Черноморский набат - Владимир Шигин

Вскоре старый корсар получил новое письмо от турок. На этот раз ему писал новый капудан-паша Хуссейн. В этом послании он от имени султана предлагал Качиони перейти на турецкую службу со всей его флотилией. Хуссейн обещал за это всем корсарам полное прощение, самому же Качиони титул бея и любой, на его выбор, остров в Эгейском море в вечное его и его потомков владение. В противном случае капитан-паша грозился разорить и умертвить всех живущих в Греции родственников Качиони. Посмеявшись над наивностью капудан-паши, Качиони и это письмо порвал, а капитанам сказал:

– Я был, есть и буду верен лишь одной русской царице, а на остальных мне наплевать!

Уже в конце марта 1790 года флотилия Качиони в девять вымпелов покинула Ионические острова и взяла курс в Эгейское море. Помимо обычных команд Качиони взял с собой старого друга известного клефта Андруцоса с восьмью сотнями воинов. В отличие от Качиони Андруцос был вояка сухопутный и в море согласился идти только, чтобы свести счеты с турками за их резню на острове Зеа.

– По мне куда лучше горные тропы да ущелья, чем вечное кувыркание на волнах! – говорил воевода, сидя на палубе с трубкой в руках.

– Это кому уж как на роду написано! – смеялся в ответ Качиони, и ветер развевал его седые космы.

15 апреля флотилия подошла к острову Зеа и высадила там воинов Андруцоса. Однако турки к этому времени уже предусмотрительно ушли.

– Ладно, еще посчитаемся! – заявили недовольные Качиони с Андроцусом.

Помянув жертв турецкой резни, принялись они восстанавливать свою базу. Но Качиони одного порта уже было мало.

– Хочу по примеру графа Орлова, как в прошлую войну, сделать на островах свою независимую от турок губернию! – объявил он своим капитанам. – Чтобы все там было не по законам турецким, а по законам государыни нашей Екатерины!

– Дело говоришь, Ламбро! – одобрили идею капитаны.

Губернской столицей Качиони определил порт на острове Зеа. Кроме Зеа в «качионивскую губернию» вошел остров Андрос, а все близлежащие острова были обложены «российским» налогом. Что ж, пока, несмотря на все противодействия турок, корсары Качиони стремились последнее слово оставить за собой.

Спустя годы великий Байрон в своей поэме «Абидосская невеста» напишет об этих днях:

…В чаянии свобод

Здесь Ламбро гордые сыны

С друзьями чертят гимн войны…

Тем временем, начиная решительные действия против русского флота на Черном море, Селим потребовал от Хуссейн-паши покончить с греческими корсарами.

Всю зиму с 1789 на 1790 год, боясь корсарских рейдов, туркам пришлось держать в Архипелаге немалую эскадру в два линейных корабля, десяток фрегатов и более десятка мелких судов. Несмотря на это, желающих возить пшеницу из Египта в Константинополь было немного, и хлеб в столице был очень дорог.

– Я не хочу, чтобы голодная чернь сбросила меня с трона! – говорил зятю Селим. – Уничтожь проклятого Качиони! Найти, плени и предай самой страшной казни! Пусть мир содрогнется от ужаса нашей расправы, и всякий, кто помыслит о неподчинении, затрепещет в страхе!

– Я уже принял все меры к исполнению твоего повеления, великий из великих! – упал ниц Хуссейн-паша. – На поимку пирата я пошлю в помощь Мустафе-паше неустрашимого Саит-Али, уж он точно привезет тебе на блюде голову непокорного!

Саит-Али был горд доверием:

– Мы намотаем кишки неверных на свои ятаганы!

Под начало алжирскому пирату был дан 66-пушечный корабль, три фрегата и восемь мелких судов. Осмотрев эскадру, Саит-Али был недоволен:

– С этим сбродом я воевать не буду!

В тот же день он разогнал старые команды, а вместо них набрал своих испытанных берберийских разбойников. Никогда еще турецкие корабли не были укомплектованы такими сильными командами. Каждому разбойнику была обещана доля от захваченной у греков добычи.

1 мая местные рыбаки сообщили Качиони, что видели неподалеку острова Сикро турецкую эскадру.

– У страха глаза велики! – усомнился Ламбро. – Откуда туркам собрать такие силы, когда все, что есть, они держат на Черном море!

Не поверив рыбакам, Качиони вывел свою флотилию в море в крейсерство.

– Мустафу-пашу нам бояться нечего. Если он дерзнет стать на нашем пути, у нас будет хороший случай посчитаться за его бесчинства на Зее и напомнить султану Селиму, что древний дух эллинов по-прежнему жив!

На подходе к острову Андрос корсары попали в полосу штиля. Наконец ветер понемногу стал наполнять паруса.

– Вижу много вымпелов! – внезапно закричал впередсмотрящий.

– Где? – выскочил из своей каюты Качиони, на ходу запахивая камзол.

Вдалеке густо белели паруса. Это были турки. Греки лихорадочно подсчитывали неприятельские силы:

– Два десятка вымпелов! Виден флаг младшего флагмана турецкого Мустафы-паши!

– Что ж, кажется, рыбаки говорили правду! – мрачно буркнул Качиони.

– Турки сильнее нас в десять раз! – прикинул один из капитанов.

– Ну и что из этого! – пожал плечами Ламбро. – В первый ли это раз! Еще посмотрим, у кого крепче затылки! Готовьте суда к бою!

Противники медленно сближались. Наконец ударили первые залпы. Сражение началось. Несмотря на полное превосходство турок, греки столь удачно маневрировали, что все время уходили из-под бортовых залпов, сами нанося туркам немалый урон. Перестрелка продолжалась до самой темноты. Спустившаяся ночь прервала выяснение отношений. Всю ночь противники находились рядом друг с другом. Видны были не только зажженные фонари, но слышались голоса. У многих были свои личные счеты. Сейчас, перекрикиваясь, они узнавали друг друга и клялись завтра посчитаться за все былые обиды.

На «Северной Минерве» Качиони совещался с капитанами. Большинство советовало не искушать судьбу, а под покровом ночи оторваться от турок и уйти подобру-поздорову.

Качиони был иного мнения:

– Разве вы не видите, что после сегодняшнего боя турки уже оробели, завтра же мы поднажмем и окончательно их сокрушим! Неужели среди нас завелись трусы, которые умеют только убегать, а не нападать. Если такие есть, то пусть они скажут об этом честно!

Трусом никто быть не захотел, и совет принял решение продолжить сражение.

Утро 7 мая на самом деле предвещало грекам успех. Находившейся под ветром Мустафа-паша старался избежать сражения.

– Ну что я вам говорил! – кричал в жестяной рупор своим капитанам Качиони. – Нам осталось только догонять и сжигать!

Греки начали преследование турецкой эскадры. Внезапно, к большому удивлению корсаров, на горизонте показалась алжирская эскадра Сеит-Али: двухдечный корабль, три 30-пушечных фрегата, пять 18-пушечных шебек, одна большая 20-пушечная тартана и две тунисские шебеки. Ситуация сразу переменилась. Теперь грекам надо было думать уже не об атаке, а о собственном спасении.