Вирусный маркетинг - Марен Ледэн

— Значит, никакой загадки…

— Нет… это игра, как и все остальное в наши дни. Одна большая ролевая игра, в которой каждый, исходя из возможностей, продвигает свои фишки.

«Игра как способ распространения ультралиберальной трансгуманистической мысли».

Игра — ведь играть любят все.

Особенно те, у кого фишек нет.

— Н-да, неплохая идея.

Лифт открывается, и они умолкают. Иезавель идет вперед по коридору, снова сосредоточенная и натянутая, как струна. Она подает Натану знак молча следовать за ней.

«Руку держит на самозарядном пистолете, спрятанном под курткой».

Прикладывает ухо к двери, ведущей в офис «Фромм & К°», и несколько секунд прислушивается, готовая уловить малейшее колебание.

— Никого. Заходим.

Натан закатывает глаза.

— Как?

Не успевает он задать вопрос, как Иезавель вышибает дверь плечом. Простая фанерная дверь, для Иезавели это не помеха.

Натан беспокойно озирается. Похоже, шум никого не потревожил.

Камилла с дыркой во лбу.

«А, да черт с ним!»

Он тоже заходит.

— В офисе никого.

Иезавель уже осмотрелась.

— Почуяв недоброе, крысы бегут с корабля… Вчера вечером в этом офисе еще кто-то был.

Она указывает на пепельницу, полную окурков.

— Но удивительно, что они не убрали за собой.

Она проводит пальцем по папкам, стоящим на полках единственного в комнате книжного шкафа.

— Немало документов АО Фаб-Кортекс, американской компании Питера и Джона. Мы не ошиблись.

— Компания до сих пор существует? Я думал, она закрылась в восьмидесятые.

— Видимо, они открыли ее снова.

— …или те, кто работает в этом офисе, очень ею интересуются.

Он берет первую попавшуюся папку и начинает листать.

— Есть что-нибудь?

— Только архивные документы.

— Ничего конкретного?

— Может, все же найдется что-то, что выведет нас на след клонов? Какое-нибудь имя, адрес…

Он переворачивает несколько страниц.

— Если я правильно понимаю, предшественница СЕРИМЕКСа — маленькая калифорнийская фирма, открытая в конце шестидесятых. В шестьдесят девятом АО Фаб-Кортекс предприняло попытку восстановить спинной мозг женщины, у которой был поврежден позвоночник, воссоединить двигательные нервы. Этот проект увенчался созданием микрочипа, который самостоятельно подзаряжался благодаря перепадам температуры тела. Что обеспечивало ему практически неограниченный срок службы.

— Мне знакома эта технология. Если не ошибаюсь, микрочипы были снабжены термоэлектрической системой подзарядки и литиевой батареей.

На мгновение в глазах Иезавели загорается странный огонек.

— Если чип, находившийся в теле, разрушался, это могло привести к возникновению глубоких и болезненных ран, которые все время гноились.

Натан добавляет:

— По всей видимости, с этим им справиться не удалось.

— Да их это и не очень волновало… На тот момент, по крайней мере. Подопытных хватало. Мало кто следил за их экспериментами, никто не знал, чем они занимались на самом деле, и не мог оценить последствий. У них была почти полная свобода… скажем, их деятельность еще считалась законной.

Она смотрит в стену.

— Еще я знаю, что они обнаружили на человеческом теле две точки, в которых температура изменяется быстрее всего, наиболее подходящие для зарядки батарей, — одна на лбу, чуть ниже того места, где начинают расти волосы, а другая на тыльной стороне ладони.

Натан рассматривает шрам на лбу Иезавели. Девушка понимает это, заметив его взгляд.

— Такие же отметины, как у тебя.

Шрам на тыльной стороне ее ладони.

Ее взгляд на долю секунды затуманивается.

«Словно она хотела сказать мне нечто важное».

— Еще что-нибудь?

— Нет… ничего…

Шорох страниц.

— Только технические подробности, отчеты, формулы.

Он берет еще одну папку — результат тот же. Ничего другого на полках нет. Тут он натыкается ногой на коробку, стоящую прямо на полу.

«Как будто ее кто-то забыл».

Натан приподнимает крышку: бухгалтерские документы.

— Что это?

Иезавель заглядывает ему через плечо.

— Кажется, их счета.

— Дай посмотреть.

Через несколько минут они вынуждены признать очевидное: в офисе они больше ничего не найдут. Возвращение на исходную позицию.

— Нам остается только дожидаться здесь, пока кто-нибудь не вернется за этими бумагами.

— Если вообще вернется…

«Офисы сдаются на несколько дней, недель или месяцев».

— Компьютеры они перевезли, телефоны тоже… если бы нам только удалось взглянуть на список их звонков…

Натан со злостью пинает коробку.

— Черт, да ничего у нас нет! Ни одного имени, ни одного адреса…

Его взгляд падает на ворох конвертов и счетов, валяющихся на полу возле перевернутой коробки.

«Конверты…»

— Кажется, я кое-что нашел…

— …почту доставляют не сюда.

— Это ведь съемное помещение, а у фирм обычно бывает абонентский ящик в каком-нибудь более надежном, постоянном месте…

— Большая часть счетов отправлена по адресу 10785 Берлин, Клингельхеферштрассе, 24.

— Если нам повезет, то почтовый ящик по-прежнему проверяется каждый день, даже несмотря на то, что компания переехала из этого офиса.

— В любом случае, это единственное, что у нас есть.

Иезавель уже направляется к выходу.

Указанный адрес привел их к запертой на ключ персональной ячейке в камере хранения. 10.30 утра, почтовые служащие еще не приходили. По словам одного из соседей, они появляются только ближе к полудню.

«А что касается клиентов…»

Через два часа заходит почтальон с внушительной ношей. Иезавель и Натан с нетерпением ждут снаружи, не сводя глаз с интересующей их ячейки. В нее опускают несколько конвертов, это доказывает, что компания под названием «Фромм & К°» до сих пор существует.

Как только служащий удаляется, Иезавель кидается к дверце ячейки. Натан удерживает ее за руку, указывая на потолок зала через стеклянную витрину.

— Камера.

«Если взломаем ячейку, нас тут же засекут».