Косморазведчик. Атака - Николай Батин

Тайный советник Брон появился в руководстве Гедонии вместе с Генеральным Координатором. Именно он обеспечивал своими советами и действиями восхождение последнего на «трон», неизменно находя самые неожиданные и эффективные решения во всех сложных ситуациях – касалось ли это устранения конкурентов или вопросов внешней политики. Он всегда был рядом с Генеральным, за исключением периода, непосредственно предшествовавшего войне с торквистами. Чем это едва не закончилось, Генеральный помнил очень хорошо, и своим советником дорожил чрезвычайно. Не раз меняющиеся руководители СБГ пытались прощупать прошлое советника или завести на него папку с компроматом. Однако всякий раз им давали ясно понять, что это может плохо кончиться. Если же они продолжали упорствовать в этом, то очень быстро куда-то исчезали: или попадали в автокатастрофу, или в подвалы спец. корпуса.

Советник Брон появился через пять минут.

– Вызывали?

– Читал листовку?

– Конечно. Это серьезно.

– Серьезно! Да это конец! Страна сейчас закипит. Что нам делать? Бежать? Куда?

– В первую очередь – не паниковать. Удалось выяснить, откуда они взялись?

– Сброшены с высоко летящего самолета, по всей видимости. Причем самолетов было несколько: пришли доклады еще из нескольких крупных городов. Возможности у этого комитета сопротивления немаленькие, судя по всему.

– Нужно узнать: что за самолеты, откуда.

– Выясним.

– А почему здесь нет начальника СБГ? Нужно срочно выяснить, можно ли еще успеть произвести арест тиража «Вестника Гедонии».

– Этот дурак только что застрелился в своем кабинете. А тираж уже не арестуешь. Он доставлен подписчикам. Не можем же мы арестовать семьдесят миллионов подписчиков!

– А вот это уже совсем плохо. Нужно узнать, каким образом бунтовщикам удалось опубликовать список. Однако генерал Мортий не такой уж дурак. Правильно сделал. Иначе ему пришлось бы ответить за некоторые свои неуклюжие действия. Оказывается, Зорро был в его руках, а он умудрился его упустить. Все неприятности начались с этого.

– Неужели, Брон, ты всерьез веришь всей этой чепухе про Зорро и думаешь, что листовки и газета – его рук дело?

– Мне было интересно, что спасло твою задницу во время моего отсутствия, когда ты прохлопал ситуацию с торквистами, и я внимательно ознакомился со всей информацией по данному вопросу, включая показания пленных и артисток-балерин. Северную группировку задержал один человек, и это был Зорро. Правда, исход войны решила диверсия на рейде Бренау, к которой Зорро вроде бы отношения не имеет. Но могли иметь его приятели.

– Приятели?

– Очень странное совпадение: танкер «Кронворт» был взорван именно в тот день, когда Зорро распрощался с артистами. Причем буквально через несколько часов после этого. Авторы этой диверсии так и не объявились. Я давно перестал быть столь наивным, чтобы верить в подобные совпадения. Также, несмотря на все усилия, нам до последнего момента не удавалось выйти на Зорро. И вдруг он неожиданно объявляется сам. Вместо того, чтобы осыпать его наградами и всячески превознести, пока мы разобрались бы в ситуации с этим Зорро и не спеша приняли бы грамотное решение, генерал Мортий не нашел ничего лучшего, чем схватить его.

– Это я дал добро на арест.

– Идиотизм! Почему ты не спросил моего совета тогда? Теперь бы не расхлебывали эту кашу.

– Кто мог подумать, что один человек способен натворить такое.

– Думать никогда не вредно. Ты меня очень разочаровал, Координатор.

Начальник охраны, давно привыкший к такому стилю общения между советником и шефом и до того молча слушавший разговор, вмешался:

– Зорро был арестован на квартире Ниведы Балчуг, главной героини фильма о Зорро. Причем не один. С ним был еще человек, который представился как лейтенант Кронг. Об этом мне успел рассказать перед смертью полковник Зубат.

– Странная смерть, кстати. Говорите, еще один лейтенант? Если он похож на Зорро, наши дела совсем плохи. И все же сдаваться не будем. Сделаем вот что. Во-первых, в связи с активизацией происков врагов нации привести в боевую готовность все войска и не выпускать их из казарм. За чтение этой листовки в казармах – расстрел на месте. Если мы упустим армию, нам конец. Во-вторых, дать ориентировку всем службам на этих двух лейтенантов, пообещав за сведения о них фантастическую награду. В-третьих, где два, там могут быть и другие члены этого «комитета сопротивления». Сообщить всей агентуре о повышенном внимании к появлению в поле зрения любых новых людей. В-четвертых, ввести во всех городах комендантский час и круглосуточное усиленное патрулирование. Пока все.

– Кого назначить вместо генерала Мортия?

– Думаю, генерал Свикс подойдет. И с этого момента вызывай меня по поводу любых предпринимаемых действий или поступающих новостей.

– Сегодня вечером торжества по поводу вручения государственных премий ученым. Отменить?

– Зачем же? Не надо прятаться по норам и давать лишние козыри противнику. Нужно использовать этот повод для контрпропаганды. Выступи на собрании с заявлением. В том духе, что наглые провокации недобитых врагов нации и их подлая клевета в распространенных сегодня листовках еще раз показывают правильность нашей политики по искоренению этой гнилой поросли. Что мы приложим дополнительные усилия и добьем врагов. И так далее.

– Ловко.

– Скорее, неуклюже. Но после твоих промахов ничего другого не остается.

– Ну, хватит, хватит. Мы еще поборемся. И вообще. Стоило ли начинать аресты? Я ведь был против этой твоей идеи.

– Вот этого не нужно. Власть ты терять не хотел, а ручки испачкать боялся. Я тебе все четко тогда расписал, и ты согласился. Без врага – внешнего или внутреннего – ты у руля долго бы не удержался. Так что давай не будем, дорогой.

– Ладно, все. Проехали.

– И вот еще что. Необходимо запретить любые контакты сотрудников лаборатории № 6 с внешним миром. Любые!

– Только лаборатории № 6?

– Другие меня не интересуют.

Генеральный координатор кивнул начальнику охраны:

– Выполняйте!

Советник Брон уходил от Генерального Координатора, встревоженный гораздо больше, чем это могло показаться со стороны.

Город гудел, как растревоженный улей. На улицах было пустынно: сильный мороз и усиленные патрули не способствовали оживлению. Однако подъезды в домах были забиты обменивающими мнениями людьми. Соседи обсуждали содержание листовки. Репрессии затронули каждый дом, поэтому гневные реплики в поддержку изложенных в листовке фактов и требований почти не встречали сопротивления.

Ингрид с фрис Шебанска тоже вышли на площадку. Фрис Шебанска принесла листовку и газету, когда утром вышла в магазин за хлебом. Она ворвалась в квартиру сверхвозбужденная и сияющая.