Ночи под кипарисами - Стелла Камерон

Странно, что никто из жителей города никогда не упоминал об этом, а ведь старшее поколение должно было помнить. Или им было так больно об этом вспоминать? Ведь горе, должно быть, коснулось многих семей.

Блю вновь почувствовала приступ тошноты и едва не поперхнулась.

Многие могли возражать против строительства на том же месте, где произошла такая страшная трагедия. Это вполне объяснимо. Но что это были за люди? Где они? Прежде всего, надо было поговорить именно с ними. Возможно, удалось бы получить ответы на многие вопросы, в том числе и выяснить, кому было выгодно убийство Джима Захари.

Скорее всего, кто-то из них делился своей болью со священником, рассказывал о погибшем ребенке. Расследование могло пойти совсем по другому пути. В ком-то потеря близкого человека могла зародить страшную идею мести.

Теперь ей все стало ясно.

Уже поздно. Джим мертв. Смерть детей спустя годы обернулась еще одной трагедией.

– Блю!

Она вытянулась и насторожилась.

– Блю!

Второй голос был не похож на первый. Ее ищут! Она замотала головой, пытаясь освободиться от тряпки, закрывавшей рот. Она уже неоднократно пыталась перекусить ткань, но она была слишком плотной, и Блю лишь захлебывалась слюной.

– Блю Лаво, вы меня слышите?

Да! Да! Я здесь!

Голоса удалялись, ей уже не было слышно, о чем они говорят. Блю попыталась завизжать, но у нее не получилось издать хоть какой-нибудь звук.

Преступник снял с нее наручники, но она все равно не могла пошевелить руками, крепко примотанными к туловищу.

– Блю! Где вы?!

Здесь! Я здесь! Здесь!

Крик застрял у нее в горле. До нее донеслись еще несколько голосов. Люди перекликались между собой, они искали ее. Они ее найдут.

Блю из последних сил попыталась встать на колени, но упала на землю. Ноги были крепко стянуты в голени, и она не могла удержать равновесие. От бессилия Блю заплакала. Веревки врезались в тело и приносили нестерпимую боль. Она лежала, уткнувшись лицом в землю, и рыдала.

Где-то рядом велись поиски, а она ничего не могла сделать, чтобы спастись.

Вскоре все стихло.

Позже тем же утром

Тело так и осталось в пироге.

В кухне дома святого отца Мэдж, Долл и Лил готовили чай со льдом и бутерброды для волонтеров из числа местного населения.

Роше не слушал разговоры за спиной. Он стоял у окна и внимательно следил за происходящим у реки, время от времени оглядывая окрестности.

Вернулся отец Сайрус:

– Они допрашивают беднягу Джорджа Пинни. Его жену постигла такая страшная участь, а у них хватает совести говорить, что он заинтересованное лицо.

– Мужа всегда подозревают в первую очередь, – равнодушно сказал Роше. Ему стало стыдно, что он совсем забыл о Мэри, но, пока не найдут Блю, он был не в состоянии думать о чем-то другом.

Внезапно на него неподъемным грузом навалилась усталость. Роше взял стул и сел, словно боялся не устоять на ногах. В кухне постоянно варили кофе или кипятили воду для чая, отчего в помещении стало жарко и душно.

– Тебе надо поспать, – услышал он голос священника.

– Вам бы тоже не помешало, – ответил Роше.

Сайрус промолчал.

– А вот и Спайк. – Роше поднял голову и взглянул в усталые глаза святого отца.

Шериф шел по аллее к дому в сопровождении незнакомого мужчины.

– Давно его у нас не было, – вздохнул Сайрус. – Лил, посмотри, это не Билл Пелью из деревни на берегу рядом с заправкой Гомера Деволя?

Лил встала, подошла к окну и вытянула шею.

– Ага, он самый, святой отец. Что это Спайку от него надо?

– Еще один из тех вопросов, – с улыбкой сказала Долл, – на которые никто никогда не ответит.

Роше украдкой взглянул на Мэдж, которая продолжала готовить, не обращая на происходящее ни малейшего внимания. Она и Лил ходили туда-сюда, выносили из кухни во двор кофейники, чайники, бутерброды и возвращались назад с пустой посудой.

– Приехал Спайк с Биллом Пелью, – объявила Уазо, вбегая в кухню. Она некоторое время назад поднялась в одну из спален наверху, чтобы подремать, и ее глаза до сих пор были заспанными. – Зачем он его привез? Неужели Билл знаком с Мэри?

– Все может быть, – отозвалась Мэдж.

Роше было больно на нее смотреть. Между ней и Сайрусом, несомненно, произошло что-то серьезное. Надо помочь им как можно скорее наладить отношения, пока они не рассорились окончательно.

– Они идут сюда, – сказал отец Сайрус. – Попробую что-нибудь выяснить, хотя уверен, что Спайк в лучшем случае ничего мне не ответит.

Он вышел, чтобы встретить шерифа.

В открытую дверь ворвался обжигающий воздух с улицы, и Роше нахмурился. Он взглянул на Уазо, которая немного успокоилась и вернулась в свое обычное лениво-расслабленное состояние. Надо выяснить, что же ей известно.

Спайк выглядел не лучше, чем остальные. Глаза покраснели, кожа на лице приобрела землистый оттенок.

– Здравствуй, Билл, – сказал отец Сайрус худощавому темноволосому мужчине.

– Доброе утро, святой отец, – ответил тот и повернулся в сторону реки. – Несчастная женщина. Она была в моей пироге. Ее украли несколько дней назад. Больше я ее не видел. Да лучше бы и не видел никогда.

– Спасибо тебе, Билл, – сказал Спайк. – Только лодку придется забрать на время. Для экспертов.

– Когда она вам будет не нужна, сожгите ее, – ответил Билл, развернулся и вышел.

– Я должна с кем-то поделиться.

Роше услышал за спиной голос Уазо. Он повернулся и наткнулся на полный ужаса взгляд.

– Я не хотела ехать с ней на землю Кешмана, – продолжала она. – Мы ничего там не нашли и забыли все, как страшный сон. Она сама так хотела.

В этот момент послышался невероятный шум и скрежет, разносившийся по всей округе.

– Что это такое, черт возьми?! – закричал Роше.

Сайрус прикрыл уши руками.

– Я совсем забыл, – спокойно ответил он, – Дуг ведь обещал очистить от завалов территорию для строительства. Я пытался отговорить его трогать старые стены, но он настаивал, что хочет сделать это для Блю. Сказал, что, когда она вернется, увидит, что работы начались.

– Как я могла позволить Мэри умереть, – рыдала Уазо. – Это я ее убила.

Она неожиданно бросилась на улицу и побежала по лужайке перед домом.

До Роше донеслись надрывные рыдания. Уазо была не из тех женщин, что плачут по любому поводу. Она бежала, спотыкаясь и останавливаясь, и вскоре скрылась из виду.