Шестой грех. Меня зовут Джейн - Анна Данилова

— Да, меня зовут Даниэль Лавджой.

— Меня — Джейн. Как вам работается в нашем пансионе?

Они разговорились, Лавджой рассказал ей, что ему хотелось бы переделать в пансионе, какой ремонт предстоит на втором этаже, в двух спальнях, где протекает крыша. Так, разговаривая, они вышли из пансиона и совершили трехчасовую прогулку по Кобэму. Несмотря на то, что днем по-весеннему светило солнце, к вечеру заметно похолодало, и они вернулись продрогшие и голодные. Поужинали в столовой (Лавджой отлично помнил этот вечер и даже вкус картофельной запеканки и черничного пирога), после чего Джейн села в свою машину и укатила домой, на днях пообещав заглянуть еще, чтобы обсудить детали ремонта.

Вот так они и познакомились. Потом было еще множество прогулок, причем если сначала они предпочитали тихий Кобэм, то потом их маршрут изменился, и Джейн возила своего нового знакомого в Лондон. Со временем он выяснил, что Джейн живет совершенно одна, что ужасно горюет по поводу смерти своего родного дяди, к которому была сильно привязана и который, по ее словам, сделал ее богатой и независимой, за что она ему страшно благодарна. Джейн показала ему свой лондонский дом и даже пригласила в святая святых — свой кабинет, где она работала над своими любовными романами.

— Конечно, я пишу не серьезные романы, но в них все равно много правды. Женской правды. И вам, мужчинам, этого никогда не понять. Вы можете часами философствовать или разговаривать ни о чем, пусть даже о высших материях, не понимая, что самое главное в жизни — это любовь. Еще я занимаюсь психологией мужчин и, как мне кажется, многое уже стала понимать. Все-таки не зря говорят, что мужчины и женщины — существа с разных планет. И что им очень трудно друг друга понять. Но, возможно, сам процесс распознавания женщиной мужчины и является самым приятным в нашей жизни.

Джейн. И сентиментальная, и практичная, романтичная и циничная… Всегда разная, непредсказуемая и обидчивая. В одежде она предпочитала простоту, поэтому чаще всего ее можно было увидеть в джинсах, кофточках спокойных тонов и свитерах. Еще очень любила плащи-макинтоши. Худенькая и высокая, она заворачивалась в них, как в средневековые плащи, и иногда Даниэлю казалось, что она сама родом оттуда — материализовавшийся призрак средневекового рыцарского замка Олнуик.

Внутренний мир Джейн можно было разгадать, побывав в ее доме, хоть в Лондоне, хоть в Кобэме. Сдержанность в сочетании с дорогими, редкой красоты вещами. Глядя на нее в лондонской толпе, невозможно представить себе, что эта рыженькая худенькая девушка с умными глазами — практически миллионерша. Что она владеет большой недвижимостью и землями, доставшимися ей от родителей и дяди, Мэтью Чедвика, и что, несмотря на ее солидный доход, сама контролирует все принадлежащие ей гостиницы и пансионы.

Лавджой не понимал, почему Джейн до сих пор не замужем или хотя бы почему вокруг нее не вьются потенциальные женихи. Конечно, красивой ее назвать трудно, но все равно внешность ее приятная, не отталкивающая. К тому же у нее чудесная белая кожа, которую нисколько не портят веснушки. Еще яркий румянец. Прибавьте к этому пышные рыжие мягкие волосы, карие глаза. Может, крупноват нос или слишком тонкие губы, но Лавджою так нравилось их целовать.

Они сблизились примерно через полгода, и Джейн буквально расцвела. Во всяком случае, она не скрывала своих чувств к нему и была очень нежна, страстна. Они встречались все чаще и чаще, Даниэль признался ей в своих чувствах, но делать предложение не спешил, боялся, что Джейн воспримет это как попытку жениться на богатой. Хотя когда-нибудь он же все равно сделает это, как сделал бы на его месте кто-нибудь другой. Но никого другого, как считал Даниэль, у Джейн не было, иначе он бы знал, понял бы, увидел, услышал.

Прошел почти год с тех пор, как они познакомились, и отношения их развивались так, как и положено развиваться, когда дело близится к свадьбе, как вдруг Джейн исчезла. Конечно, она не исчезла так, как исчезают, чтобы не вернуться, молодые девушки, и никакого криминала в этом не было. Он знал, просто понял, что Джейн улетела в Москву, и доказательств тому было предостаточно. Какие-то телефонные разговоры о Москве, заказы билета (или билетов? Он так и не понял), упоминание о кузене Юрии, который живет в Москве и с которым она знакома лишь по переписке, но с которым необходимо уже познакомиться, поскольку дядя Мэтью оставил им один дом на двоих. Он знал, что она собирается туда в принципе, но когда именно — она так и не сказала. Просто улетела, и все. Он потом просил одного своего приятеля, у которого подружка работает в Хитроу, выяснить, не числится ли Джейн Чедвик в списке пассажиров самолета, вылетевшего 16 апреля в Москву. Выяснилось, что да, числится, что она действительно полетела в Москву, даже не предложив ему поехать вместе. Конечно, у них, богатых, свои правила, и там, где дело касается наследства, лучше действовать самостоятельно.

Лавджой обиделся. Попробовал позвонить, но связи не было. Он даже подумал, что Джейн заблокировала его номер. Вот как.

Но долго злиться на Джейн у него не получилось. Он сам нашел множество причин, по которым Джейн не предупредила его о своем отъезде. Нашел, но потом все равно понял, что все они ничтожны по сравнению с теми отношениями, которые между ними существовали, и что Джейн не должна была с ним так поступать. Разве что в ее жизни появился кто-то другой? Другой мужчина? Может, этот самый кузен? Но ведь она же никогда прежде его не видела.

Лавджой попался в ту же психологическую ловушку, в которую попадались его прежние подружки. Только он разрывал отношения с кем-нибудь из них, как эта девушка, уже успевшая привыкнуть к нему, вдруг опомнившись, что может потерять его навсегда, развивала бурную деятельность. Звонила Лавджою, напрашивалась в гости, дарила подарки, прикидывалась больной, чтобы только обратить его внимание на себя. И это при том, что еще недавно как бы не дорожила его присутствием и даже позволяла себе пропускать свидания ради встреч с подружками или поездками к родственникам в Шотландию, к примеру. Может, так же все получилось и с Джейн? Может, он настолько привык к тому, что она всегда встречает его с улыбкой искренне и радуется ему, что ему даже представить было бы трудно, что в их отношениях может что-то измениться и что Джейн однажды станет ему почти чужой, что возьмет один билет в Москву и улетит туда по своим, личным делам. Как будто бы ее дела не касаются его, Лавджоя.

Все эти размышления, страдания, обиды и стыд, что он, может быть, когда-то допустил ошибку и сказал что-нибудь не так или поступил, обидев Джейн, лишь подогревали его чувства к ней. И с каждым прожитым без нее днем она казалась ему все более красивой, интересной, а потому недосягаемой и в то же самое время особенно желанной.

Конечно, ему хотелось с кем-нибудь поговорить о Джейн, но с кем? Единственным человеком, кто хорошо знал ее, была Глэдис. Но о чем можно говорить с пожилой женщиной? Разве что просто озвучить имя Джейн. Что он, собственно, и сделал. И как награду получил уверения старой няньки в том, что Джейн неравнодушна к нему. «Это не мое, конечно, дело, но мне кажется, что мисс Джейн очень привязана к вам». Хотя тут же он получил как обухом по голове: «Вижу, что в последнее время вы не встречаетесь, что она как бы избегает вас». С чего она это взяла? Да они встречались буквально до ее дня рождения. То есть он видел ее всего дня за три до ее отъезда. Но разве это означает, что она избегает его? Потом еще придумала, что Джейн вроде как увлечена творческим процессом, заканчивает роман, «и ей важно, чтобы ее личные чувства не мешали ей сосредоточиться на чувствах своих героев». Полный бред!!! Быть может, старуха просто воспользовалась случаем, чтобы указать ему, простому управляющему пансионом, на свое место! Чтобы он и не помышлял стать мужем Джейн? Но с какой стати ей это делать, если до этого разговора он чувствовал со стороны кухарки лишь симпатию по отношению к нему?