Корабль судьбы. Книга 1 - Робин Хобб

Спустившись в прихожую, Роника по-прежнему бесшумно миновала коридор и остановилась перед дверьми того самого кабинета. Двери оказались плотно закрыты, но не заперты. Роника прижалась ухом к щелке и различила мужской голос, доносившийся изнутри. Роэд Керн? Скорее всего. Они с госпожой Подругой последнее время очень плотно дружили, редкий день проходил без того, чтобы Серилла не уединилась с Роэдом. По-первости Роника связывала их встречи с тем обстоятельством, что Роэд был непосредственно замешан в убийстве Давада. Но это дело с некоторых пор считалось закрытым. Что же, в таком случае, привело сюда Роэда сегодня, да в подобный час, да в такой спешке?

Разбирательство, учиненное Советом торговцев Удачного, действительно завершилось. Серилла от имени сатрапа во всеуслышание объявила смерть Давада Рестара трагической случайностью, в которой не было правых и виноватых. Верховные власти, по ее словам, не усматривали достаточных доказательств его измены джамелийскому престолу. Таким образом, его имя было очищено от изменнического клейма, а Давадова племянница объявлялась законной наследницей. Тем не менее освобождать дом Рестаров госпожа Серилла не собиралась. Естественно, племяннице Давада будет в полной мере возмещен понесенный убыток. Ее должным образом отблагодарят за, так сказать, продолжительное гостеприимство… как только нынешние беспокойные времена вновь сменятся миром и процветанием.

Уж конечно, Серилла не упустила случая обставить вынесение этого приговора со всей подобающей помпой. Главы совета были приглашены сюда, в бывший кабинет Давада. Серилла выставила им отменное вино и закуски (опять-таки из Давадовых погребов), а потом развернула свиток и зачитала вынесенное решение. Роника удостоилась приглашения на это действо. Была там и племянница покойного – тихая, очень сдержанная молодая женщина. Она выслушала приговор, не сделав ни единого замечания, а потом заявила, что полностью удовлетворена. И покосилась при этом на Роэда Керна, дав Ронике богатую пищу для размышлений. Навряд ли племянница очень любила покойного дядю, но кто мог поручиться, что Роэд не подъезжал к ней ни с посулами, ни с угрозами?

А Совет, как и следовало ожидать, объявил: дескать, раз прямая наследница совершенно удовлетворена, то и они претензий никаких не имеют.

И, кажется, одна только Роника помнила, что честь ее собственной семьи так, по сути, и осталась под сомнением. Никто даже внимания не обратил на то обстоятельство, что речь все время шла о возможной измене Давада Джамелии, а не Удачному. Наверное, из-за этого Роника ощущала странное отчуждение. Как если бы в правилах мироздания произошли незаметные на первый взгляд, но очень важные перемены и она, Роника, сделалась исключением из этих правил. Ко всему прочему она ждала, что сразу по окончании дела (а ведь Совет, как ни крути, встал на ее сторону) Серилла предложит ей убираться из этого дома. Ничуть не бывало! Госпожа Подруга, наоборот, принялась всячески уговаривать ее остаться! При этом Серилла до того убежденно и красноречиво расписывала, как Роника поможет ей заново объединить Удачный, что у той возникли самые серьезные сомнения в ее искренности. И очень захотелось выяснить истинные причины столь радушного гостеприимства.

Покамест сделать это не удавалось…

Роника затаила дыхание и до предела напрягла слух. Вот заговорила Подруга, и пожилой женщине удалось кое-что разобрать.

– Бежал? В послании сказано – бежал?

– Так прямо говорить нужды не было, – мрачно ответствовал Роэд. – Птица может перенести лишь крохотный кусочек бумаги, на нем много слов не напишешь. Его нет, Подруги Кикки тоже… и с ними той девки. Будем надеяться, нам повезло и они утонули в реке. Хотя я не принимал бы это за данность. Девчонка-то выросла в Удачном, она из семьи потомственных моряков. Чего доброго, могла и справиться с лодкой! – Он помолчал, потом продолжил: – Кстати, то, что их последний раз видели плывущими в крохотной лодке, сразу наводит меня на мысли о заговоре. Не правда ли, странновато все это? Девчонка отправилась в подземный город и вывела их наружу, и все это – во время жуткого землетрясения, равного которому Трехог уже много лет не знал. Никто не видит, как они отплывают на лодке, и лишь много позже их замечают с дракона гораздо ниже по течению.

– Что значит «замечают с дракона»? – перебила Серилла.

– Понятия не имею, – раздраженно отмахнулся Роэд. – Я и в Трехоге-то никогда не бывал. Наверное, имеется в виду какой-нибудь мост. Или высокая башня. Да какая разница? У нас сатрап из рук ускользнул! Теперь все, что угодно, может произойти.

– Я хотела бы сама эту часть послания перечитать, – почти просяще выговорила Подруга, и Роника невольно нахмурилась. Получается, письма-то получал Роэд? И лишь после передавал, вернее пересказывал их Серилле?

– Не получится, – ответил молодой Керн. – Я прочитал и сразу сжег. Я не мог рисковать: только представь, что начнется, если подобные сведения до срока распространятся по городу! А они распространятся, можешь мне поверить. Многие торговцы Удачного поддерживают самые тесные отношения со своей родней из Чащоб. Письмоносные птицы туда-сюда все время летают. Поэтому мы должны действовать решительно и очень быстро. Пока другие свое мнение высказывать не принялись!

– Я все же не понимаю… Как могло до этого дойти? – горестно вопросила Подруга. – Они же обещали, что он будет содержаться в неприкосновенности и со всеми удобствами. Когда он отсюда уезжал, я всячески убеждала его, что это делается ради его блага и безопасности! Что могло заставить его переменить мнение на сей счет? Почему он решил сбежать? Чего он вообще хочет?

Слуха Роники достиг короткий смешок Роэда.

– Сатрап, может, и зеленый юнец, – сказал он, – но далеко не дурак. Между прочим, в отношении меня тоже часто допускают ту же ошибку. Когда речь идет о взятии власти, главное – не годы, а наследственная предрасположенность. Так вот, сатрап – прирожденный властитель. Подруга. Ты можешь сколько угодно утверждать, что он в упор не видел подковерных битв в собственном дворце, но, прости меня, твоего стремления к власти не разглядел бы только слепой. А он не слепой, Подруга. Может, он испугался именно того, чем ты сейчас занята. Ты правишь от его имени, говоришь его голосом, принимаешь за него все решения, касающиеся Удачного. Между тем, если я что-нибудь понимаю, сам он говорил и решал бы совершенно иначе. Что нам с тобой притворяться друг перед другом? Ты знаешь, как скверно он распорядился своей властью над нами. И я знаю, на что ты надеешься. Ты подумываешь о том, чтобы завладеть всей полнотой власти и править нами достойнее, чем это удавалось ему!

Говоря так, Роэд не стоял на месте, а расхаживал по комнате взад и вперед. Роника даже чуть отстранилась от двери, опасаясь быть разоблаченной. Серилла молчала.

Вот Роэд заговорил снова – уже начисто отбросив все придворные тонкости.

– Будем до конца откровенны, – услышала Роника. – У нас с тобой есть общие интересы. Мы оба хотим, чтобы Удачный восстал из руин и всемерно окреп. Народ тянет кто в лес, кто по дрова: одни твердят про полную независимость от Джамелии, другие – что надо по-доброму договориться с «новыми купчиками» и тогда-то, мол, заживем. На самом деле не сработает ни то ни другое. Если мы хотим, чтобы процветала торговля, связи с Джамелией нам жизненно необходимы. И ровно по этой же причине «новых» из города надо искоренить. В идеале я вижу следующее: ты остаешься в Удачном и правишь нами от имени сатрапа, тем самым обеспечивая обе главные цели. Но если сатрап погибает, ты мгновенно лишаешься источника власти. Что еще хуже, если он возвращается невредимым – твой голос перестает звучать, ибо он начнет говорить сам. Поэтому я предлагаю следующий план. Он весьма прост по форме, беда только, воплотить, скорее всего, окажется тяжеловато, хотя и необходимо. Мы должны заполучить сатрапа обратно. Когда он снова окажется у нас в руках, мы уж как-нибудь заставим его передать тебе власть над Удачным. Тогда ты сможешь снизить налоги и пошлины, выгнать из наших гаваней калсидийцев и забрать в доход города земли, присвоенные «новыми купчиками». А сатрапу мы предложим сделку, от которой он не сможет отказаться. Его жизнь – в обмен на перечисленные мною уступки. Пусть подпишет соответствующий декрет – и живет себе дальше в чести и спокойствии. Разумеется, здесь у нас. А появится великий и ужасный джамелийский флот, которым нас все время пугают, – выложим на стол те же самые козыри. В смысле, продемонстрируем им сатрапа: пусть убедятся, что он жив-здоров, а значит, отмщать не за что. Пройдет время, все уляжется, и в какой-то момент мы отправим его обратно в Джамелию. Разумный план, тебе не кажется?