Век железа и пара - Андрей Величко

После показа достижений ракетостроения австралийско-турецкие переговоры свернули в конструктивное русло. То, что мы имеем право когда нам вздумается плавать по любому из проливов, визирь признал быстро. Однако, когда я потребовал того же самого для судов, сопровождающих австралийские корабли, он уперся. Правильно, ведь нетрудно догадаться, что в случае принятия этого положения лодка с желто-черным флагом сможет провести за собой хоть весь российский флот! Турок это категорически не устраивало. Наконец удалось договориться о том, что подобный порядок будет работать только в Керченском проливе, Босфор же с Дарданеллами русские корабли будут преодолевать на общих основаниях, то есть по фирману султана. Но в порядке компенсации я потребовал, чтобы в Керчи кроме турецкого гарнизона квартировал еще и австралийский, численностью до двух полков. То есть если Петр захочет держать пролив под более плотным контролем, ему придется передать под наше управление соответствующее количество солдат. Мы, разумеется, свои подразделения отправлять еще и в Керчь не собирались. Насчет же Суэцкого канала визирь пока ничего не обещал, тут ему надо было предварительно поговорить с султаном. Ну а Ицхаку была выдана мощная бумага за подписью самого Хусейн-паши, что купец Хамон – лицо неприкосновенное. И еще одна, от меня, где я обещал, что с обидчиками почтенного купца австралийцы будут разбираться по законам своей империи и мало не покажется никому.

Потом визирь поинтересовался, находятся ли теперь сирийские хомяки под защитой Австралийской империи, и аж просветлел лицом, услышав отрицательный ответ. Меня, правда, так и подмывало сказать «да», но я решил не перегибать палку. Скорее всего, этих пушистиков ждет незавидная судьба, но пусть лучше турки воюют с ними, чем с русскими.

Далее визирь поинтересовался, возможны ли закупки Османской империей австралийских вооружений, и был немало удивлен, сразу услышав положительный ответ. А чего, спрашивается, в этом странного, если они все равно смогут получить желаемое через тех же французов, только с переплатой? Нет уж, пусть лучше гонят монету нам. Тем более что все равно потребуются еще и специалисты по обслуживанию, инструкторы… Возможно, туркам не понравится, что это будут подданные царя Петра, но наше-то какое дело?

Напоследок мы договорились, что официальная встреча с султаном состоится, когда эскадра двинется в обратный путь, то есть месяца через два-три. А потом довольно быстро согласовали протокол этой встречи. Правда, тут не обошлось без споров. У турок в то время были довольно своеобразные представления о дипломатическом этикете, так что я заранее составил нечто вроде прейскуранта. Зачем, например, так прямо сразу отказываться целовать султанскую туфлю? Достаточно назначить за этот акт уважения такую цену, чтобы султан сам скорее удавился от жадности, чем позволил бы мне прикоснуться к своей обуви. И споры возникли оттого, что я, кажется, несколько перестарался. Так, из протокола встречи визирем были решительно вымараны земные поклоны. Потом он, почмокав губами и что-то подсчитав на листке бумаги, из трех поясных поклонов оставил только один. После чего поведал, что выходить от султана можно только спиной вперед, но больно уж это дорого! Нельзя ли данное действие как-нибудь уценить? Мы обдумали варианты и пришли к выводу, что я выйду боком, но повернув лицо в сторону султанского величества, каковые телодвижения обойдутся всего в треть первоначальной цены.

В общем, по результатам переговоров и после всех взаимовычетов визирь получил небольшой рубин весом около восемнадцати граммов, и за нами будет еще пять кило золота, которые мы вручим после встречи с султаном. По Суэцкому же каналу плата пойдет отдельно и будет зависеть от степени принятия турецкой стороной наших предложений.

Кстати, небольшим этот рубин был только по австралийским меркам, а Хусейн-паша, взяв его в руки, минут пять сидел с выпученными глазами, пока не перевел дыхание.

В конце марта мы покинули остров Андикитира и, быстро оставив за кормой галеры визиря, взяли курс на северо-восток. Хусейн-паша заверил нас, что никаких недоразумений в проливах не будет, потому как он уже отправил курьеров. Но нам оно было не очень интересно, потому как спешить было абсолютно некуда и я, например, не очень протестовал бы против небольшой задержки.

Наш путь лежал в Азовское море, а оно зимой имеет обыкновение замерзать. Правда, не каждой зимой и не целиком, но из Таганрога уже пришла радиограмма, что пока ледовая обстановка остается сложной. А наши корабли, при всех их достоинствах, не имели ничего общего с ледоколами. Из этих соображений я взял у визиря письмо к керченскому коменданту, где ему предписывалось оказывать дорогим гостям всяческое уважение. Если льды не рассосутся к нашему подходу, придется немножко задержаться в Керчи, заодно снимем план крепости. А может, и повезет заложить фугас-другой в расчете на всякие неожиданности в будущем: ведь радиовзрыватель может стоять в дежурном режиме годами, если не десятилетиями, подзаряжая аккумуляторы от термоэлементов.

В Керчи мы задержались на неделю. Я тщательно облазил всю крепость и остался в некотором недоумении – создавалось полное впечатление, что она предназначена для обороны от нападения с суши, а вовсе не для блокирования пролива. Состояла она из двух частей – маленькой на самом мысу и большой на полуострове. Между ними имелась внутренняя стена со рвом, через который можно было перебраться только сквозь единственную на этой стене башню. Обрушить ее – и крепость распадается на две половины, причем меньшая, та, что с трех сторон окружена морем, не имеет ни серьезной артиллерии, ни даже позиций для нее. Я, честно говоря, не очень понимал Петра. Подумаешь, турецкая крепость. Но ведь плавать через пролив она все равно не мешает!

В общем, мне было банально жалко тратить на это сооружение взрывчатку, а тем более радиовзрыватели. Хотя местный гарнизон нес службу так, что при желании тут можно было заминировать вообще все подряд, и ни одна собака не почесалась бы. Но, как я уже говорил, зачем? Неплохая крепостишка, сойдет как памятник средневековой архитектуры. Аттракционов сюда каких-нибудь навезти и приманивать туристов, все толк будет. А взять ее можно хоть с моря, подогнав плавучие батареи и разрушив стены малой крепости, хоть с суши, высадив десант и отрезав от подкреплений из Кефе, то есть Феодосии. Но с этим пусть разбирается Петр, и желательно без особой спешки.

Керченский комендант, сухонький дедок по имени Муртаза-паша, дал в нашу честь парадный обед, где, кажется, решил закормить нас сладостями до полного слипания задниц, чтобы хоть так воздействовать на эскадру, раз уж пушками не получается. Выглядел точно как и в прошлый наш визит, то есть создавалось впечатление, что он должен был помереть где-то полчаса назад, но ему вдруг помешали.

Отодвинув блюдо с очередной разновидностью халвы, я в отместку рассказал Муртазе, что одна из невольниц, коих он подарил нам в прошлый визит, оказалась польской графиней, причем весьма знатного рода, которая, чуть освоившись в Австралии, вышла замуж за ее императора. И теперь, значит, время от времени рассказывает его величеству интереснейшие вещи. Тут я многозначительно замолк, потому как даже отдаленно не представлял, чего такого могла рассказать про Муртазу девушка, произведенная нами с Элли в графини Полонские. Но у паши то ли фантазия оказалась куда богаче моей, то ли, что более вероятно, за ним водились немалые грешки, только новость произвела на него сильное впечатление. Мне даже показалось, что сейчас старик наконец-таки помрет, но вместо этого он улучил момент и попытался всучить какой-то средних размеров зеленый камень в золотой оправе. Я, конечно, тут же возмутился гнусными подозрениями о том, что способен взять такую мелочь, и пригласил Муртазу ближе к концу нашего визита посетить борт «Чайки». Где ему сначала покажут, как выглядят настоящие драгоценные камни, чтобы он в дальнейшем не позорился сам и не оскорблял порядочных людей предложениями не пойми чего. А потом объяснят, чем паша сможет улучшить сложившееся у императора не самое комплиментарное мнение о своей особе, ибо оставлять его без изменений весьма чревато.