Планета проклятых - Гарри Гаррисон

— Вроде все нормально. Если не врут приборы, мы вошли в верхние слои атмосферы.

— Гостеприимной планетку не назовешь, – заметил Чак, разглядывая заснеженные равнины, горы, глетчеры, бесплодные белые пустыни внизу.

— На мой взгляд, так очень даже красиво. – Джерри улыбнулся. – Мою родину напоминает.

— Если так выглядят места, откуда ты родом, то неудивительно, что при первой же возможности ты подался на юг. А известно ли тебе, что температура у поверхности почти минус двести по Цельсию?

— Подумаешь! Отцу рассказывал его дед, что у нас на Аляске бывали холода и посильней. – Джерри сосредоточил все внимание на управлении самолетом. – Давление уже приличное, но двигатели почему‑то не запускаются.

— Наверно, потому, что атмосфера Титана в основном состоит из азота, метана, паров аммиака и нейтральных газов. Кислорода в ней почти нет.

— Ты выхватываешь мои слова прямо изо рта. А–а-а, нет кислорода и не надо, не пропадем, спустимся на планирующем, а там приземлимся как‑нибудь. Выдвини закрылки, выпусти шасси и включи опознавательные посадочные огни.

— Сделано.

Самолет стремительно приближался к зазубренным пикам, мрачным скалам, ледяным плато и переливающимся в лучах далекого солнца сугробам из замерзших газов.

— Пройти бы вон над тем горным гребнем, – бормотал Джерри себе под нос. – Глядишь, с другой стороны и найдется место для посадки.

Управляя огромным «семьсот сорок седьмым», Джерри использовал все свое умение, все многолетние навыки мастера–пилота. В эти минуты он напоминал искусного наездника на родео, о котором говорят: сросся с седлом, а вожжи из рук сам черт не вырвет. Неожиданно самолет задрал нос, задрожал и едва не рухнул на острые, как кинжал, горные пики. Несколько молниеносных манипуляций с приборами – и самолет опускает нос, выравнивается и вот уже скользит над противоположным отлогим склоном, временами почти касаясь колесами камней.

— Вижу слева ровное поле! – ликующе закричал Чак.

— Думаю, дотянем! – Джерри заложил крутой вираж.

Легко и плавно огромный «Боинг» слетел с полуночного неба и бесшумно поплыл над гладким, как каток, ледяным полем. Джерри мастерски посадил самолет на все восемнадцать колес. С хлопком сработали воздушные тормоза, тормозные колодки прихватили колеса, самолет заскользил по льду и через десяток секунд, дрогнув напоследок, замер. На Титан прибыли первые люди!

— На Титан прибыли первые люди! – воскликнул Чак с энтузиазмом и, слегка подумав, добавил уже хмуро: – Правда, в ближайшем будущем люди Земли об этом не узнают.

— Почему?

— Сдается мне, что наши кости откопают из‑под титанского снега не раньше чем через несколько веков.

— По–моему, для пессимизма нет причин. Отрегулируем сырит–излучатель, и – оп! Мы на Земле!

— Не выйдет. К сожалению, принимая решение садиться на Титан, мы малость погорячились и не учли, что в атмосфере сырит–излучатель неуправляем.

— Эка беда! У нас есть старина «Орел»! Спокойно, без суеты проведем измерения, затем взлетим, а в верхних слоях атмосферы включим излучатель…

— Взлетим?

— Ну да. На борту есть аварийные баллоны с кислородом. Подведем кислород к турбинам и взлетим.

— Гм… Да, пожалуй, можно и так… Но… У нас новые проблемы.

— Что на сей раз?

— Взгляни в иллюминатор. То существо со щупальцами, безобразным клювом и четырьмя выпученными глазищами, что карабкается по крылу нашего самолета, – четвертое, которое я вижу за последние десять секунд.

— Вот так так! – Джерри резко повернул голову. – Думаешь, на Титане есть жизнь?

Прежде чем Чак ответил, из салона раздался душераздирающий крик. Приятели подскочили и понеслись туда. Салли, стоя ногами на кресле, тыкала в иллюминатор дрожащим пальцем и вопила нечеловеческим голосом. Приятели сразу смекнули, в чем дело, улыбаясь, усадили девушку в кресло и принялись ее успокаивать.

— Спокойно, Салли, спокойно. – Джерри погладил ее по голове. – Это всего лишь местные жители. Они безобидны, а что касается щупалец, безобразных клювов и четырех глазищ на каждого, то… Что ж, такими уж чудищами они уродились.

Салли закричала громче прежнего.

— Не волнуйся, милая, сюда они не проберутся. – Чак демонстративно засмеялся.

Салли умолкла. Не то чтобы на нее подействовали заверения Чака, а просто от криков с нее свалилась кислородная маска, и от недостатка кислорода она потеряла сознание. Приятели снова заботливо уложили ее в кресло, надели на прекрасное лицо маску и прикрыли Салли простыней. Если не считать мерзкого стука клювов по стеклу, в салоне наступила тишина.

— Развяжите меня, – завопил вдруг Йоган. – Не видите, руки совсем посинели.

— А ты затеешь потасовку и еще, чего доброго, удерешь. – Чак покачал головой. – Нет, коммунистический шпик, терпи, свою участь ты заслужил.

– Schweinhund!

— Немецкий я изучал, тебя понял, но твоя грязная ругань мне до лампочки.

— Сукин сын! – на этот раз по–русски выдал Йоган.

— Сам такой.

Салли тем временем пришла в сознание и прислушалась к обмену репликами.

— Прекратите же наконец, – взмолилась она. – Нас, четверых американцев, занесло на край света, и неизвестно, выберемся ли мы отсюда живыми, а вы ругаетесь, как торговки на базаре.

— Ну уж нет! – твердо сказал Йоган. – Я родился в ГДР и служу в русской разведке, а вовсе не американец.

— Подумай хорошенько, – настаивала Салли. – Гражданином Восточной Германии ты был только наполовину, а в остальном ты – стопроцентный американец! Твой отец был отличным американцем, и от него ты унаследовал лучшие качества настоящего американца! Ты такой же, как любой из нас.

В салоне воцарилась тишина. Друзья с удивлением увидели, как по черным щекам шпиона покатились крупные горючие слезы. Поморщившись как от зубной боли и поморгав, он заговорил полным страсти голосом:

— Конечно… Проклятые коммунисты обманули меня… Сделали из меня своего… Мне ни разу не сказали, что я американец. Меня обманули, лишили полагающихся по рождению прав гражданина свободного государства. Но теперь я понимаю, что всегда был настоящим американцем.

— Правильно! – с чувством воскликнул Чак, разрезал проволоку на запястьях и лодыжках негра и помог ему встать. – Отныне ты снова Джон и ты один из нас!

— Теперь по закону мне полагается паспорт, я могу платить налоги, баллотироваться в президенты, играть в бейсбол и есть хот–дог!

— Совершенно верно! – закричал Джерри, протягивая бывшему врагу руку.

Пожав парням руки, Джон повернулся к Салли. Девушку он намеревался расцеловать, но, сообразив, что быть чистокровным американцем для этого недостаточно, ограничился рукопожатием.