В поисках солнца - Мария Дмитриевна Берестова

С осознанием того факта, что, как бы он ни ненавидел Мариан и марианцев, он не может допустить пятого похода Грэхарда — похода, который, направляемый этой картой, легко перемахнёт через защиту гор и пройдётся мощно и неотразимо по марианской земле, снося с неё деревни и города и умывая землю кровью.

— Ил… — хрипло позвал Дерек.

Тот, поражённый, обернулся, не понимая ни тона, ни непривычного сокращения.

— Кто-нибудь видел у тебя эту карту? — отрешённым тоном спросил Дерек.

Нахмурившись, Илмарт встал, подошёл и взял из его рук добротный пергамент. Ему хватило одного взгляда, чтобы вспомнить, что именно это за карта.

— Нет, — нахмурившись, ответил он и попытался понять, с чего бы вообще вытащил её наружу. Все свои марианские наброски он хранил в далёком коробе, не желая на них натыкаться.

Должно быть, в порыве вдохновения он всё перекопал, если это вдруг оказалось сверху. Впрочем, долго размышлять ему не пришлось.

— Сожги, — отрывисто и хрипло велел Дерек. — И никогда никому не говори, что знаешь.

В большом недоумении Илмарт уставился на него, ожидая объяснений.

Получил в ответ скептический взгляд.

— Ты хоть представляешь, — наконец, срывающимся немного истеричным голосом спросил Дерек, — на что готова ньонская разведка, чтобы получить эти сведения?!

До Илмарта дошло.

Он нервно сглотнул и принялся растапливать печурку, чтобы немедленно избавиться от опасной карты.

Ему никогда не приходило в голову это соображение: он нарисовал карту ещё до третьего похода Грэхарда, когда Мурийским горам ничего не угрожало. После карта так и кочевала в его бумагах вместе с остальными, и он попросту не помнил о факте её существования.

Через несколько минут они уже наблюдали, как огонь неохотно лижет пергамент.

Когда карта догорела, Илмарт решительно растрепал кочергой пепел. Он был наблюдателен и догадывался уже, что у Дерека есть личные причины ненавидеть марианцев, — но, как бы Илмарт не ненавидел Мариан сам, он, совершенно точно, не желал ему гибели.

— Спасибо, Анодар, — тихо сказал он.

Тот грустно усмехнулся, затем повернул к нему голову и почти застенчиво сказал:

— Дер, если не возражаешь.

— Дер, — согласился Илмарт, пожимая ему руку.

6. Каково это, быть братом Того Самого Тогнара?

Зима уже подходила к концу, и тёплые солнечные зайчики весело переливались на рабочем столе кабинета у карьера. Дерек довольно жмурился, предвкушая весну — он не любил холодные зимы, с которыми и дела-то не имел до переезда в Брейлин, — и составлял список покупок, которые надобно сделать в порту, как только там появятся корабли из Райанци и Махии.

В кабинете вот уже полчаса нервной фигурой мельтешил Райтэн. Он ничем не занимался, и по большей части подпирал угол, иногда отходя от него и пристраиваясь вскоре к другому углу. Поскольку от расспросов он досадливо отмахнулся, Дерек предпочёл заняться делами в ожидании, когда друг сам созреет объяснить, что за мысль его гнетёт.

Мысль эта, по наблюдениям Дерека, созревала уже не первую неделю, поэтому едва ли была чем-то тревожным и требующим срочных мер. Скорее всего — он бы, во всяком случае, поставил на это, — Райтэн обдумывал очередной гениальный план. Конечно, длительное обдумывание не было в его характере, и обычно он вываливал на Дерека свои идеи в тот момент, как они приходили ему в голову, но тут, видимо, дело требовало времени. Возможно, не сходились какие-то детали, а план хотелось предоставить во всей идеальной стройности логических выкладок?

В общем, Дерек не удивился, что друг снова ушёл в свои мысли, но, совершенно точно, не ожидал, что тот будет откровенно смущённым, когда попытается их, наконец, высказать.

— Дер… — весьма нерешительно позвал Райтэн из своего угла, где, облокотившись поясницей на стену и сложив руки на груди, страдал последние минут десять.

— Да? — поднял весёлый взгляд от почти законченного списка Дерек.

Райтэн тяжело вздохнул, и Дерек забеспокоился, начав внутри своей головы воображать, какие-такие мрачные новости могут найтись у друга.

Тот, меж тем, всё-таки вышел из своего угла на свет Божий — солнечные зайчики радостно запутались у него в волосах — подошёл к столу, за которым работал Дерек, спрятал руки за спину и, покачиваясь с пятки на носок, принялся разглядывать что-то на стене сильно выше головы Дерека.

Тот подавил желание обернуться и посмотреть, что ж там такого интересного — память подсказывала, что, кроме голой стены, ничего нет.

— Я тут подумал… — многообещающее начало заставило тревогу Дерека разрастись. Смущённый и нерешительный Райтэн — слишком редкое зрелище, и предвещать оно могло самые разрушительные катастрофы!

Моргнув, Дерек принялся перебирать в голове самые сумасшедшие идеи.

— В общем, у меня есть к тебе предложение… — изволил Райтэн всё же опустить взгляд с заоблачных высот своих мыслей на друга, но продолжения столь многообещающего захода не последовало.

Дерек придал своему лицу самое серьёзное выражение, кашлянул и попробовал поторопить дело:

— Да?

Ответом ему был взгляд, в котором мрачное недовольство сочеталось с совершенно беспомощным смущением. Однако ж, наконец, Райтэн перешёл к сути и выдал ту сокровенную мысль, которая не давала ему покоя:

— Будешь… будешь моим братом?

На секунду Дерек замер огорошенным — он, во-первых, ожидал уже Бог весть каких катастрофических идей, а во-вторых, не понял, почему сказанные слова дались Райтэну с таким очевидным трудом. Растерянно моргнув, он, тем не менее, почти мгновенно отреагировал:

— Да, конечно.

Несколько секунд Райтэн смотрел на него как-то странно; потом с уголка его губ явно стала проситься наружу усмешка, которую он тщетно подавлял. Наконец, сдавшись и рассмеявшись, он уселся на свободный стул и сквозь смех пояснил:

— Великое ты Пламя! Я иногда забываю, что ты не анжелец, Дер!

Дерек несмело улыбнулся и уточнил:

— Тогда поясни, будь добр, на что я только что подписался и в какой момент мне нужно было упомянуть солнце?

Тут уж рассмеялись они оба, а за этим последовал краткий экскурс в анжельские традиции. Поскольку господствующая анжельская философия провозглашала единство и взаимосвязь материального с духовным, то наравне с кровным родством в Анджелии крайне высоко ставили родство по духу. Конечно, в любой стране существовал и институт усыновления, и ритуалы братания, но анжельцы умудрились и тут выпендриться и создать заковыристую развёрнутую систему, отражающую десятки нюансов.

Райтэн так переживал и смущался из-за того, что предлагал закрепить братание юридически — соответствующие записи вносились в паспорта и несли за собой ряд обязанностей и привилегий, наравне с кровными родственниками. Родство это, правда, оставалось чисто «райтэновским» и не делало Дерека братом Тэнь или сыном правителя Аньтье. Но, всё равно, предложение такого