Десятая невеста - Анна Корвин

   - Боишься, значит… - повторил Айю.

   - Известное дело, боюсь. Как глянет зелеными своими глазюками…

   - Но ты ведь не знаешь точно, что случилось с теми девушками. Почему ты думаешь, что он их съел? Может, он вообще ни при чем.

   - Да ну конечно.

   - Так попроси его тебя отпустить. Он же помог тебе избежать казни. Значит, не желает тебе зла.

   - Вот пойди и сам попроси! Сходи во дворец, поговори с ним. Пусть он указ напишет, что ты не проклятый, чтоб ты зажил наконец как человек. Я глаза-то боюсь поднять на него. Полюбуюсь вот, как ты его о чем-нибудь попросишь.

   Айю посмеялся и сказал:

   - Это другое.

   - И ничего не другое. Он страшный знаешь какой? Вроде порой смотришь на него – парень как парень. Но ни в жизнь не поймешь, что у него на уме. Сидит, например, пишет или читает, а сам думает, как из меня щи сварить.

   - Да не будет он из тебя варить никакие щи, – раздраженно сказал Айю. – Брось выдумывать. Наслушалась сказок и веришь.

   - Ага, а где те девки тогда?

   - Ладно, хватит про твоего императора, – он поднялся. - Пойдем, что-то хочу тебе показать.

   Айю повел меня вдоль берега в лес. Значит, подумалось мне, он все же, хотя бы иногда, покидает запретную рощу?.. Было темно, и, чтобы не потеряться, я держалась за его рукав. Шли мы довольно долго – наверное, ещё столько же, и дошли бы до самой Сам Сунь. Где-то на полпути к горе Айю остановился и сказал: «Смотри».

   Мы вышли на полянку. Здесь на маленьком мшистом болотце расцветали белые цветы. Похожие на наши кувшинки, они были огромные: с хорошее блюдо или даже больше. Раскрывая широкие белые лепестки, они нежно светились во мгле. У меня перехватило дыхание, до того это было красиво.

   - Мы называем их шииман, «ночное солнце», – тихо сказал Айю.

   Мне подумалось, что он и сам похож на эти цветы.

   Я взяла его за руку – не прикрытую тканью. Он попытался, как обычно, отнять ее, но на этот раз я не позволила.

   - Айю, – я крепко держала его за руку. – Прошу, поедем со мной.

   - Куда?

   - Я уже говорила. К нам, в Белолесье. Пусть тебя здесь считают проклятым, но там…

   - И что я там буду делать?

   - Что захочешь! Ты умный, ты сможешь найти любое занятие…

   - А ты? Бросишь своего императора?

   - Он не мой. Я ему не нужна.

   Он отнял руку и холодно сказал:

   - Я никуда не поеду.

   - Айю…

   - Нет, - он взглянул мне прямо в глаза. – И больше речь об этом не заводи.

   - Но…

   - Мое место здесь. Я уеду отсюда. Никогда.

***

- … …. …. ….?

   - А? Что?

   Я подскочила от неожиданности. Камичиро – неслыханное дело! – что-то сказал, а я, привыкши, что он вечно молчит, в очередной раз унеслась мыслями в дальние дали. Спохватившись, я поспешно отвесила низкий поклон:

   - Прошу прощения, ваше величество. Я не расслышала.

   Заливаясь краской и потея от страха, я ждала. Императора, витая в облаках, прослушала! Как пить дать, убивать будет.

   Камичиро принял бесконечно терпеливый вид человека, у которого таких дурных, как я, ещё целое государство, и повторил:

   - Я сказал, что сегодня вечером иду в город, и спросил, хочешь ли ты пойти со мной.

   Растерянно хлопая глазами, я не сразу нашлась, что ответить. Это не приказ? Он меня что – приглашает?!

   «Да нет, что-то не хочется», – вот первое, что полезло на язык. Это я проглотила.

   «Зачем спрашиваете, вы же можете приказать», – и это я удержала. Дура, одернула я себя, хотел бы, так приказал бы.

   - Ну разумеется, ваше величество, – с поклоном выдала я разумное третье. – Почту за честь.

   Когда солнце начало клониться к закату, нас в нарядном коробчонке довезли до Нижнего города и высадили у ворот. Мы вошли в город пешком, растаяв в толпе, как масло в каше.

   - А чего вы вашу невесту Ферфетту не позвали? – поспешая за ним, спросила я. – Обидится ведь, что вы ее забросили.

   - Будущей императрице полагается пребывать в уединении, посвящая все свое время подготовке к замужеству и вознося небесам молитвы о здоровье императора и благополучии страны. После свадьбы у нас будет целая жизнь, чтобы пообщаться.

   Ага, вот в чем дело. Я, стало быть, навроде временной забавы, покамест Ферфетка занята. Я подавила досаду: какое мне дело, в конце-то концов.

   Камичиро неторопливо шел по улице, ловко избегая столкновений со снующими людьми, я следовала на полшага позади, стараясь поступать так же.

   - А почему в этот раз никто не кричит «Император идет!» и никто не падает ниц? – спросила я.

   - Потому что я здесь не как император, а сам по себе.

   - И вас не узнают?

   - Нет, не узнают. Как я выгляжу, знают только во дворце.

   - Странно, – сказала я. – Разве подданные не должны знать в лицо императора?

   - Ну уж если должны, то все, – сказал Камичиро. – А то в столице будут знать, а за ее пределами нет. Это разве справедливо?

   - А по-моему, это опасно. Вот подменят вас – ой, тьфу-тьфу, конечно, не вас… ну, императора вообще. А люди и не узнают.

   - Ну а если будут знать, не опасно, по-твоему? Без охраны вообще никуда не выйдешь. А так – пожалуйста.

   - И зачем вам это?

   - Ну… - он приостановился и пожал плечами. – Церемонии временами надоедают. Хочется провести время, как обычный человек.

   - Это как когда вы плетьми собственнолично людей стегали? - не удержавшись, брякнула я, и тут же съежилась. Ой, дура!...

   Камичиро обернулся, чтобы внимательно поглядеть на меня, и сказал:

   - Да. Как тогда.

   И продолжил путь.

   - Стражу могли бы послать, – подсказала я. - Чего