Чудесная чайная Эрлы - Варвара Корсарова

Нет, ничего из этого. Спокойствие, силу и храбрость я должна найти в себе самой, и никакая магия мне не поможет.

И я отправилась на чердак – призрак Таффиты обязан меня выслушать и дать ответы.

– Госпожа Таффита! – позвала я громко в темноту библиотеки. – Я все знаю. Мне рассказали о вас.

Зашелестели страницы, а в библиотеке вдруг стало холодно, как будто кто-то разом открыл все окна.

Она появилась из ниоткуда. Пылинки сгустились в луче фонаря, закружились, и вот передо мной прозрачный бледный силуэт, едва светящийся голубым. Стоит неподвижно, плечи опущены, как от тяжелой усталости. Темные провалы ее глаз не отражают ее душу, но я чувствую в ее взгляде задумчивость.

– З-з-знаю... – прошелестела она. – Слыш-шала. С-спасибо, что не отдала меня... им-м-м.

– Вы не хотите возвращаться к этому. Тахиру?

Она издала легкий смешок.

– Тах-х-хир... старый без-зобидный чудак. Стал безобидным, как постарел, – уточнила она после паузы. – Мой ученик. Спас меня, дал книгу и вечную жизнь. Но не смог дать покоя. Другие хотят меня, моих знаний и чар. Чтобы вновь служила королю, с-с-стала оружием. А я с-с-стара. Я мертва. Хочу в смерти покоя. Занятно! Лиш-шь умерев, я получила то, чего не имела в жизни. Друз-зей, дом, свой маленький мир. Много книг в этой библиотеке. Читать, радоваться...

Ее голос слабел, уходил в себя, как будто старуха теперь говорила не со мной, а со своими мыслями.

– Понятно, – кивнула я. – Будучи призраком в книге, вы сохранили возможность творить заклинания. Поэтому вас стремятся использовать другие маги. Одни похитили книгу, а другие желают забрать ее себе. А вы хотите остаться со мной?

Старуха промолчала.

– Они придут в мой дом и заберут вас. И меня.

– Я могу защ-щитить и тебя, и себя, и твой дом, ес-сли понадобится. Но это будет плохо. Много злой магии.

– Что мне делать?

– Тебе реш-ш-шать, – удивительно, но в ее потустороннем голосе-шелесте звучала улыбка.

После паузы она опять заговорила:

– Тот, со ш-ш-шрамом, прав. Ты не можешь прятаться за стенами вечно, и маленькие перемены обязательно приводят к больш-шим... которые от тебя уже не зависят. Пос-ступай как знаешь. Ес-сли надо уйти – я уйду. Ес-сли нет – ос-станусь. Таффита сильна даже в смерти и готова к новым исспытаниям.

Выговорив последнюю фразу, Таффита эффектно исчезла – так же, как и появилась. Просто рассыпалась облаком пылинок и искр.

Она предоставила право выбора мне. Как и Рейн.

Но был ли у меня этот выбор? Не было. Меня уже втянули в опасные игры неизвестные мне люди, для которых маленькая чайная либо лакомый кусок, либо помеха. А уж судьба ее владелицы вообще никого не беспокоит.

Никого, кроме Алексы, Петера и Рейна.

Рейн уступил мне сегодня. Но что будет завтра?

☘️

Когда я спускалась по лестнице, в дверь постучали. Я поспешила вниз со всех ног.

Рейн вернулся? Один или с полицейскими и столичными магами? А может, это враг явился с неведомым, но страшным заклинанием?

Однако, выглянув в окно, я увидела автоматона – безликого, безымянного, одного из тех, кого богатые заводили в хозяйстве для мелких поручений и посылок. Одежды на нем не было, и походил он на узкий шкаф на длинных ножках.

Когда я открыла дверь, он протянул мне записку от Петера.

Я развернула ее трясущимися руками.

«Эрла, зайду к тебе завтра с утра. Надо поговорить. Слышал, что ты нашла Тинвина. Дело дрянь. Эрла, надо что-то решать. Тебя того и гляди упекут. Да только руки у них коротки. Не бойся, я с тобой! Твой Чибис».

Петер подписался детским прозвищем. Его дразнили Чибисом, потому что он носил черную жилетку, а на голове у него всегда торчали две упрямые пряди – как хохолок. Петер не обижался на кличку, а даже гордился ей. Чибис – птица подвижная, чистоплотная и хитрая. Петеру нравилось примерять эти качества на себя.

Однажды мы подобрали раненого чибиса у Гнилого болота. Петер отнес его в дом, спрятал в своей комнате, выходил и выпустил. Он грустил, когда чибис улетел и не вернулся – наивный мальчик Петер воображал, что птица станет навещать его.

Как мог этот Петер приобрести на черном рынке ядовитое растение, зачаровать его неведомым образом, а потом хладнокровно воткнуть шип в Бельмора? Просчитав свое деяние так, чтобы оно погубило и меня? Разве мог он прикончить нищего точильщика Тинвина?

Он мог по незнанию запутаться, пойти на мелкие уловки. Но хладнокровное магическое преступление и неслыханная подлость – это не про того Петера, кого я знала.

Нет, Рейн ошибается. Завтра он собирается арестовать моего друга. Но прежде чем это произойдет, я должна сама поговорить с Петером. Почему его видели на пустыре? Какие другие улики есть у Рейна против него? И во что ввязался Петер?!

Только сам Петер мог ответить на эти вопросы, и поэтому я решила отправиться к нему. Прямо сейчас. Возможно, этой мой последний шанс поговорить с ним.

Если его обвиняют по ложному поводу, мы с ним в одной дырявой шлюпке посреди шторма. Если Петер все же совершил нечто страшное – да, я допускала такую возможность! – хочу посмотреть ему в глаза и услышать его объяснения. У него в доме мне ничего не грозит. Там его родня, слуги. Да и не могла я представить, чтобы Петер причинил мне физический вред.

Но все же я написала записку для Рейна. На всякий случай. В доме Петера ничего не случится, но до него еще дойти надо – по вечерним улицам.

☘️

Как оказалось, выйти из дома будет проблематично. Потому что Рейн хоть и оставил меня наедине с призраком и моими мыслями, но об охране не забыл.

Теперь сторожил патрульный Боб – слонялся у забора как неприкаянный. Незаметной из дома выскользнуть не получится. Рейн не желал, чтобы я бродила по городу.

Но комиссар переоценил свою предусмотрительность.

– Эй, Боб! – позвала я патрульного. – Ты не замерз?

– Есть немного, – охотно пожаловался Боб.

– Заходи, – я приглашающе помахала рукой. – Можешь охранять меня прямо в моей кухне. За тарелкой печенья и стаканом чая.

Дважды Боба просить не пришлось. Я усадила его перед камином, выдала тарелку с печеньем и предложила чашку Оссидере Долор – густо заваренного в той крепости, что вызывает апатию и сонливость.

Оставался Коптилка.

– Занта, иди поиграй с той железякой, – я открыла дверь и выпустила альфину. – Так, чтобы он подольше задержался в дальнем конце улицы и на мой дом не смотрел.

Сообразительная альфина сразу взялась за дело. Когда Коптилка развернулся на перекрестке, она кинулась к нему в ноги, принялась урчать и тереться о стальные сочленения.