Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

— Но ведь вы… — начала я, но он перебил меня:

— Пообещал тебе кой-чего, так? А ты, дура, и поверила.Кому ты нужна? Кто на тебя, старуху, позарится? Мало ли что я обещал. Я многимобещаю. И нечего сюда мотаться, высматривать да вынюхивать.

— Ничего я не высматриваю! — разозлилась я. —А вы мне, как помнится, ничего и не обещали, кроме интервью. Так что зря вы наменя так набросились. Не забывайте, что мы с Гертом скоро поженимся.

— Это ваши дела, — немного остыл он. — Тогдавообще непонятно, что тебе от меня надо… Ах, интервью… Это все отговорки,дорогуша, никакого интервью тебе в помине не надо. Это все из-за тебя началось,все мои несчастья, стоило тебе только появиться…

— Я-то тут при чем? — Я изо всех сил стараласьдержать себя в руках. — Просто пришла с приятелем на выставку. Это не мнев голову пришло просить у вас вазу. Ее захотела модель, если помните.

— Модель! Да, модель! — Карчинский взорвался:

— Все из-за этой… модели! Но ты тоже не лучше, —он сгреб меня за куртку. — Ты такая же тварь, как и она! Такая же грязнаятварь. Ее давно надо было придушить, и тебя вместе с ней. Чтобы вы, проклятыешлюхи, не мнили о себе слишком много! — Он ударил меня кулаком по лицу:

— Получи вот. А если мало, так я еще добавлю.

Левая сторона лица онемела, мне было ужасно больно, а онпытался добраться до моей шеи. Я с силой отпихнула его, но он рванул меня заволосы. От боли я вскрикнула и ногой с силой ударила ему в пах. Он утробнорявкнул, выпустил мои волосы, схватился за больное место и, скрючившись, сползна пол. Задыхаясь, он с ненавистью смотрел на меня.

— Рада, сука? — хрипло выдавил он. — Ничего,я до тебя еще доберусь, ты у меня плетки попробуешь. Кровью будешь блевать, опощаде просить, а я только посмеюсь. Иди пока, радуйся. Недолго тебеосталось. — Он начал приподниматься.

Не дожидаясь, пока он встанет, я опрометью кинулась к двери.Хорошенькое дело. Вот он как со мной поступает. А я собиралась сказать ему прописьмо. Тогда он точно убил бы меня на месте. Нет, с письмом нужно подождать,пусть успокоится. Или действительно отправить его по почте. Так гораздобезопаснее.

Заводя машину, я обернулась к мастерской и замерла. Темнаяфигура осторожно приблизилась к двери и скрылась внутри. Похоже, что ухудожника сегодня будет еще один гость.

Чертовски хотелось курить, просто невыносимо тянуло вдохнутьгорьковатый никотиновый аромат, почувствовать языком и небом знакомый привкус.Не выдержав, я полезла в «бардачок» и глянула на себя в зеркальце. Чертовублюдок! Он же мне поставил огромный фонарь! Фонарь! Как самой распоследнейшлюхе! А я еще для него старалась! И что он мне только не наговорил! И как,спрашивается, я скажу про это Герту? Он ведь тоже долго церемониться не станет,а, чего доброго, навесит мне вторую блямбу. Ведь предупредил же, чтобы я кхудожнику не лезла! Но я, как всегда, не послушалась… И, как всегда, вляпалась…по самые уши. Что, ну что мне теперь делать?

Эти мысли занимали меня всю дорогу до дома. Я ужеприготовила душещипательную историю о нападении хулиганов и собралась ееизложить своему дружку. Только бы поверил! Иначе у Карчинского сегодня вечеромбудет еще один гость, помимо того, которого я уже видела. Интересно, кто этомог быть и почему он так осторожно пробирался в мастерскую?

Я уже выбиралась из машины, когда заметила мятую бордовуюрозу, которую преподнес мне Арлекин. На кого он все-таки похож? Никак не могувспомнить, но все время вертится мысль, что я его знаю. И голос знаю, и манеры,но никак не могу вспомнить. Вот, пожалуйста, еще одна загадка.

Я попыталась надвинуть на лицо волосы и поднять повышеворотник куртки, чтобы мое левостороннее украшение не слишком бросалось вглаза. Но, как назло, столкнулась в дверях подъезда с соседкой со второго этажаЮлией Эдуардовной. Она сразу все подметила проницательным взглядом и довольноприщурила глаз. Все, теперь она разнесет новость по всему подъезду. Не то чтобыменя это слишком трогало, но стало как-то неприятно и противно.

Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы сразу начатьрассказывать свою историю, но оказалось, что рассказывать, собственно, некому.На кухне я нашла записку: «Буду поздно, Герт». И все. Никаких вам объяснений,никаких вам извинений. Коротко и ясно. Зато и я буду избавлена на некотороевремя от выяснения отношений. Я кинула розу на трюмо и прошла в комнату.

Подведем итоги. Денек выдался на редкость насыщенным. Да,скучать мне не пришлось. Я узнала кучу новостей. Причем самых разных. Первое.Лилька зачем-то ушла в «Криминальный Петербург». Что ее на это подвигло,остается только гадать. Второе. Якобы начался роман у Гузько и ИрочкиКривцовой. По этому поводу могу сказать только одно: Ирочка ничего не станетделать, хорошенько не подумав и не взвесив все «за» и «против». Если она такпоступила, значит, ей это зачем-то нужно. Как говорил один мой знакомый: «Еслимы не знаем причину, то это не значит, что ее нет». Причину, разумеется, знаетИрочка, но она совсем не обязана сообщать ее всем и каждому. Третье. То, чтонепосредственно касается меня. Статьи о модели. Сначала белые, простобелоснежные, чтобы никакого намека на какую-нибудь грязь, теперьчерные-пречерные, чтобы никакого просвета. Заказчик поменялся. А мне,собственно, волноваться не о чем. Я выполняю свою работу. Все материалы где-топоявлялись, и никто не виноват, что модель ведет себя неподобающим образом.Кстати, можно ведь упомянуть и приснопамятный эпизод в галерее. Это, конечно,не очень честно, похоже на мелкую месть, но… почему бы и нет?

Теперь о самом неприятном, то есть о художнике. Совсем ужнепонятно, чего он так взбесился? Почему он был так недоволен тем, что яприехала в мастерскую? Что вообще происходит? И что за странные отношениясвязывают его и Александра Пака? Карчинский шлет ему в подарок вазу, тот ееразбивает и хочет послать человека, чтобы тот с художником разобрался. Что онивсе помешались на этой вазе? А тут еще и модель с ее желанием купить вазу.Ничего из этого, конечно, не вышло. Ваза тю-тю, ее украли. Кстати, кому моглапонадобиться именно та ваза, которую прислали из Кореи? Там ведь экспонатовхватало. Вот и взяли бы другую. Или кражей занимался специалист подальневосточному искусству. Больше искусствоведам делать нечего…

Искусствовед! Я чуть не подпрыгнула. А ведь есть такойспециалист, есть искусствовед. Тот, который прикидываетсяхудожником-авангардистом и который постоянно оказывается в нужном месте внужное время. И в Москву приехал, и на кладбище, когда хоронили рокера, успел.Да не просто успел, а разговаривал там с Дианой. Меня снова передернуло. Я ведьвспомнила, кого мне так напомнил сегодня Арлекин. Я ведь узнала и его повадки,и его голос. Иванов. Конечно, это был Иванов.

Стоп! Это уже паранойя. Вот чего он не мог наверняка знать,так это, что я сегодня появлюсь на набережной. Я и сама до последнего моментане знала, что окажусь там. Но факт остается фактом. Похоже, это действительнобыл он. Придется смириться с таким невероятным совпадением. Интересно, а зачемон участвовал в спектакле? Странное самовыражение бывает иногда у людей. Ну яеще могу понять, когда этим занимаются студенты.