Гордость и преступление - Антон Леонтьев

— Ты не рад? — спросила Вика, подходя к мужу и беря его за руку, и Питер произнес:

— За папу — очень. Ну, и за Каро, она ведь получила сейчас то, к чему так стремилась все эти годы. А что касается Эдди…

Он вздохнул, и Вика, в мозгу которой вдруг снова вспыхнула картинка ее поцелуя с Джеймсом, поспешила чмокнуть супруга в щеку.

Тот закрыл окно, спустил шторы и произнес:

— Сейчас в эфир дадут нашего нового короля, братца Эдди. Самое время отправиться на кухню и сделать нам по пицце!

Шон Фэллоу уже ничуть не удивился, вернувшись поздно ночью, вернее, рано утром следующего дня, домой и обнаружив на полу конверт из темно-желтой бумаги.

Эти идиоты превратили Лондон в настоящий дурдом, празднуя появление у них нового молодого короля и прелестной стильной королевы.

Как будто в этом дело. Выходит, именно в этом.

И чертов принц Уэльский все точно рассчитал, а ведь у Шона была заготовлена статья на случай кончины старухи королевы, в которой он скрупулезно перечислял все прегрешения, настоящие и в основном мнимые, ее семидесятилетнего наследничка. И завершал ее требованием к новому пожилому королю — уйти с трона и передать его сыну.

А тот взял и выкинул фортель: отказался от престола и передал его сыну.

Он что, тайком читал заготовку его статьи?

Теперь против нового короля Эдди и его обворожительной Кэролайн не попрешь. Да и принц Уэльский, этот помешанный на экологии придурок, превратился в своего рода совесть нации.

Шон от огорчения вдрызг напился и даже полез в драку с каким-то особо рьяным поклонником королевской «мафии», однако, завидев, что на подмогу тому спешит не меньше трех десятков сторонников, позорно ретировался.

Поэтому послание от «Друга из Дворца», которых давненько не было, пришлось очень кстати. Интересно, что на этот раз? Компромат на святошу принца Уэльского?

Или, кто знает, на нового короля Эдди и его приторно-сладкую Каро?

Фэллоу в спешке разорвал конверт и, не обнаружив прилагаемого письма в старинном высокопарном стиле, огорчился, наткнувшись на всего один-единственный лист с парой абзацев текста, к которому была приклеена записочка. И это компромат?

Он ожидал чего-то солидного, многостраничного, премерзкого. А что за компромат может содержаться в двух абзацах крупным шрифтом на каком-то медицинском документе и прилагавшейся к ней писульке?

Ознакомившись с новым компроматом, Шон вдруг понял, что это самая лучшая история не только за его журналистскую карьеру, но и за вообще всю историю журналистики.

Пройдя в комнатушку, он перечеркнул лицо нового короля Эдди и его Каро и дико захохотал.

Мафии конец, причем полный и бесповоротный!

На четверг, восьмого сентября, было запланировано заседание Тайного Совета, состоявшего из самых родовитых и влиятельных сановников аристократического происхождения, которые, следуя традиции, должны были формально утверждать факт восшествия на британский престол нового короля, Эдуарда.

И отказ от восшествия на престол его отца, принца Уэльского.

Эдди и Кэролайн в Кенсингтонском дворце так и не появились, однако новый король накануне позвонил своему брату, который, верноподданнейше поздравив «его лысое королевское величество» с тем, что «скоро эту позорную лысину прикроет корона Британской империи», тотчас согласился приехать на заседание Тайного Совета вечером в четверг.

— Он, несмотря на то что знал о планах отца, весь на нервах. А вот Каро буквально расцвела…

Что правда, то правда: во время первого краткого телевизионного обращения новоиспеченной королевской четы к народу Кэролайн, облаченная в крайне стильное приталенное бархатное платье из полуночно-синего бархата, появилась перед публикой в сапфировой коронетке, той самой, которая сделала Вику знаменитой.

Вика поняла, что не суждено ей более носить коронетку, которую новая королева, получившая право сама распределять драгоценности короны, зацапала себе.

Могло быть и хуже.

В четверг, выспавшись, Питер и Вика завтракали, готовясь к поездке в Букингемский дворец для участия в заседании Его Величества Почтеннейшего Тайного Совета. Вдруг Питер, просматривая последние новости по мобильному, подавившись беконом, долго кашлял, да так, что Вика не на шутку перепугалась и долго стучала его по спине.

— Спасибо, милая, однако не колоти меня больше по позвоночнику, а то еще он вылезет у меня через грудную клетку.

Питер поцеловал Вику и сунул ей мобильный.

— Фэллоу окончательно лишился разума. Раньше хоть подлинные и тщательно скрываемые тайны нашей «фирмы» на свет Божий вытаскивал, а теперь публикует под видом новых разоблачений всяческую выдуманную чушь, причем такую, которая ему выйдет боком! Не мог разве выдумать что-то поумнее и подостовернее?

Вика пробежала глазами сайт «Дейли кроникл» с последним разоблачением Шона Фэллоу.

— Ты прав, милый. Какая убогая фантазия! Выдумал, что отец Эдди — не Микки, а ее любовник. Правда бред!

Питер, отшвырнув от себя мобильный, произнес:

— Ну да, про меня ведь то же с самого детства писали, что Микки не мой отец и что мама родила меня от кого-то другого. И все потому, что я в отличие от Эдди, который копия мамы, ни на нее, ни на отца не похож. Идиоты не поняли, что я внешностью пошел в маминого брата. Отцу даже пришлось сделать анализ ДНК, чтобы успокоить лавину слухов. Анализ стопроцентно подтвердил, что мой отец именно он и не кто иной, как он, но слухи это все равно не остановило. И эти редкостные придурки, обожающие снова и снова наступать на одни и те же грабли, взялись теперь за Эдди! Нет, в самом деле, могли бы выдумать что-то пооригинальнее!

Дворецкий доложил, что прибыл принц Уэльский.

— Папа, ты был грандиозен, выступая вчера! — заявил Питер, поднимаясь навстречу Микки. — И кстати, читал, что сочинил этот придурок Фэллоу про Эдди? Ну, теперь с ним можно будет легко расправиться, засудив его газетенку и его лично и подчистую разорив!

Вике бросилось в глаза, что на Микки лица не было: губы тряслись, руки ходили ходуном, и даже костюм, обычно всегда такой элегантный и франтоватый, помят и сидит мешком.

— Папа, в чем дело? — спросил оторопело Питер, а Микки, бухнувшись в кресло, вдруг жалобно заплакал.

Вика поднялась, чтобы оставить отца и сына наедине, однако Микки простонал:

— Останься, Викки, прошу, потому что это дело касается и тебя.

И, собравшись, что явно далось ему нелегко, принц Уэльский произнес:

— То, что опубликовала «Дейли кроникл», — чистая правда.

Вика обмерла, уставившись на Питера, который, плотно сжав губы, смотрел куда-то в стенку.