Тенепад - Мария Введенская

– А ты не хочешь закругляться, друг? – спросил Каин.

– Нет, ну что ты! – отмахнулся Джейк. – Они проделали такой путь. Я же должен им что-то дать? Как Гудвин, хоть тот и оказался проходимцем. Правда, я не в силах наделить труса храбростью или сделать мертвого живым, но устроить небольшое представление я всё же могу.

– Небольшое… – процедил Каин.

– А ты бы сел и расслабился, друг. – жестко отрезал Джейк, и тот, обойдя стол, подчинился. В конце концов, всё идет по плану. – А вот Джеймс – страж порядка. Недалеко ушел от мистера Макнелли. Фактически устроил смерть своей невесты, точнее не спас, что, в общем-то, одно и то же. А ведь ты действительно мог ее спасти… и как ты будешь с этим жить, ума не приложу?! Может, не будешь?

Джеймс скрипнул зубами, крепко сжимая в кулаке кольцо Марни. Теперь идея о том, чтобы попросить что-либо или получить ответы, казалась действительно дикой. Настоящая смерть – она такая. Безжалостная, безразличная и пронизывающая. Настоящая смерть холодна к чужим просьбам, потому что за свою вечность она повидала столько, что никакой жалости больше испытывать не способна.

– А ты где оступилась, Агнес? С таким-то потенциалом, а выбрала праздность. – продолжал Джейк. – Знаешь, почему ты умерла? Потому что была закончена. А все твои планы лишь иллюзия. Жизнь слишком сильно отличается от того, что вы все о ней вообразили. Реальность плохо, иллюзии хорошо. Реальность – ваша обязанность, а иллюзии делают вас ущербными. И где же твой парень? Куда ты его утащила?

Агнес вцепилась в Джека, которого не спускала с рук, и попятилась, силясь опять не заплакать.

– Вот взять хотя бы Марту.

Та хоть и была глухой, но слышала голос Джейка у себя в голове, как отголосок дня во время засыпания. Происходящее не всегда осознавалось ей в полной мере, но сейчас, когда речь зашла о ней, Марта поняла, что слышит его на самом деле.

– Отпускать любимых тяжело, правда? И ты просто отказалась от реальности, чтобы сберечь свой мир и себя. Но ты знаешь, что весь год тебя содержала его семья? Ты ведь не работала, фермерская дочка. От тебя толку, как и от остальных.

Джейк допил стопку и взял со стола бутылку, чтобы долить остатки. Теперь никакой страсти к этой затее он не испытывал. Его действия казались ленивыми и задумчивыми, словно он тянул время, не зная, что делать дальше. Люди, которые с таким рвением шли к нему, напоминали сейчас заключенных – униженных и потерянных. Ну кроме, пожалуй, Амалии.

– Мы не за этим так долго сюда шли. – тихо, но внятно сказала она.

Каин бросил на нее предупреждающий взгляд, а Джейк замер, едва коснувшись губами краев стопки. Он безразлично глянул на нее и саркастично хмыкнул.

– А скажи, пожалуйста, Амалия, зачем вы сюда шли?

– Я не могу говорить за всех. – ничуть не смутившись сказала она. – Но если все пережитые здесь испытания не заставили этих людей остановиться, то каждый имеет крайне веские причины быть здесь. Я представляла тебя иначе…. – призналась Амалия. – Возможно, будь ты старше и мудрее, знал бы, что в потере близких нет ничего циничного. А в самой плешивенькой жизни полным-полно светлых сторон, и благодаря не спортивным достижениям или высоким должностям, а человечности и всему человеческому, что есть в мире.

Каин встал из-за стола, но Джейк остановил его, схватив за руку.

– Пусть скажет. – он развернулся к ней, положив ногу на ногу, и жестом показал, что Амалия может продолжать.

Лицо Джейка, как и у всех присутствующих, казалось напряженным. Он испытывал смешанные чувства, но интерес взял верх. Тем более что свой козырь, он всё еще прятал в рукаве. Но про «мудрее» и «старше» это она позабавила его. Да и Каина наверное тоже.

Все теперь смотрели на Амалию другими глазами. С уважением и трепетом. Так, как они собирались смотреть на Смерть.

– Я не знаю, был ли ты когда-нибудь человеком. – сказала та, нервно заламывая пальцы. – Но, я так не думаю, потому что ты не представляешь, как тяжело им быть. Нужно делать выбор каждый день. С одной стороны общество разрывает нас своими догматами, с другой стороны совесть не дает продыху. И мы разрываемся между ними. Многие просто не выдерживают, и в этом нет ничего постыдного. Это грустно.

– Как ты, например? – резко спросил Джейк.

– В каком смысле? – не поняла Амалия.

– Бросила мужа, бросила ребенка…. Не выдержала, значит? Грустно.

– Я не понимаю….

– Скорей не помнишь. – Джейк изучающе наклонил голову набок. – Но я напомню. Ты – Амалия – бросила своего первого мужа и дочь, посчитав, что еще не созрела для семейной жизни, и отправилась за счастьем, но ничто из произошедшего с тобой впоследствии не смогло избавить тебя от комплекса вины. Ты так здорово рассуждала сейчас о человеческом, о совести, об обществе – молодец, мне понравилось! И хоть ты рассталась со своими воспоминаниями, чтобы прийти сюда, опыт-то остался. И в итоге, Амалия, я бы хотел спросить тебя, что руководило тобой последний отрезок Лимба? Ты ведь отдала то, ради чего шла ко мне. Неужели всё из-за книжки?

Амалия, словно не подготовившаяся к экзамену школьница, стояла красная как помидор и таращилась на Джейка.

– Я хотела попросить своё воспоминание назад.

– Да забирай! – воскликнул Джейк и хлопнул по столу.

Амалия пошатнулась и схватилась за грудь. Ее грудь словно пронзило копье, принося неимоверную боль, но нефизическую. Нечто подобное происходит с людьми, потерявшими близкого и любимого человека, после сна, в котором всё было хорошо. Они просыпаются и через несколько минут понимают, что всё, что они только что видели и испытывали – лишь сон, издёвка мозга, а впереди реальность без того, кто составлял весь мир. Мучительная реальность, которой еще тянуться и тянуться. Глаза Амалии остекленели и наполнились слезами, которых она не роняла уже лет двадцать.

– Ну как, хочешь отдать обратно?

– Пошел ты…. – с отвращением прошипела та, держась за грудь, словно у нее был сердечный приступ.

– Амалия! – не выдержал Каин.

Да, всё, что он говорил безумно жестоко, но в этом весь Джейк – несклонный к жалости, видящий только пороки и безразличный к смягчающим обстоятельствам. Тем более, сейчас в своей смертельной депрессии.

Но Амалия явно не собиралась замолкать, а Джейк совершенно, не будучи уязвленным, просто знал, что может заставить ее замолчать в любой момент. Пусть говорит… всё-таки он ее сильно приложил.

– Мы все, кто здесь, прошли через ад! – отскоблила Амалия. – Мы все, кто здесь, имеем за спиной тяжелейший багаж! У нас у всех забрали самое дорогое, а у меня – последнее, что вообще можно забрать. Не я выбирала – те четверо. Почему я не заартачилась, как Джеймс? Потому что знала, что ты вернешь моё воспоминание, а иначе, чем еще меня мучить? Как будто я сама недостаточно себя истязала всю жизнь! Но если бы я имела выбор, то всё равно расплатилась бы тем же, потому что знала бы, что это не навсегда. Знала бы, что удар от возвращения памяти будет ужасным, как обрушившаяся реальность после сна. Но слишком велик соблазн побыть свободной хотя бы некоторое время. Впрочем, тебе не понять…. – фыркнула Амалия. – А мы люди – да. Простые люди, потерявшие слишком многое, чтобы это не оставило свой отпечаток. Мы все тяжелораненые. Мы не пережили этих ран. Они нас привели сюда. Я думала, что смогу найти прощение здесь, но теперь вижу, насколько глупой была эта идея.