Три пятнадцать - Джослин Джексон

– Да, мэм, – проблеял Роджер.

Босс потащила меня в свой «шевроле», стоявший прямо за «вольво». А я и не заметила, как она подъехала. Прижав к крылу машины, она схватила меня за плечи и оглядела с головы до ног. Я тут же почувствовала себя грязной и мятой. От драки с бугаем юбка и футболка перепачкались и перекрутились.

– Что с тобой? – спросила Босс и принялась трясти меня за плечи. – Мози, что с тобой? Тебя кто-то обидел?

Я покачала головой. Босс сильнее сжала мне плечи и заглядывала в глаза, пока я не проговорила:

– Все нормально. Нас отпустили. Меня никто не обидел.

Глаза Босса наполнились слезами. Она раздраженно их вытерла и усадила меня на пассажирское сиденье, словно тряпичную куклу. Хотя почему «словно»? В тот момент я впрямь была куклой, которая могла лишь громко шмыгать носом. Босс подошла к водительской двери, села за руль, «шевроле» отъехал от дома и покатил к шоссе. Я не понимала, почему до сих пор нет копов, и дрожала от страха. Я ведь орала как резаная, громыхнул выстрел, а тот бугай мог сделать со мной все что угодно, потом застрелить нас с Роджером, закопать под полусухой азалией, пустив на удобрения, и никто бы не узнал.

Истерика началась с новой силой. Я ревела белугой до самого шоссе и потом еще несколько миль, пока в жутко саднящих глазах не кончились слезы.

От бешенства у Босса побелели губы, рука на руле тоже побелела, словно она не сжимала его, а душила. Но другая рука, лежащая на моей ноге, была мягкой и нежной. Тонкие пальцы ласково гладили меня и грели сквозь клетчатую юбку.

– Как ты меня нашла? – спросила я, все еще хлюпая носом.

– Утром, когда я собиралась на работу, позвонила Патти. Только не злись на нее, Патти – хорошая подруга. Ничего толковее, чем настучать на вас, и придумать было нельзя, ни одному из троих.

На Патти я не злилась ни капельки, наоборот, расцеловала бы ее в обе щеки. Так хорошо было в Боссовом «шевроле», летящем прочь от Фокс-стрит. Прочь от женщины, которая позвала меня: «Джейн Грейс?» – а потом куда увереннее повторила: «Джейн Грейс». Когда она произнесла два моих имени, внутри что-то отозвалось звоном колокола. Зашевелились старые-престарые воспоминания, от которых никак не удавалось избавиться. Они жили глубоко во мне, а сегодня узнали имя и откликнулись.

Мы неслись по шоссе, в зеркале заднего обзора мелькала машина Роджера, послушно следовавшего за нами. Мы долго молчали. Я думала о том доме, той женщине и жутких серых зубах бугая. У моей страхолюдины-матери зубов явно не хватало. Когда солнце осветило ее полуоткрытый рот, я заметила и ввалившиеся старушечьи губы, и наполовину беззубые десны.

Босс молча гнала машину к Иммите, ее рука грела мне ногу. Больше всего хотелось не думать, а скорее попасть домой, шмыгнуть в Лизину постель и, прижавшись к ней, проспать неделю. Босс пусть сидит рядом и охраняет нас.

Нет, малой кровью не отделаться!

– Что это за люди? – спросила Босс. – Как они живут?

Что тут ответить? Рассказать про мерзкую лапу бугая? Про пожиравшие меня желтые глаза моей матери?

– Нехорошее место. Люди кошмарные, – еле выговорила я.

Босс вздохнула с облегчением: мой ответ ей явно понравился.

– Я знала, что у заботливой мамочки Лиза тебя не стащила бы. То есть я почти не сомневалась. Лиза есть Лиза, от избытка здравомыслия она никогда не страдала. Объясниться она не могла, и порой мне казалось, что мы тебя чего-то лишаем. Что из-за нас страдает достойный человек.

Сердце бешено заколотилось. Судя по разговору, Босс в курсе, что я не Лизина дочь, что настоящая Мози Слоукэм пятнадцать лет пролежала в сундучке под ивой.

– Патти все тебе рассказала? – спросила я, нервно сглотнув.

Босс изогнула бровь.

– Очень сомневаюсь, что все. Патти же твоя ровесница, подросток. Она сказала мне, куда вы поехали. – Босс оторвала руку от моей ноги и ткнула пальцем за спину, на «вольво». – Как же я не подумала, что пацан во всем разберется?! Он же при мне взглянул на Лизины снимки и за одиннадцать секунд разгадал слово «яд». – Босс кивала и раздувала ноздри.

Значит, она в курсе. На языке вертелся жуткий, отвратительный, ужасный вопрос, но задать я его не могла и вместо этого спросила:

– Ты не осуждаешь Лизу за то, что она меня украла?

Босс помотала головой, не сводя глаз с дороги.

– Что было, то было. Я поглядела на это место, я гляжу на тебя, и, думаю, этого хватает, чтоб понять, зачем Лиза это сделала. Долго вы были в том доме?

– Нет, совсем недолго.

Казалось, мы провели в дьявольском логове целую вечность и выбрались из него пятидесятилетними, хотя, в сущности, прошло не больше пяти минут. Единственный по-настоящему важный вопрос я до сих пор не могла задать, но постепенно к нему подбиралась.

– Ты сильно расстроилась из-за того, что сказала Патти?

Босс громко фыркнула:

– «Расстроилась» – это мягко сказано. Я разозлилась, страшно перепугалась, а в Монтгомери не ехала, а гнала как безумная. На сотовый тебе я звонила раз сто.

– Я оставила сотовый Патти, чтобы мы с Роджером могли скидывать эсэмэски и держать ее в курсе.

– Боже милостивый! Вас троих нужно выпороть и посадить под домашний арест лет до тридцати. Может, хоть тогда поумнеете? Впрочем, Патти я выпустила бы в двадцать пять.

Я покосилась на Босса. Она злилась, но, по-моему, не столько на меня, сколько на нас троих и вообще на то, что так вышло. Поэтому я и решилась задать страшный вопрос, ответа на который ждала и очень боялась.

– Тебе не все равно?

Босс глянула на меня:

– Нет, конечно. В смысле? Что именно?

– Ну, что сказала Патти, – пропищала я. – Что Лиза не моя мама.

Босс нахмурилась, но не ответила. Она газанула и на следующем повороте съехала с шоссе. Впереди замаячила заправка, туда она и повела «шевроле». Роджер свернул за нами, потом остановился и стал ждать. Думаю, он хотел бы выйти и спросить, в чем дело, но слишком боялся Босса. Может, и не зря.

Босс заглушила мотор и повернулась ко мне. Я не сводила глаз со сцепленных замком пальцев.

– Мози! – позвала Босс, потом еще дважды, прежде чем я на нее посмотрела. Взгляд у нее был жутко серьезный и прожигал меня насквозь. – Патти сказала, куда вы поехали и зачем. И все. А мне больше ничего и не требовалось. Я уже знала, кто ты есть. Вернее, кто ты не есть. Я знала, что ребенок, которого родила Лиза, был в сундучке под ивой.

Не может быть… Этого просто не может быть!

– Да, но как? – тихо спросила я. Такого, как Роджер, у Босса нет и не было.

– В ту ночь случилось нечто ужасное и бессмысленное. Смерть в колыбели, вот как это называется. Лиза была очень молода, наверное, перепугалась и с горя приняла неверное решение – похоронила дочку под ивой и сбежала.