Дилетант - Наталия Левитина

— А чем, Ника, занимается ваш муж? — забросила удочку Маша.

— Ничем. Я не замужем.

— Фантастическое совпадение. Я тоже.

Им принесли кофе и вазу, наполненную маленькими пирожными. Маша сразу схватила одно из них, сунула в рот, а по дороге, конечно, обляпалась кремом.

— Вот свинья! — воскликнула она. — Свинка, — добавила она через секунду.

— Вы, Маша, не замужем пока. А я не пока, а бесповоротно и окончательно.

— Почему это? — удивилась корреспондентка.

— Видно, судьба. Не могу встретить своего мужчину.

— Глупости, — отрезала Маша. — Не можете встретить своего, берите чужого.

Ника едва не вздрогнула. Так созвучно ее мыслям было Машино предложение.

— Ага! Догадываюсь, что у вас на примете уже кто-то есть. А вы мне мозги сахарной пудрой засыпаете.

Ника понимала: обсуждать с залетной и развязной журналисткой свои любовные переживания и кандидатуру будущего мужа крайне неосмотрительно. Она и ее возлюбленный маскировали факт адюльтера, как пираты клад на необитаемом острове, — разоблачение принесло бы множество проблем. Но ей так хотелось с кем-нибудь поговорить о своем чувстве!

— Быстренько признавайтесь! — с трудом прошамкала набитым ртом Мария.

— Он женат, — с похоронным видом ответила Ника. Она вяло расправлялась с чашечкой кофе, а к пирожным и не притронулась.

— Так мы с вами коллеги не только в области журналистского мастерства, — обрадовала спутницу Маша. — Я тоже без ума от женатых мужчин. Только вы, полагаю, чересчур серьезно относитесь к вопросу.

— А как же?

— Да проще надо быть. Нравится? Хватайте и скорее в пампасы целоваться и тра… заниматься любовью.

— А если дети?

— Ну и что? Плевать, — пренебрежительно пожала плечом коварная искусительница Мария. — Выживут.

— Вы на самом деле так думаете?

— Да. А пока вы будете деликатно моргать и смотреть в сторону законной жены с благоговением и ужасом, вам грянет годков этак семьдесят. Тогда уж точно — окончательно и бесповоротно.

Ника и не ожидала, что их беседа примет такой оборот. «Вот стерва», подумала она. Но как же ей хотелось обладать Машиной безапелляционной уверенностью в собственной правоте!

— Верьте мне, Никочка, я крупный специалист. На моей черной совести не менее трех десятков разводов.

— Не менее трех десятков! Так почему же вы до сих пор не замужем?

— Зачем? — удивилась Мария. — Куда мне, юной и беспечной! Это у вас время поджимает, возраст. Ребенка небось хочется. А я еще погуляю по трупам жен в свое удовольствие.

— Понятно, — сухо кивнула Ника. Напоминание о ее возрасте звучало очень по-женски. — Вы, надеюсь, наелись? Или заказать еще вазочку?

— Да нет, спасибо.

Маша поставила на колени сумку и вытащила из нее огромное пляжное полотенце.

— Где-то здесь лежал мой кошелек. Ага, вот он!

— Не надо, я заплачу. Я ведь пригласила вас.

— Да глупости! Вы и крошки не склевали, а собираетесь нести финансовые потери из-за моего обжорства.

Счет за пирожные был в три раза больше, чем предполагала Маша. Цены в любимом ресторане Ники Серебровой были разорительны. Маша молча достала деньги.

— Отвезите меня теперь на какой-нибудь переговорный пункт. Позвоню в Москву, — попросила она в автомобиле.

— А пляж?

— Расхотелось.

— Кстати, Маша, я могу организовать вам встречу с Николаем Самарским. Надо?

Маша ядовито улыбнулась. Если бы кобра умела улыбаться, она бы улыбалась именно такой улыбкой.

— Можно. Только я обычно не нуждаюсь в посредниках.

— Ну, дело ваше.

Выгрузив Марию Майскую у почтамта, Ника поехала домой.

— Надеюсь, мы еще с вами встретимся, — сказала она на прощанье Маше. Сказала из чувства долга перед мэром Сувориным, а не потому, что испытывала горячее желание.

— Надеюсь. Спасибо за чудесный завтрак и экскурсию.

— А вам — за лекцию о методах разрушения семьи.

— Не стоит благодарности.

Двадцатилетняя Люся из отдела экономики лежала пузом на столе Аркадия Гилермана и объясняла редактору свое видение новой рекламной кампании. В воскресенье журналисты «М-Репортера» были не менее активны, чем в будни. Девушка рисовала стрелочки на бумажном листке, а редактор сидел, откинувшись в кожаном кресле, смотрел на Люсю и о чем-то думал.

На сотруднице было глухое длинное платье, правда без рукавов, цвета кетчупа. Но Аркаша отлично знал, какие несметные богатства хранит Люся под платьем.

— Придешь ко мне сегодня? — спросил он, диссонансом вклиниваясь в журчание Люсиного монолога.

— Приду, — сразу согласилась девушка.

— Вот и договорились. Алло? Звонила из Шлимовска Маша.

— Здравствуй, Мария Понтыкина. Что-то ты стала баловать меня своим вниманием. Ведь накануне звонила.

Люся энергична замахала голыми руками.

— Вот Людмила из экономики передает тебе привет. Все скучают. Я — в первую очередь.

Люся игриво нахмурила бровки.

— Я соскучился по тебе больше всех, — твердо повторил Аркадий. Статью? Поставили в номер на среду. Покупай и читай. А? Ладно. Хорошо. Понял. Тогда до свидания, Мария. Веди себя скромно… Нет, привет твоему Бублику я передавать не буду!

Последнюю фразу Гилерман буквально проорал. А затем зло швырнул трубку телефона. Таким яростным Люся его еще не видела.

— Какие-то проблемы? — осторожно попыталась выяснить она ситуацию.

Аркаша насупился и хранил молчание. Когда пауза стала совсем невыносимой, удивленная Люся попыталась разрядить обстановку.

— Говорят, Машка оставила тебе на время командировки своего кота? весело улыбнулась она. — У нее такой славный котяра. Ты, наверное, любишь животных, а, Аркашик?

Взгляд, который подарил в ответ Аркашик, был скорее свирепым, чем радостным.

— Так мы встречаемся сегодня? — вздохнула Люся.

— Да, наверное, не стоит, — зло буркнул Аркадий. — Я вспомнил, у меня дела.

— Ну, как знаешь, — разочарованно сказала Люся. Она собрала свои бумаги и гордо прошествовала к двери. — Чао!

Аркадий вздрогнул всем телом и покрылся липким потом. Ему почудилось, что Люся сказала «мяу».

Если Игорь Шведов пробился в любимчики фортуны благодаря своему напряженному труду и упорству, то Николай Самарский был любимцем судьбы потому, что таким родился. Особенно не напрягаясь, он получал все. Деньги, красивые женщины, известность сами шли в его руки. Даже бездарное руководство третьим машзаводом не подкосило его авторитета в городе. Черная дыра засосала некогда прибыльное производство, Самарский спокойно все валил на проблемы неплатежей, износ оборудования, высокую себестоимость продукции и выходил сухим из воды. Хотя нет, таланты его кончались только там, где речь шла об общественной выгоде. А с зарплатой рабочих, например, он обращался так же, как Малер с нотами, — виртуозно, прокручивая деньги не единожды. Пока подвластные ему труженики подсчитывали в уме, сколько задолжал им завод, жена Самарского ездила в Европу за покупками, сын путешествовал с молодежными тургруппами то по Австралии, то по Аргентине, а сам Николай Фомич с честными глазами и обаятельнейшей улыбкой вещал по телевизору. Пользуясь выгодными связями и отработанными схемами, он умело выкачивал кредиты из городского, областного и федерального бюджетов и практически стал этакой жирненькой кредитной пиявкой. И все ему сходило с рук. Он даже умудрился обзавестись крепким тылом для участия в предстоящих выборах. Кто-то упорно двигал его в мэры, как шашку в дамки…