Наваждение - Линкольн Чайлд

Фелдер опять вздохнул и пошел на выдачу, где взял несколько дюжин местных манхэттенских газет конца семидесятых годов девятнадцатого века. Он листал их без всякой системы, равнодушно поглядывая на заголовки, объявления и рекламу. Все это, конечно, бессмысленно: он и сам не знает, что ищет, и — прежде всего — не знает, зачем ищет. Почему Констанс Грин и ее история сбили его с толку? Ведь он не…

Просматривая подшивку «Нью-Йорк дейли инкуайрер» за тысяча восемьсот семьдесят девятый год, Фелдер вдруг замер. На одной из страниц ему попался рисунок под названием «Играющие беспризорники»: квартал убогих многоквартирных домов, чумазые мальчишки играют на улице в мяч, а поодаль девочка с метлой в руке глядит на играющих. Худенькая, на грани истощения, она в отличие от других детей казалась подавленной, почти испуганной. Фелдера поразило ее лицо. Каждой своей черточкой то была вылитая Констанс Грин.

Некоторое время Фелдер смотрел на рисунок, а потом медленно закрыл газету. Лицо его стало задумчивым и серьезным.

Калтроп, штат Луизиана

Один за другим защелкали выстрелы, следом раздался грохот дробовика. Хейворд бросилась в сторону, и рядом просвистели дробинки. Хейворд перекатилась, выхватывая пистолет, но лжедоктор уже бежал к стоянке, только белый халат развевался. Снова послышались выстрелы, а потом — визг шин: коллекционный «Роллс-ройс» несся по стоянке так, что дымились шины. Из водительского окна высунулся Пендергаст, стреляя из пистолета — ни дать ни взять ковбой, который палит, сидя на несущейся галопом лошади.

У «Роллс-ройса» занесло задние колеса. Машина еще не успела остановиться, а Пендергаст уже распахнул дверь и бросился к Хейворд.

— Я в порядке! — сказала она, пытаясь подняться. — Я в порядке! Черт, смотрите — он же уходит!

Где-то на стоянке взревел мотор, машина с визгом вынеслась за поворот — задние огни слились в красную полосу — и исчезла из виду.

Пендергаст рывком поднял Хейворд на ноги.

— Некогда. Идемте.

Они вбежали в фойе больницы, где начиналась паника: охранник кричал что-то в телефонную трубку, а дежурный регистратор и еще несколько сотрудников распростерлись на полу.

Не обращая ни на кого внимания, Пендергаст распахнул следующую дверь и вцепился в первого попавшегося врача.

— Срочно в триста двадцать третью палату, — сказал он, показывая свой жетон. — Попытка убийства. Пациенту ввели какой-то препарат.

Доктор, даже не моргнув, сказал:

— Понятно.

Все трое побежали по лестнице в палату д’Агосты. Тут кипела работа: рядом с аппаратами суетились доктора и сестры, мигали огоньки, попискивали сигналы. Д’Агоста неподвижно лежал на койке.

Доктор спокойно вошел в палату.

— Прошу внимания. Этому пациенту ввели какой-то препарат с целью убийства.

Одна из сестер подняла голову.

— Да как же…

Доктор жестом прервал ее.

— Вопрос в другом: какой именно препарат вызывает такие симптомы?

Поднялся шум, начался ожесточенный спор, врачи стали просматривать историю болезни и распечатки приборов.

— Вам тут больше делать нечего, — обратился один из докторов к Хейворд. — Подождите, пожалуйста, снаружи.

— Я хочу быть здесь, — заявила она.

— Ни в коем случае, извините.

Хейворд вышла, и тут опять прозвучал сигнал. На мониторе сердечной деятельности появилась ровная полоса.

— О Боже! — разрыдалась Лора. — Разрешите мне побыть здесь, прошу вас, пожалуйста…

Дверь закрылась, и Пендергаст тихонько отвел Хейворд в сторону.

Комната ожидания была маленькая и очень чистая, с пластиковыми стульями. За окном сгустилась ночная мгла. Хейворд невидящими глазами смотрела в черный прямоугольник. Ум ее усиленно работал, но вхолостую, как сломанный двигатель. Во рту у нее пересохло, руки дрожали. По щеке скатилась единственная слеза — слеза отчаяния и не находящей выхода ярости.

Почувствовав на плече руку Пендергаста, Хейворд стряхнула ее и отодвинулась.

— Капитан, — тихо сказал он, — позвольте напомнить вам, что имело место покушение — на лейтенанта д’Агосту. И на вас.

Спокойный голос Пендергаста проник в ее затуманенный яростью разум. Хейворд потрясла головой.

— Уйдите вы от меня к черту.

— Вы должны взглянуть на создавшееся положение как офицер полиции. Мне нужна помощь, причем немедленно.

— Меня ваши проблемы больше не интересуют.

— К сожалению, это уже не моя проблема.

Она сглотнула, сжала кулаки и сказала, глядя в темноту:

— Если он умрет…

Спокойный, почти вкрадчивый голос не умолкал.

— Это от нас не зависит. Послушайте меня. Сейчас мне нужна не Лора Хейворд, а капитан Хейворд. Нам необходимо обсудить нечто важное. Прямо сейчас.

Хейворд закрыла глаза; все у нее онемело. Не было даже сил отвязаться от Пендергаста.

— Похоже, — продолжал тот, — что мы имеем дело с убийцей-медиком.

Лора устала, устала от всего, устала жить. Если Винни умрет… Она заставила себя прогнать эту мысль.

— Я принял чрезвычайные меры для того, чтобы сохранить в секрете место пребывания Винсента. Значит, убийца имел доступ к истории болезни, к информации о движении медицинских материалов и лекарств. Существуют лишь две возможности. Первая: он или она — член бригады врачей, которая непосредственно занимается лечением Винсента. Впрочем, такое совпадение маловероятно — их всех тщательно проверяли. Вторая возможность — и я верю именно в нее: Винсента нашли, отследив, куда направили клапан, который ему пересадили. Злоумышленник может даже быть кардиохирургом.

Хейворд молчала.

— Вы понимаете, что это значит? — продолжил Пендергаст. — Винсента использовали как приманку. Преступник намеренно ввел его в кому, зная, что мы тут же явимся. Он, естественно, ожидал, что мы приедем вместе. Нас спасло только то, что мы приехали порознь.

Лора отвернулась, пряча лицо. Приманка. Винни — приманка!

После недолгого молчания Пендергаст снова заговорил:

— Здесь мы больше ничем не поможем. А между тем я сделал очень важное открытие. Когда мы расстались, я занялся самоубийством Джун Броди и обнаружил кое-какие интересные совпадения. Как нам известно, самоубийство произошло всего неделю спустя после пожара и гибели Слэйда. А через месяц супруг Джун сказал своим знакомым, что едет за границу, и больше его не видели. Дом был закрыт и в конце концов продан. Я пытался найти Броди, но никаких следов не осталось; не удалось отыскать никаких документов о его выезде из страны.

Хейворд помимо своей воли медленно повернулась к Пендергасту.