Сфера Маальфаса - Елена Долгова

Людвиг пошел быстрее, перешел на бег, но внезапно остановился, витиевато выругавшись. Следом ковыляла забытая Ласочка. Воспользовавшись минутой, она догнала магуса, забежала наперед. Моталась тощая косичка, грязное, в саже, скуластое круглое личико исчертили светлые дорожки, промытые слезами. Девчонка подпрыгнула неожиданно ловко, как куница, и попыталась выдернуть из-под руки фон Фирхофа свернутый трактат.

– Дяденька, отдай!

– Оставь меня! Беги отсюда – быстро! Иначе я тебя убью, а еще лучше – превращу в уродливую скользкую жабу!

Фон Фирхоф сделал мину пострашнее, девчонка забилась в мелком плаче, но не отстала.

– Дяденька, отдаааааай!

Плач перешел в пронзительный истерический крик.

Святой Иоанн, подумал Людвиг. Еще не хватало, чтобы на вопли детеныша явился какой-нибудь носитель грязной шкуры и меткого лука. Что с ней делать? Оглушить легким ударом магии? Это не убийство. В бурьяне останется лежать маленькое, неподвижное, но не бездыханное тельце. Может быть, она даже успеет спастись, очнувшись. Хотя сейчас дорога каждая минута, и шансов у девчонки, если смотреть правде в глаза, не останется.

– Ну-ка, быстро убирайся отсюда! Иначе тебя поймают, зажарят и съедят степные варвары!

Девчонка, вильнув ужом, вцепилась в запретный манускрипт и почти вырвала ношу у Людвига. Еретик перехватил драчунью за ворот залатанного платья и отбросил далеко в сторону, чувствуя на своем предплечье зубы немыслимо изогнувшейся соплюхи. Ушибленная девчонка захлебнулась криком.

Ну все, обреченно подумал фон Фирхоф. Все, можно считать, нашим благим пожеланиям и многоважной миссии настал славный, красочный, отважный, глупый, благородный и весьма обидный конец. А вот и шкуроносный герой, который торопится поставить точку в затянувшемся приключении…

Действительно, из переулка вынырнула лохматая, коренастая лошадка со всадником, хищно щурившим воспаленные от дыма глаза. Людвиг швырнул рукопись на землю, извлек меч.

– Иди сюда, любезный. Не будем откладывать.

Варвар тронул лошадь, занося саблю для удара. Девочка, очутившись между двумя врагами, взвизгнула так, что зазвенел сам воздух, и метнулась куда-то мимо Людвига, едва ли не под его рукой. Фон Фирхоф не стал оглядываться. Свист сабли, и еретик отбил легкий клинок мечом, с ужасом увидев, что на лезвии такого тяжелого и такого прочного на вид оружия осталась заметная выщербина. Он крутнулся, уходя, уворачиваясь от следующего удара и лихорадочно соображая – что делать? Потратить последний, тщательно сберегаемый остаток магической силы?

– Иди, иди сюда…

Кочевник снова тронул лошадь, пытаясь смять Людвига копытами, богослов отпрыгнул ближе к горящему дому, стараясь встать так, чтобы между ним и атакующим оказались остатки коновязи, уже успевшие обуглиться. Спину опалило жаром. Время замедлилось, Людвигу казалось, что кривой клинок опускается неспешно, почти так же неспешно, как движется тень по шершавому каменному кругу солнечных часов. Фон Фирхоф чувствовал, не видя, что так же медленно, неспешно проседает, рушится за спиной догорающий дом, проваливается крыша, оседают остатки стен, выбрасывая раскаленные головни и фонтан остро жалящих искр, почти незаметный в свете солнца.

На деле все произошло мгновенно. Людвиг бросился ничком на землю, откатился в сторону. Обломок горящего дерева ударил кочевника в лицо, вспыхнули ресницы, усы, дикий крик заглушил рев огня. Лошадь получила удар бревном по коленям и упала, ржание искалеченного животного слилось со стонами человека. Людвига осыпало искрами и мелкими обломками, голову он успел прикрыть руками, на тыльной стороне ладоней мгновенно вздулись пузыри ожогов…

Поспешно затушив тлеющую куртку, волшебник осмотрелся. Враг, вздрагивая плечами, корчился на земле – прижимал ладони к сожженным глазам. Фон Фирхоф подобрал было меч, но потом отшвырнул в сторону тупое лезвие, взял бритвенно-острую саблю и подошел к умирающему. Примерившись, жестко ударил, целясь в позвонки – туда, где между остроконечным шлемом и доспехами из шкур свисали сосульки прямых черных волос. Человек, вытянувшись, затих – Людвиг отер лезвие о потрепанную одежду варвара и отвернулся.

Брошенный манускрипт все так же валялся в грязи, девчонка не показывалась. Спряталась? Жар становился нестерпимым, горело лицо, раскаленный воздух опалял веки, жег гортань, заставлял шевелиться волосы. Многие дома уже обрушились, кое-какие еще держались, некоторые только что занялись от уносимых током воздуха искр. Провалы распахнутых дверей зияли, но у соседнего дома дверь оказалась прикрытой.

Девочка там, догадался фон Фирхоф. Спряталась от обступившего ее ужаса, забившись в дом, который уже тлеет и вот-вот вспыхнет пучком соломы. Людвиг распахнул прикрытую дверь – в лицо ударила едкая гарь, дым наполнял единственную комнату, косматые клубы, вырываясь наружу, скручивались затейливыми спиралями.

– Эй, ты здесь? Быстро выходи, не бойся. Варвар уже ушел. Я ничего тебе не сделаю.

Молчание. Потом послышался слабый писк где-то в углу. Магус оглянулся на сверток – раскаленный воздух уже высушил грязь, но манускрипт не пострадал. Фон Фирхоф решился – и нырнул в серые клубы, стараясь пригнуться пониже – горячий дым поднимался вверх. Не приходилось надеяться разглядеть хоть что-нибудь, оставалось полагаться на осязание. Под руки попадалась раскиданная утварь, что-то длинное и низкое – лавка? Людвиг закашлялся, ударился головой о твердое дерево, в горло лез дым, жар близкого огня усилился.

– Ты здесь? Эй, Ласка! Вылезай без промедленья!

Опять молчание.

– Не бойся меня! Вылезай, не прячься, а то сгоришь!

Писк больше не повторялся. Это все, подумал фон Фирхоф. Возможно даже, он ошибся, и ее здесь нет. Волшебник не помнил, в какой стороне остался выход, и наугад повернул назад – ползком, стараясь держаться стены.

На маленькое скорчившееся тело он наткнулся, уже потеряв надежду. Вцепился в изодранное платье и потащил девочку к выходу, стараясь держать ее голову пониже. Под потолком густыми клубами кипел дым. Жар опалял брови, волосы волшебника потрескивали. Дверь нашлась на ощупь – он клубком боли выпал в яркий свет дня. После раскаленного дома горячий воздух улицы, пропитанный запахом пожара, показался нектаром.

Улица пылала. В садах свечами горели цветущие яблони. Вечерний свет почти исчез за пеленой дыма. Фон Фирхоф перевернул детское тело и замер, пораженный. У девочки, вынесенной из огня, были гладко зачесанные черные волосы, заплетенные в аккуратную толстую косу с алой лентой. Ребенок уже умер, причем не менее часа назад – личико заострилось, на шее болтался сползший с головы платок, синяя рубашка рвалась и местами прогорела.

Людвиг поднял голову и на мгновение зажмурился – только что покинутый дом вспыхнул разом, обернувшись сплошным клубом яростно-багрового огня, и неловко, с треском, завалился, рассыпая огненную метель искр, – Ласка, если она еще оставалась в доме, не могла уцелеть.

Фон Фирхоф обреченно посмотрел на огонь, потом платком прикрыл лицо убитого ребенка и поднялся с колен. Единственное на сегодня бескорыстное дело не удалось – оставалось подобрать брошенную книгу.