Гильдарский Разлом - Сара Коуквелл

Он открыл глаза и посмотрел на карты таро, лежащие перед ним.

Бранд положил руку на одну из матриц, и скрытое в ее глубинах изображение резко вспыхнуло. Прогностикар израсходовал почти всю энергию, но его латентных способностей должно хватить, чтобы провести ритуал.

Бранд презирал себя за слабость. Он чувствовал себя бессильным и бесполезным. Прогностикар сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов и избавился от негативных эмоций. Его дыхание стало таким тихим, что он начал слышать двойное биение сердец. Одно, сильное и активное, гнало по его телу благородную кровь ордена, второе же билось медленно и едва слышимо. Он полностью очистил разум от лишних мыслей, превратившись в чистый лист для восприятия воли Императора. Пусть Отец Человечества придет к нему из эмпиреев, сквозь таящееся там зло и ужас, и откроет ему будущее.

Когда Бранд вошел в соответствующее состояние глубокой медитации, он воспользовался психическими способностями. По сравнению с пронзающим эмпиреи сиянием Императора его свет был тусклым и слабым. Но прогностикары верили, что Император все равно увидит маяки своих психически активных отпрысков, неважно, какими бы слабыми те ни казались. В бескрайних далях космоса он замечал каждую искру психического излучения.

Бранд скорее почувствовал, чем увидел, как на матрице проступает изображение, и сосредоточился на нем. Император, перевернутый. Бранд посмотрел на него и ощутил во рту горький привкус желчи. Уже во второй раз за короткое время он вытягивал эту карту.

Каждый член Прогностикатума воспринимал послания Императора своим особым способом, даже при чтении карт таро. Как-никак, дары псайкеров были уникальными, и при умении управлять силами варпа проявлялась эта сила у каждого по-разному. К примеру, прогностикар Бает не знал равных в работе со стихийными энергиями. Ваширо и, если верить слухам, юный Бехан из восьмой роты обладали сильнейшим даром предвидения. Его же умения, пусть сейчас и ослабленные, были вполне адекватными. Свидетельством тому служила смерть Тэмара. Но вот его способность видеть будущее, к сожалению, не отличалась особой остротой.

Едва он провел рукой над матрицей, изображение смазалось и исчезло. Бранд вновь мысленно потянулся, чтобы ощутить теплый свет Императора. Он положил руку на первую карту и, позволив силе эмпиреев излиться через кончики пальцев, пристально всмотрелся в появляющееся изображение.

Буря все приближалась. Дождь усилился, и сверкающие доспехи Серебряных Черепов покрылись красной, словно запекшаяся кровь, клейкой массой. Она стекала по поножам и наплечникам густыми ручейками, напоминавшими цветом кровь, нарушая безликость серебристых доспехов.

Во время штурма большинство Красных Корсаров погибли или с боем отступали по территории завода.

Куда ни кинь взгляд, землю усеивали изувеченные, расчлененные тела сектантов, медленно утопавшие в болоте, в которое их только сильнее втаптывали проходящие мимо Серебряные Черепа.

Интей подошел к Арруну, его силовые доспехи были покрыты кровью и щербинами от попаданий. Силовой меч покоился в ножнах за спиной, лицо оставалось безмятежно спокойным. Он решил сражаться без шлема, из горжета поднимался кристаллический обод психического капюшона, соединенного толстыми кабелями с черепом прогностикара, из-за чего тот выглядел несколько пугающе. Воины заговорили вполголоса, чтобы их не услышали другие.

— Я уже говорил вам, капитан Аррун, — произнес Интей с неизменным спокойствием на лице. — Во время предыдущего разговора я уже ответил на ваш вопрос. Вы не должны думать о мести. Выполняйте свой долг. Это все, что от вас требуется.

Аррун покачал головой.

— Так не пойдет, прогностикар. Мне нужно что-то более весомое, прежде чем я поведу войска дальше.

Он приблизился к Интею, и псайкеру пришлось поднять глаза. Голос Арруна упал до шипения.

— Я не могу сражаться, не думая о братьях, которых сегодня потерял. Значит, мне придется отступить? Я так не поступлю, пусть даже такова воля Императора. Я иду по стезе, с которой так просто не сойти. Течение невозможно обратить вспять. Мы должны довести битву до конца. И ее исходом должно стать истребление всех Красных Корсаров в Гильдарском Разломе.

— Похоже, вы приняли решение, капитан, — прозвучал мягкий голос светловолосого псайкера.

— Ты все еще должен дать ответ.

— Если бы все было так просто, вы бы его уже получили. — Интей широко махнул рукой. — Знамения, которые я получил, не касаются всего ордена. — Юное лицо Интея посерьезнело. Прогностикар достал силовой меч, краткий миг подержав его перед лицом, и позволил молнии пробежать по всей длине лезвия. Он пристально всматривался в металл, отвернувшись от Арруна. — Оно касалось именно вас.

— Мне нужно твое благословение, прогностикар. — Татуированное лицо Арруна потемнело от гнева. — Так продолжать или нет? Тебе прекрасно известно, что без твоего одобрения мы не можем, в каком бы отличном состоянии ни находились, продолжать бой, даже в состоянии полной готовности. И каждую секунду, которую ты тратишь на размышления, Люгфт Гурон уходит от нас все дальше.

— Я заметил, что вы никогда не зовете его Гуроном Черное Сердце, — заметил Интей, и в его голосе сквозило любопытство. — Почему, капитан?

— Не пытайся выиграть время. Дай ответ, прогностикар. Немедленно.

Наконец Интей нарушил исполненное смысла молчание и резко кивнул.

— Продолжайте, — ответил он ничего не выражающим голосом. — Или не продолжайте. В любом случае Серебряные Черепа победят. Но здесь, брат-капитан, выбор должны принять вы.

Загадочный ответ Интея привел капитана в ярость, и они обменялись злобными взглядами. Несмотря на годы обучения, Интей все же первым отвернулся, заметив стальную решимость в душе своего командира. Он знал, какой сделает выбор Аррун. Он не знал капитана настолько же хорошо, как Давикса, но за короткое время совместной службы у него успело сложиться о нем довольно точное мнение.

— Тогда с твоего разрешения, прогностикар, мы продолжим, — сказал Аррун, натянув шлем обратно, и из-за вокс-решетки его голос снова стал невыразительным и искаженным. — Мы очистим это место.

Интей почтительно склонил голову и, вложив меч обратно в ножны, вернулся к отделению.

Они направились через весь плац, усеянный телами и отсеченными конечностями, останками войск противника. Аррун занял место во главе наступающей цепи, его молниевые когти мерцали синей энергией.

Внезапно из-за угла с яростными воплями выбежала группа сектантов-самоубийц и влетела в серебряную цепь. Они вооружились всем, что попало под руку, — большинство еретиков сжимали в руках инструменты, лопаты и обрезки труб, но это никак не повлияло на скорость, с какой они все отправились прямиком в ад. Множество предателей погибло на когтях Арруна, он безжалостно пронзал и разрывал их потрескивающими, заряженными энергией лезвиями. По сравнению с массивными Адептус Астартес культисты казались тряпичными куклами, особенно когда их тела, истекая кровью, безвольно свисали с вытянутых когтей.