Маг-новобранец - Людмила Горбенко

– О! – вне себя от восторга пролепетала невеста.– Да!

Из угла, в котором валялся сброшенный халат, Хендрику послышались тихие аплодисменты. Как будто тысячи маленьких сухих ручек одновременно аплодировали этому приятному событию.

Но не может же быть, что… Безусловно, это ему просто послышалось…

Можно смело сказать, что пещеры больше не было.

Было растолстевшее до безобразия тело идола, заполнившее почти все свободное пространство от дна озера до каменного свода. На стенах виднелись следы раздавленных насекомых и мелких зверьков, некстати оказавшихся рядом в тот роковой для них момент, когда идол сделал последний рывок и вылупился.

Где-то внизу, под его брюхом, угадывались среди скорлупы изломанные очертания высланной для нас капсулы. Еще никогда наши дела не были так плохи.

– Подожди тут,– коротко сказал я и взлетел вверх.

Быстро проскользнув между чешуйками толстой шкуры, я нырнул в душную темноту и понесся по спирали, стараясь не задевать стенок желудка.

Обратно я вернулся, сжимая в руках добычу: несколько промокших от слизи кошельков с монетами и медицинский пакет.

– Пятый,– слабым голоском прошептала напарница, прижимаясь к стене и с ужасом оглядываясь по сторонам.– Я уже ничего не понимаю. Скажи, хоть это задание мы выполнили? Река осквернена?

Вместо ответа я вытащил из щели чудом уцелевший от гибели под тушей идола комплект для оказания первой помощи и протянул ей.

– Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться.

– Зачем? Разве мы сейчас не на базу? – удивилась Вторая, так энергично стряхивая с раненого плеча любопытную козявку, что я понял: обморок был сплошным притворством, она в полном порядке.

– Уже полчаса, как рация молчит,– нарочито спокойным тоном доложил я.– Я вообще не уверен, существует ли еще на старом месте наша база. Река не осквернена, все наоборот. Понюхай эти монеты. Чем пахнет?

– Мерзостью,– честно доложила напарница, морща нос. И только потом спохватилась: – А зачем их надо было нюхать?

– Запах лжи. Помнишь, в прошлый раз он не стал есть мою монетку? Это была зарплата. А твоя монетка…

– Выигрыш в казино. Неужели он их сортирует?– ахнула Вторая.– Ты на самом деле думаешь, что он ест только…

– Только то, что не заработано честно. Все проглоченное, до последней гнутой копеечки, добыто обманом,– грустно пояснил я.– Боюсь, наш идол пропитался святой речной водой насквозь и стал праведником. Со дня на день начнется массовое народное поклонение. Он теперь освящен.

– Как? – ахнула Вторая.– И что же нам теперь? Может, все-таки слетаем на базу?

– Не на чем.

– А капсула?

Я выразительно указал на раздавленные обломки на дне озера.

– Что же делать?

– Думаю, куратор сам о нас позаботится, если он еще жив. На этот случай, если не ошибаюсь, предусмотрена аварийная эвакуация, – сказал я. – Но прежде чем спасать свои шкуры, надо уничтожить идола.

Реакция напарницы удивила меня.

Не прошло еще и недели с тех пор, как она небрежно болтала этим яйцом в каске, словно собираясь сбить из него омлет, и ковыряла скорлупу ногтями. А сейчас заслуженная боевая работница (если ей верить) села на камушек и пригорюнилась, словно сама снесла и высидела это злополучное яйцо. Влажные глаза начали предательски голубеть – в крови проснулись гены ангела.

– Э! Э! Вторая! Стоп! – повысил я голос.– Прекратить нюни! Ты же воин! Возьми себя в руки!

– Мы же его сами… хлюп… сюда положили… хлюп… а теперь должны… хлюп…

– Сами положили, сами и уберем! – бодро крикнул я, доставая из поясной сумки маленький черный цилиндр. Размотав шнур, который обвивал цилиндр по часовой стрелке, я оставил шнура примерно на две-три минуты горения, остальное обрезал. Потом подпалил фитиль и быстро рванул вверх, к приоткрытой пасти идола.

– Подожди меня, я сейчас.

И вот тут мне пришлось испытать в полной мере, что такое дамские упреки. Кем меня только не называли! Я был бессердечным типом с холодным сердцем; существом, начисто лишенным отцовского инстинкта; коварным маньяком, увлекающимся в рабочее время взрывами ни в чем не повинных маленьких животных; бесхозяйственным транжирой, который сначала берет яйцо на складе, а потом уничтожает его гранатой, взятой на том же складе, и так далее.

От незаслуженных оскорблений у меня начали трястись руки. Радостная напарница тут же отметила это, язвительно поинтересовавшись, не пора ли мне бросать пить и начать вести здоровый образ жизни.

Когда фитиль догорел почти до конца, а я, вместо того чтобы забросить гранату в рот идола, все еще тыкал ею гаду в зубы как неумелый стоматолог-практикант, мое терпение лопнуло.

– Лови! – Я воткнул гранату в руки опешившей напарнице, а сам невозмутимо отлетел в сторонку, приготовившись мгновенно испариться в случае неудачи.

Заполучив гранату, Вторая моментально прервала свою пламенную речь, а от ясной голубизны в ее глазах не осталось и следа.

Пока она пыталась попасть в рот идола (а он, не будь дурак, стиснул зубы), я стоял на низком старте и от души наслаждался зрелищем.

– Открой рот, скотина! Да шире же! Шире! Вот дрянь!

– Где же твое сочувствие к змию, милая? – ласково спросил я сверху.– Разве не ты своими руками принесла этого чудесного малыша со склада? Разве не ты выкормила его своей грудью?

– Заткнись! Он же сейчас взорвется! – заскулила она.– Ну, открой же рот, животное! Открой! Чтоб тебя! Р-р-р!

Скажу честно – вот именно сейчас мне стало жаль бедного идола.

Потому что, когда вас просто взрывают, это не так унизительно, как терпеть издевательства разъяренной чертовки, которая бесцеремонно лезет острыми когтями в вашу пасть.

Стоило фитилю догореть до руки сердобольной Второй, как эта прекрасная представительница женского пола взвизгнула, задрала ногу и врезала носком ботинка по зубам бедного идола так, что только крошки полетели. Зашвырнув черный цилиндр внутрь, она вихрем метнулась вверх, по дороге «нечаянно» задев меня по подбородку каблуком, и первая вылетела на поверхность.

Остановились мы только для того, чтобы с удовлетворением услышать взрыв в глубине и насладиться зрелищем легкого землетрясения. Вода в реке забурлила, как в кастрюльке во время кипения, но быстро успокоилась. И что самое смешное – на глазах стала убывать. Видно, утекала сквозь пробитые взрывом щели в подземное озеро.

– Вижу, тебе уже лучше,– кротко сказал я, улыбаясь и бросая выразительный взгляд на якобы смертельную рану напарницы.– А я все никак в себя прийти не могу. Так жалко несчастного идола…

Убив меня взглядом черных глаз, Вторая начала длинно и громко объяснять, куда мне пойти вместе со всеми идолами этого мира, и заткнулась только тогда, когда из моего наушника уже вылетали не просто слова, а душераздирающие крики куратора: