никогда не поздно.

Орловский прошелся вдоль строя, вглядываясь в лица. Кто-то в ответ смотрел браво, кто-то – с праздным любопытством, кто-то – с неприкрытым недоверием.

Нет, этих людей никак нельзя было назвать воинским подразделением. Они могли встретить неприятеля и с тем же успехом могли разбежаться при его появлении.

– Унтер-офицерам выйти вперед!

Их оказалось шестеро: двое старших и четверо младших. У одного из них под шинелью виднелся Георгиевский крест, а вот погон не было ни у кого.

Если бы у Орловского был хотя бы день! Но что толку мечтать о невозможном!

Георгий тут же разбил солдат на два взвода. Одним из них перекрыл выходы на прилегающие улицы, второй расположил непосредственно в здании. Костры были погашены, и теперь площадь скрывалась во тьме.

Еще оставался броневик. Как выяснилось, его мотор был испорчен, но оба пулемета действовали, и машину можно было использовать как неподвижную огневую точку.

– Надо послать надежных людей в казармы, – к Шнайдеру Орловский обращался тем же приказным тоном, что и к солдатам. – Пусть выведут всех, кого смогут. Ты, кажется, говорил, что у тебя есть свои отряды какого-то там назначения?

– Есть… – Шнайдер явно собрался пояснить свою мысль, однако выслушивать дальше Орловский не стал.

– Их тоже надо поднять. И обязательно послать кого-нибудь к юнкерам. Главное, убедить их в том, что ночью произошло недоразумение и правительство считает их своей опорой. Раз они не разбежались даже в нынешней ситуации, значит, дисциплина у них на высоте, и в бою они будут стоить всего этого сброда.

Георгий невольно кивнул в ту сторону, где занимали позиции солдаты.

– И вообще, где твое правительство? Что-то никого не вижу.

– Откуда я знаю? – с некоторым раздражением отозвался Яшка. – Когда я уезжал, кое-кто еще оставался, а теперь как в воду канули. Может, спать отправились? Время уже около полуночи.

– Жаль. В кои-то веки пригодились бы.

– Это зачем? – с некоторым подозрением спросил Яшка, словно в самой мысли использовать руководство для решения текущих дел таилось нечто преступное.

– Раз они, как ты говоришь, баюны, то и пусть убеждали бы солдат. Приказы, насколько я понимаю, на запасных не действуют. Да и к юнкерам не мешало бы послать известного в городе человека. Авторитетнее смотрелось бы.

– К юнкерам я Верку пошлю. Преподаватели ее должны знать. Временами приходилось вызывать их по делу. А в казармы придется самому отправиться. Заодно и свои отряды навещу. Ты тут сумеешь продержаться? Все-таки резиденция правительства…

Последнее Шнайдер произнес так, словно само здание имело некое магическое значение, и кто его занимает, тот и властвует над городом.

– Не знаю, – откровенно признался Орловский. – Сейчас люди готовы драться, а через пять минут могут решить, что это им не нужно, и разбежаться к чертовой матери.

Сзади перекрестился двуперстием Курицын. Шнайдера передернуло: отчего – и не понять. Не говоря о том, что не было времени разбираться с душевными порывами своего приятеля.

– Ты постарайся. Если что, пробирайся к парку. Встретимся там.

– Ладно, а ты поезжай, пока тихо.

Тихо действительно было. Относительно, конечно. Порою доносился чей-то отдаленный крик, гремели отдельные выстрелы, просто это не походило ни на бой, ни на бойню. Словно банда не пошла дальше вокзала или не трогала пока подряд всех жителей, стараясь занять ничего не подозревающий город.