Заступа - Иван Александрович Белов

у меня было другое имя, а какое, не помню. – Снегурочка звонко рассмеялась, словно хрустальные бусы рассыпала.

– А я Рух, – представился Бучила.

– Упырь? – Анна потянула воздух остреньким носиком.

– Вурдалак. Упырь как-то не очень благородно звучит. – Рух вдруг почувствовал, как затуманилась голова, а ноги сами делают шаг. Стряхнул чары и сурово сказал. – Ты это брось. На меня твои штучки не действуют.

– Скопец? – Снегурочка удивленно выгнула тонкую бровь.

– Я б тебе показал скопца, да кочерыжку боюсь отморозить.

– Тогда зачем ищешь меня, вурдалак?

– Я бы и рад не искать, – признался Бучила. – Делать мне больше нечего, чем за тобой, красавица, по сугробам гонять. Но служба есть служба. Не знаешь, чего в селе мужики молодые, как мухи помойные, мрут?

– Откуда мне знать? – Снегурочка невинно захлопала глазками. – Людской век мимолетен. Может быть, в этом его главная ценность. Живи быстро, живи ярко, ничего не откладывай на потом. Я завидую людям. А ты, вурдалак?

– Ты мне зубы не заговаривай, катышек снеговой, – повысил голос Бучила. – Будто не знаю, что это ты жизнь и силы из мужичишек вытягиваешь.

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – Анна обворожительно улыбнулась, показав белоснежные, излишне островатые зубы. – Я не охочусь, как зверь, не прыгаю на спину и никого не поедаю живьем. Мужчины сами делают выбор.

– Этим и утешаешься? – Рух утробно сглотнул. Ночью идешь по селу, а навстречу выходит такая вот краля. Прекрасная, манящая и доступная. Никакого в том выбора нет. Завороженно тянешь руки и получаешь долгий, обжигающий льдом поцелуй, после которого все прочее на этом свете перестает волновать. И ты желаешь лишь одного – согреться, чего бы это ни стоило.

– Утешения я не ищу, – печально сказала Снегурочка. – Просто живу, беру, что хочу, не оглядываюсь назад. Ведь позади боль, смерти и темнота. Мы похожи, не так ли, упырь?

– Ага, только у меня титьки поменьше, – отозвался Бучила и пальнул, не целясь, из-под руки. Анна превратилась в снежное облако и молниеносно отпрянула, серебряная пуля вонзилась в отрухлявевшее бревно. Твою мать! Рух вырвал из-под балахона второй пистоль и тут же полетел кубарем, получив сильнейший удар чуть пониже груди. Приземлился мягко, спиной проломив стену хлева, сметая сломанные грабли и корзины без дна. Пистоль потерял, в рот набились опилки и сенная труха. Он заворочался в куче старого хлама и успел швырнуть мешок, набитый каким-то гнильем, попав налетевшей Аннушке под ноги. Снегурочка замешкалась, и Бучила поднялся навстречу, выпутывая из-под одежды припасенный клевец с узким серебряным лезвием на короткой ухватистой рукоятке. Давай же, сука, давай… В следующее мгновение они сцепились, упали и забарахтались на полу. Глаза Ледяной девы синим пламенем горели в морозно искрящейся полутьме. Глаза завораживали, манили и подчиняли. Рух почувствовал, как тонет в них без остатка, и, подняв руку, кулаком врезал Снегурке под дых. Она отдернулась, бесстыдные губы плаксиво скривились. Не нравится, тварь? Бучила попытался сграбастать белые волосы, попал рукой в пустоту, и тут же резкий холод опалил левый бок. Под ребра словно вонзили зазубренное ледяное копье, лютая стужа сковала нутро, медленно пробираясь в сторону сердца. Анна белым мороком нависла над ним. Рух рванулся, заорал и, уже теряя сознание, раскрыл пасть и вцепился ей зубами в плечо, прокусив рубаху и холодную упругую плоть. Снегурочка застонала, задергалась, боль в боку сразу ослабла. Рух воспользовался коротенькой передышкой, разжал клыки и саданул Анну лбом прямо в лицо. Мерзко хрустнуло. Рух хрипло расхохотался, но развить успех не сумел, прижатый к земляному полу, как мышка котом.

– Аннушка, доченька, не надо! – На двор ворвалась перепуганная Матрена. Из-за тщедушной бабкиной спины выглядывал дед Кузьма, на кой-то черт вооружившийся кочергой. – Дочка! – Матрена коршуном упала Аннушке на спину и потянула назад. – Не трогай его!

Ледяная хватка разжалась, и Рух не поверил глазам. Снегурка послушно уступила бабке Матрене и позволила увлечь себя прочь от распростертого упыря.

– Хорошо, матушка, – голос Анны был пропитан нежностью и любовью. Из расквашенного и свезенного на щеку носа Снегурочки сочилась прозрачная студенистая кровь. Улыбка перестала быть обворожительной, напоминая волчий оскал. И все равно прекраснее женщины Рух на своем веку не встречал. Прекраснее, опаснее и смертоноснее. В узкие оконца упали первые солнечные лучи, и в следующий миг Анна исчезла, превратившись в блещущий смеющийся вихрь.

– Сильна, сучка, ох и сильна. – Бучила отфыркался и грохнул выпитый кувшин пива на стол. – Чуть не скрутил мерзавку, сбежала.

– Вы, Заступа, обещали нам не мешать, – с капризными нотками пожаловался граф Донауров.

– И в мыслях не было. – Рух без сил повалился на стул. – Я виноват, если первым Снегурку нашел? О, вижу новые лица.

Помимо самого Донаурова, крысоподобного Карла Альбертовича и вечно хмурого Старостина, в комнате присутствовал немолодой мужчина крайне благородной наружности, одетый в приталенный, вышитый серебряной нитью темно-синий камзол.

– Граф Михаил Сергеевич Донауров, – представился щеголь. Рух удивленно вскинул бровь – число графьев Донауровых росло, как опарышей на гнилье.

– Мой любезный дядюшка, – пояснил Донауров-младший и поморщился, словно надкусив кислючий лимон.

– Изволю приглядывать за любимым племянником, – рассмеялся Михаил Сергеевич. – Он, знаете ли, вечно влипает во всякие передряги, весь в отца, упокой Господь его душу. Мой брат был лучшим из людей, с момента его безвременной гибели для меня дело чести – опекать Александра.

– Ага, молодец, так держать, – одобрил Бучила. – Так о чем это я? Ах да, Снегурка – сильная стерва и будет становиться все сильней с каждым выпитым мужиком.

– Красивая? – затаил дыхание Александр.

– Очень, – признался Рух.

– Раз так, предлагаю схватить ведьму живьем! – Дядюшка обвел присутствующих торжествующим взглядом. – Как вам идея?

– Идиотская, – дал оценку Бучила. – Легче медведя-шатуна голыми руками скрутить. Ты это, графский дядя, брось.

– Потрясающе, потрясающе! – перебив Руха, крикнул Карл Альбертович. – Александр Петрович, миленький, ваш дядя подал отличную мысль. Вы прославитесь на всю Европу, схватив тварь живьем! Только подумайте! Научное сообщество будет рукоплескать вам.

– Мне нравится. – Александр возбужденно сжал кулаки. – Решено, хватаем Ледяную деву живьем, чего бы ни стоило.

– Вы тут все полудурки, – ахнул Бучила. – Себя послушайте со стороны. Ну херню же несете.

– Придержи язык, упырь. – Старостин бросил ладонь на рукоять палаша.

– Ты сначала свой у хозяина из задницы вынь. – Рух с готовностью пошел на конфликт.

Старостин побледнел и потащил из ножен клинок. Бучила приглашающе скалился.

– Прекратите! – сорвавшись на фальцет, крикнул Александр Донауров. – Не провоцируй моих людей, Заступа. У тебя был шанс, ты его упустил. Теперь за дело возьмутся мастера, а ты посмотришь со стороны.

– Просрал, а не упустил, – ухмыльнулся Старостин.

– Хватит! – повысил голос Донауров. – Спокойно. Выяснять отношения будете после.

– Все