Люблю, убью, умру... - Татьяна Тронина

Вера помолчала немного, а потом произнесла робко, немного смущаясь:

— А ты все-таки поговори с Сашей. Он, может, простит.

— Вера, ну о чем ты!

— Не знаю, но с твоих слов мне Саша больше нравится. Ты поговори с ним… В любом случае поговори. Это… это просто надо сделать.

— Зачем?

— Потому что так люди не расстаются. Хоть словечко на прощание сказать надо…

* * *

Вера ничего не понимала в жизни. Романтик. Она из тех женщин, которые верят, что к Ассоль приплыл капитан Грей на алых парусах. Милая поглотительница женских ток-шоу, в которых все истории придуманы циничными режиссерами…

Но она сказала мне то, в чем я боялась признаться самой себе.

Я очень хотела увидеть Сашу. «Хоть словечко на прощание…»

Да, Вера сказала о том, что непрерывно давило на мое подсознание. Я хотела увидеть Сашу, поговорить с ним, сказать что-нибудь доброе, чтобы хоть на чуть-чуть сгладить его обиду7.

Денису я ничего не сказала, но в один прекрасный день отправилась в «Дель Арт».

«Пусть он не думает, что я бездушная стерва, пусть знает, что я сожалею о том, как поступила с ним…» Длинное черное платье. Золотая цепочка с небольшим прозрачным хрустальным камешком в виде капельки. Вернее, в виде слезинки. «Я сожалею и плачу…» На волосы я повязала небольшой темно-синий платок в виде банданы, оставив только колечки на висках. С этим платком, казалось мне, я буду выглядеть проще и смиренней, словно монашка. Конечно, Саша никогда не простит меня, но после нашего разговора, надеюсь, будет меньше ненавидеть…

Было около восьми, когда я оказалась на Солянке. День был будний — вторник, и потому в клубе народу было довольно мало — во всяком случае, швейцар у входа не сказал мне, что все столики заняты. Я оставила пальто в гардеробе и скромно, опустив голову, стала спускаться вниз по лестнице. Меня волновала одна только мысль — увижу ли я сегодня Сашу, есть ли у него сегодня выступление?..

Из большого зала доносилась музыка. Рядом, в соседних комнатах раздавался стук шаров — там играли на бильярде. У пепельницы в конце коридора стояли трое мужчин и солидными голосами обсуждали какие-то валютные прогнозы…

И вдруг я уткнулась в чей-то живот.

Подняла голову и увидела, что передо мной стоит Альберт. Мысль о том, что я могу встретить здесь (а где же еще они могут быть?) Сашиных друзей, до этого момента совершенно не приходила мне в голову.

— Лиза! — неприятно удивился он. — Ты?

— Добрый вечер, Альберт.

— Ты куда? — довольно бесцеремонно спросил он.

— Это мое дело…

— Идем, поговорим минутку… — Он сгреб меня своей лапищей и поволок в сторону служебных помещений. Я совершенно не сопротивлялась, но мне было так жутко… А вдруг Альберт сейчас скажет, что с Сашей произошло что-то ужасное?

Мы оказались в обычном кабинете — стол, кресло, какие-то папки на стеллажах… Альберт усадил меня в кресло, а сам сел на стол напротив.

— Что скажешь? — сурово спросил он.

— Ничего не скажу.

— Лиза, ты… — Он схватился за голову, сморщился. — Лиза, я даже не знаю, как ты… каким словом тебя можно назвать после всего этого…

— Я не виновата.

— Не виновата! — прошептал он, качаясь. — Да ты нас всех убила! Уже все было готово, все — ты понимаешь?! И ты, ни слова никому не говоря…

— Так получилось, — мрачно сказала я. — Что с Сашей?

— «Так получилось…» Могла бы предупредить, что у тебя еще один жених есть! Прямо Джулия Роберте какая-то…

— При чем тут Джулия Роберте?

— Фильм «Сбежавшая невеста» — не слышала про такой? И ведь еще кого-то нашла…

— Погоди, а откуда ты знаешь, что у меня еще есть жених?.. — растерянно пробормотала я.

— Слухами земля полнится! Бизнесмэ-эн… — с ненавистью протянул он. — Ну конечно, выгодная партия!

— Альберт, ты ничего не знаешь… — Я была в отчаянии. — Что с Сашей? Он сегодня будет?

— Будет, — мрачно произнес он. — Только я не представляю, о чем вы будете говорить…

— Он… он сильно расстроился?

Альберт метнул в меня тяжелым, словно камень, взглядом и ничего не ответил. Наверное, он убил бы меня, если б была его воля.

— Ты ужасная женщина, — процедил он. — Ты чудовище!

— Пожалуйста… — попыталась я его остановить.

— Помнишь, что я сказал тебе при первой встрече? — тихо произнес он. — Таких, как наш Сандрик, нельзя обижать. Он… он святой человек.

— Я знаю, — покорно согласилась я. — Я хочу попросить у него прощения.

— Тебе нет прощения. Ох… иди, в зале есть места. Только я не думаю, что это хорошая идея.

Я прошла в зал.

Возле сцены, под сенью пальмы, был столик — за него-то я и села. Заказала бокал сухого вина и какой-то салат, хотя знала, что вряд ли смогу прикоснуться к еде. Звучала тихая музыка, пары танцевали у эстрады.

Саша появился на сцене через полчаса, сел за рояль. Ему захлопали — в зале, как всегда, были его почитатели. Но он в зал не смотрел.

Холодный, с непроницаемым лицом, бледный. Похоже, Альберт немного преувеличил его страдания… Во всяком случае, выглядел Саша безупречно — блестели темные волосы, идеально приглаженные волосок к волоску, светилась в луче прожектора белоснежная рубашка, посверкивали запонки в манжетах… Я отодвинулась назад, за пальму, — сердце у меня заныло. Неприятная ноющая боль, от которой хотелось избавиться. Кажется, это Гейне сказал — зубная боль в сердце…

Саша легко пробежал пальцами по клавишам и негромко запел. Дивный, чистый, прекрасный голос, от которого мне сделалось еще хуже. Он опять пел романсы Вертинского.

— «…Где вы теперь, кто вам целует пальцы, куда ушел ваш китайчонок Ли?.. Вы, кажется, потом любили португальца, а может быть, с малайцем вы ушли…»

Немного страдания, немного иронии, точно выверенные интонации… Голос то взлетал, то падал и уносил в какой-то другой мир, которого я не знала и в который мне уже никогда не вернуться.

За один этот голос я была готова отдать все. Если бы у Саши было больше честолюбия, о нем давно знала бы вся Москва… Впрочем, так мог рассуждать Денис, а мне Саша вдруг показался существом выше человеческих страстей, он был какой-то… святой. Именно так сказал о нем Альберт. Саша, мой бледный ангел!

Бокал с вином дрожал у меня в руках, и я поставила его обратно на стол, чтобы не уронить.

Потом он запел песню, которую я любила. Про колокольчик.

— «В лунном сиянье снег серебрится…» — медленно начал он, и слезы тут же брызнули у меня из глаз. Если бы можно было переписать жизнь заново, словно черновик! Я бы точно не вела себя так глупо. Я убежала бы тогда от Дениса — по снегу, в одних туфельках, я бы не стала думать о том, как смешно я выглядела бы, выпрыгивая из окон и перелезая через заборы… — «Динь-динь-динь, динь-динь-динь — колокольчик звенит… Этот звон, этот звук много мне говорит…».