Бархатный губернатор - Фридрих Незнанский

– Я действовал согласно инструкций, – как бы успокаивая себя, заговорил лейтенант. – Услышали автоматную очередь, потом два одиночных выстрела – и приехали!

– И сразу прямиком к дому Николая Васильевича… Очень интересно почему.

Парень заметно смутился, но все-таки возразил:

– Не сразу. Опрашивали.

– Врешь, лейтенант, – резко прервал его Грязнов. – Ты бы не забывал хорошую поговорку.

– Какую?

– Жадность фраера сгубила.

– Команди-ир! – донесся голос Николая Васильевича. – К телефону!

– А ты говоришь, – усмехнулся Грязнов. – Шагай.

Задержался лейтенант в доме недолго, вышел смурной, молча кивнул своим сотрудникам и пошел прочь.

– Теперь бы и винца пропустить недурно. Как, Николай Васильевич?

– С нашим удовольствием! – весело ответил хозяин.

– А где Настя? Максимка?

– В чулане!

– Пора бы выпустить…

…Голованов, Демидыч и Филя, ворвавшиеся во двор, увидели идиллическую картину: под звон гитары, которую держал в руках Ленька Удачин, обнявшись, пели песню про удалого Хазбулата Слава Грязнов и Николай Васильевич.

– Гуляют, – ухмыльнулся Демидыч.

– Кто гуляет, а кто страдает, – раздался вдруг голос Шуры Дьяконова, и тотчас из кустарника вышел он сам.

Настя сидела возле кроватки, в которой спал, раскинув ручки, маленький Максим. Неслышно зайдя в комнату, Голованов некоторое время смотрел на Настю, потом негромко кашлянул. Женщина обернулась, встала и протянула руки.

– Ничего не бойся, – прошептал Голованов, обнимая женщину.

– Ты же со мной, Паша…

– И буду всегда. Верь, Настенька.

– Я верю.

Утром Вячеслав Грязнов уехал, перед отъездом обстоятельно переговорив с Павлом Головановым.

– Через пару суток съезд! – подмигнул он. – А насчет Насти и Максимки полностью согласен с Турецким. Отправляй их в Москву.

– Отца не отправишь.

– Разговаривал?

– Бесполезно.

– Не тронут его, майор, – уверенно ответил Грязнов.

– Конечно, не тронут, – усмехнулся Голованов.

– Не наломай дров, майор!

Грязнов уехал один, но с приказом майору немедленно прибыть куда надо после звонка его или Турецкого.

– Удивляюсь на тебя, Павел, – провожая взглядом отъезжавшую машину, сказал Николай Васильевич. – Такое дело, а ты ничего не спрашиваешь!

– Все что надо я слышал от Грязнова.

– Я Грязнову про рожи знакомые вроде не говорил… – неуверенно заметил Николай Васильевич.

– Перебрал ты вчера, отец, – улыбнулся майор.

– Не говорил, – твердо заявил бывший капитан.

– Вот если бы забыл еще, что стрелял, даже из своего подарочного, был бы полный порядок!

– А надо?

– Иначе я бы молчал.

– А люди?

– Люди слышали выстрелы. Всего лишь.

– Может, ты и прав, – задумчиво проговорил Николай Васильевич.

…Алексей Петрович Кротов встретил Турецкого у входа в гостиницу. На приглашение Александра подняться в номер отказался.

– Зайдем в скверик, – предложил Крот. – Но пусть твои охранники тусуются подальше.

Они присели на скамейку, закурили.

– Думаю, через день-другой объявят об отставке секретаря Совета Безопасности со своего поста, – огорошил Турецкого Крот.

– Не слишком ли скоро?

– Он совершил много промахов, надеясь на хорошее к нему отношение хозяина.

– А что ему оставалось делать? И я бы не решил назвать сделанное секретарем промахами, – возразил Турецкий.

– Политика конечно же поле сражения, – заявил Крот. – Но на этом поле воюют не танками.

– До поры до времени.

– Этой поры и не дождался Хвостов, а потому проиграл. Впрочем, этого и следовало ожидать. Последний поступок ему не простят.

– Какой?

– Ты вообще-то смотришь телевизор?

– Ночной выпуск новостей.

– Секретарь открыто поддержал бывшего главного охранника Президента в его борьбе за пост депутата Госдумы. Другими словами, он объявил бой всему президентскому окружению. Главный охранник, как тебе известно, имеет компроматы, и весьма серьезные, если не на всех, то на многих руководящих работников. А поддержал его секретарь Совета Безопасности, человек, отвечающий за безопасность страны во всех проявлениях как внешних, так и внутренних. Из этого следует, что Президент должен дать ход компроматам или сдать секретаря. И я уверен, что он сделает второе.

– Президенту ничего и не остается, как сдать секретаря. Это гораздо проще, – согласился Турецкий.

– Тем более что ему не впервой сдавать бывших своих друзей, – добавил Крот. – Но Бог с ним, с секретарем! Нам надо думать о своих делах, Александр Борисович.

– Придется сматывать удочки, Алексей Петрович, уходить несолоно хлебавши, – усмехнулся Турецкий.

– Можно уйти по-тихому, а можно и громко хлопнуть дверью…

– Дверью-то мы хлопнем, да что толку…

– А нужно не только хлопнуть, но кое-кого прищемить при этом…

– Что предлагаешь, Алексей Петрович?

– Сорвать съезд.

– А сможем? – ухватился за мысль Турецкий.

– Мне хотелось бы в пределах возможного узнать, какими материалами вы располагаете по губернатору Колесниченко.

– А что конкретно тебя интересует? Экономические преступления или причастность к убийствам?

– Второе.

– Скажу сразу. Арестовать мы Колесниченко не можем, нет оснований, хотя все материалы следствия свидетельствуют об его причастности. У нас есть показания Супруна, пленка с видеозаписью на загородной даче, где содержался Супрун, зафиксирован его разговор при этом визите. Думаю, сегодня, если постарается мой стажер, прояснится вопрос о подполковнике Сизове, правой руке генерала Маркуши. Его показания, безусловно, прольют свет на убийства кандидатов… Губернатору мы можем предъявить обвинения в злоупотреблениях властью. На многих документах, связанных с перекачкой денег через коммерческий банк «Грот», стоит его подпись.

– Долгая история, – вздохнул Крот. – Людей за руку поймали при выносе валюты из здания правительства, и – ничего, все в ажуре, живут и процветают, а тут… – Крот махнул рукой, потом внимательно посмотрел на Турецкого. – Мы оба находимся в весьма затруднительном положении, Александр Борисович, хотя, в чем я совершенно не сомневаюсь, доверяем друг другу. Но дело в том, что мы не имеем права говорить об этом открыто…