Сердце тени. Том 2 - Екатерина Стадникова

Вместо объяснений она требовательно протянула ладонь.

Когда склянка оказалась у Ветреницы, она ловко вскрыла ее при помощи цепких усиков, пробившихся сквозь плотно переплетенные стебли руки.

– Повторять не стану, – предупредила женщина-растение, опуская палец в бесцветную жидкость.

Капюшон затрещал и лопнул по шву. Комната наполнилась удивительным, ни с чем не сравнимым ароматом! Ветреница расцвела благоухающими белоснежными гроздьями плотных бархатистых колокольчиков. То, что пряталось под капюшоном, на поверку оказалось густой копной тех же изумрудных стеблей, но с тонкими иголочками шипов, острыми лиловыми листиками и кудрявыми усиками.

Чудо не могло длиться вечно. Стоило Ветренице отдернуть руку, как волшебные цветочки сморщились, поблекли и облетели.

– Смотреть иногда действительно правильнее, чем слушать, но только иногда, – прошелестела она, возвращая склянку. – Совет дан. Зачем вам понадобилось растение?

– Эту девочку отравили любовным зельем, мы ищем лекарство. – Обескураженный Руфус следил, как невесомые сухие колокольчики кружат в воздухе и мягко ложатся на землю.

– Лекарство? – Ветреница задумчиво намотала один из шипастых стеблей на палец. – Предупреждаю, мои побеги ядовиты. Надеюсь, вы знаете, что с ними делать.

Она потянула за тонкий стебелек, и мисс Варлоу могла поклясться, что видела, как тот выскальзывает из общего клубка на плоском лице. Раздался тихий хруст, и остальные стебли-волосы всколыхнулись и опали.

– Вам… больно? – Сердце девочки сжалось.

– Нет, – покачала головой Ветреница. – Мне немного страшно.

Удивительное существо вручило частичку себя ошеломленным Теням и вернулось к своему месту на сером камне, покрытом мягким ковриком мха.

– Дверь найдете сами, – прошелестела она и точно рассыпалась.

На негнущихся ногах Эмьюз поковыляла вслед за наставником. И до самого выхода из парка никто не проронил ни слова.

Уже вечером, сидя у камина в общей гостиной, Тень все пыталась понять, насколько честно Ветреница ответила на простой вопрос.

Ничего не радовало. Не смешили ужимки шутов, обрядившихся в подобия тог и успевших увенчать друг друга самодельными венками. Не отвлекал от тяжелых мыслей веселый щебет подруг.

– Жалуйся. – Мэйсон запрыгнул девочке на колени и ткнул ее своим мокрым носом в подбородок.

– Меня… тошнит от местных чудес, – с чувством призналась Эмьюз. – Сойди с меня немедленно и стань человеком!

– Чего шумишь? – строго спросила Урд. – Орать на этого кота – моя работа.

– Если у тебя депрессия, я могу завтра проводить к университетскому психологу. – Даже ласковый тон Клер вызывал бурю негативных эмоций.

– Нет уж! Спасибо! Я сыта по горло жуткими ошеломляющими достопримечательностями и говорящими зверьками! Хватит!! Мне надоело удивляться!! От всех этих ахов изумления уже челюсти сводит!! – Мисс Варлоу смахнула Мэйсона на пол.

– Это не депрессия, а обычная истерика, – вздохнула Йонсон.

– Странная реакция… – Конор поднялся из кресла. – Самое «чудесное» здесь, если оперировать твоей терминологией, две недавно реконструированные Тени. Нравится тебе это или нет. Остальное существует так давно, что можно смело говорить «всегда». Каждый из нас расскажет внукам (у кого они будут), что учился вместе с Тенью.

Оказавшись в центре внимания, Эмьюз вовсе не собиралась смущаться и умолкать. Скорее наоборот.

– Зачем ты ходил смотреть на Ветреницу весной?! – Тень тоже вскочила на ноги. – Не думал, что ей неприятно и обидно?

– Поправочка, – возразил Бэн. – Не «ходил», а «ходили». Следуя твоей логике, горшку с петуньей просто отвратительно сносить взгляды желающих им полюбоваться.

– Правда, Эмьюз, – попытался смягчить реплику друга Дэн, – Ветреница – растение.

– Я с ней разговаривала!!! – взревела девочка. – Я поцелую первого, кто разговорит горшок с петуньей!

– Заманчиво, но я, пожалуй, откажусь. – Конор криво усмехнулся. – Положим, Ветреница не горшок с петуньей, но она и не человек.

– Карлики! Гоблины! Ветреница! Мы вот с Лют тоже не люди! Остохорошело!! – Слова лились из горла неудержимым потоком обиды и боли. – Как же вы все зациклены на своей «человекости», а человечности я что-то не наблюдаю! Каким был бы прекрасным мир, где все были бы только людьми!

– До Призмы так и было, – подал голос серый кот.

– Тогда эта ваша Призма – зло! И ее нужно уничтожить!! – Эмьюз не заметила, что кричит и топает ногами.

– Речи, достойные дивного! – вскинулся Бэн.

– Значит, и в них есть что-то хорошее!! – Глаза алым туманом застилал гнев.

Ребята побледнели… Тень читала страх в изумленных взглядах.

– Уймись… – Мэйсон действительно принял нормальный облик. Он крепко скрутил разбушевавшуюся девочку, прижав ту к себе широкими тяжелыми руками. – Уймись, пожалуйста… Ты говоришь ужасные вещи. Если Призма когда-нибудь погаснет, неважно из-за чего, мир не станет прежним, а вот Ветреница и ей подобные просто умрут. Ты не можешь такого хотеть. И еще… в этой комнате собрались твои друзья. За что ты срываешь на них злобу? Предупреждаю, скоро станет стыдно. Сейчас мы медленно выйдем и прогуляемся по коридору немного, а когда вернемся, представим, что последние десять минут – страшный сон про то, как Эмьюз Варлоу одним махом обидела всех.

Ярость потухла, оставив после себя вязкую отупляющую пустоту. Опираясь на мальчика-кота, Тень сделала несколько неверных шагов до двери. Ноги почти не слушались, а голова гудела так, словно внутри лил нешуточный дождь.

– Пойми меня правильно, – улыбнулся Мэйсон, когда общий холл остался позади. – Очень здорово, что ты любишь все многообразие разумных существ, жаль только… человек в список не попал. Я думал, как бы чувствовал себя на твоем месте. Сначала казалось, что я был бы безмерно счастлив. Не бояться смерти, не знать старости…

Он весело потрепал девочку по макушке.

– А потом испугался. – Эмьюз мысленно радовалась длинным коридорам. – Я вырос человеком, ну и немного котом. Многие реалии мира не вызывают у меня бурных эмоций, хоть я и не со всем согласен. Не представляю, как странно, должно быть, смотреть на все так, словно оно создано только вчера. Кажется, что можешь что-то изменить, убедить кого-то. Ведь для тебя всего этого и в самом деле не существовало. А оно было. И сложилось давным-давно без нашего с тобой участия.

У выхода из жилого крыла Мэйсон остановился.

– Ветреница – растение, но она правда не горшок с петуньей. – Мальчик почти повторил слова Конора. – А ты представь… мебель сделана из дерева, когда-то она росла и тянулась к солнцу, и уголь, которым мы топим камины, тоже в каком-то смысле «древесина». Только древняя-древняя. Его вообще у нас не осталось, благодаря тому миру, который был до Призмы. Теперь многое нам поставляют трансумы. Понятия не имею, на что его выменивает Орден. Может, ты когда и узнаешь, я точно нет.