Кутузов - Алексей Шишов

Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор остается надежда счастливо завершить войну, но по уничтожении армии и Москва и Россия потеряны.

Приказываю отступать».

На рассвете 2 (14) сентября войска начали движение по московским улицам, уходя по Рязанской дороге в направлении к Бронницам. К вечеру основные силы Главной армии находились уже в 15 километрах к востоку от города, расположившись на ночлег у села Панки. Вместе с армией Москву покинула большая часть ее жителей. Огромный город обезлюдел.

Самостоятельное решение полководца об оставлении Москвы вызвало возмущение правящих кругов России и официального Санкт-Петербурга. Состоялось специальное заседание Кабинета министров, которое высказало следующее мнение: «Комитет полагает предписать главнокомандующему армиями, дабы, во-первых, доставил сюда он протокол того совета, в коем положено было оставить Москву неприятелю без всякой защиты, и, во-вторых, чтобы на будущее время всегда присылал он полные о всех мерах и действиях своих сведения».

Не скрывал своего крайнего раздражения и Александр I. Теперь его заботила еще и судьба Санкт-Петербурга. Император писал Михаилу Илларионовичу:

«На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожения сей столицы, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решимостию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие, вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы».

Великая армия Наполеона 2 сентября вступила в Москву, овладеть которой являлось его заветной целью. Здесь французский император мечтал заставить российского монарха подписать мир. Со взятием Москвы его ждали все в наполеоновской армии — от солдата до маршала.

Но все в России было для Наполеона иначе, чем в покоренных им европейских странах. К Дорогомиловской заставе, где остановился Наполеон со своим походным штабом, московские купцы во главе с градоначальником так и не вынесли ключей от города. К тому же Москва оказалась почти пустой.

В первый же день, еще до вечерних сумерек, в ней начались пожары, возникая повсюду. Вскоре широко распространившееся пламя, подобно огненному морю, уже бушевало над огромным древним городом. Москва горела целую неделю: почти полностью выгорели улицы от Дорогомиловской заставы к Рязанской дороге, Пречистенка, Арбат, центральные городские кварталы, Таганка и вся яузская часть столицы.

В захваченной французами Москве сгорело более 70 % зданий: из зарегистрированных в городе 9527 строений, каменных и деревянных, огонь испепелил 6496. Москва после ухода из нее наполеоновской армии представляла собой сплошное пепелище. (Так было в ее истории и после освобождения русской столицы от польских интервентов вторым земским ополчением князя Дмитрия Пожарского и нижегородского купца Кузьмы (Козьмы) Минина в 1612 году.)

Поджигали дома не только пьянствующие и мародерствующие наполеоновские солдаты-грабители. Главный виновник пожара московский военный губернатор и главнокомандующий граф Ростопчин заранее вынашивал эту мысль и неоднократно сообщал о ней в письмах к генералу Багратиону. Квартальный надзиратель Прокопий Вороненко в своих показаниях в 1836 году свидетельствовал об отданном ему лично приказе Ростопчина поджигать Москву. По распоряжению последнего из Москвы были вывезены все средства пожаротушения.

Французы, попав в горящий опустевший город, стремились обогатиться и пытались спасти продовольствие, которого в Москве имелись немалые запасы. Началось повальное пьянство и мародерство, приостановить которое командование оказалось не в состоянии.

Резко упала воинская дисциплина даже в гвардии. По воспоминаниям многих участников тех событий, императорские гвардейцы, бывшие в привилегированном положении, награбив провизии, вина, вещей, устроили торговлю для всей французской армии, которая в насмешку стала называть их «московскими жидами» и «московскими купцами».

В пустующих барских и купеческих домах, магазинах, погребах, кладовых забирались ценные вещи, одежда, картины, продукты питания. Осквернению захватчиков подверглись и столичные церкви. Тяжелые обозы с награбленным добром французы пытались вывезти из России, но лишь немногим удалось это сделать. Основная часть обозов была брошена ими во время отступления или отбита преследовавшими их казаками войскового атамана Войска Донского Матвея Ивановича Платова.

Пока Москва горела и подвергалась грабительскому опустошению, русская армия совершала свой знаменитый, вошедший в мировую военную историю фланговый марш-маневр, получивший название Тарутинского. Всегда скрывавший свои полководческие планы, чтобы не делать их достоянием неприятеля, Кутузов исполнял их в обстановке наистрожайшей секретности. О предстоящих действиях не знали даже близко стоявшие к нему генералы и офицеры штаба главнокомандующего.

Все же документы свидетельствуют о том, что генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузбв принял решение о проведении флангового марш-маневра заранее. Так, он объявил Калужскую губернию на военном положении и предписал генерал-лейтенанту В.Ф. Шепелеву, начальнику Калужского ополчения, обеспечить ее оборону. В Калуге находилась главная база снабжения русской армии, а совсем рядом — Тульский оружейный завод и Брянский литейный двор, выпускавший орудия.

В стратегическом плане выигрывалось многое: главная действующая армия сохраняла связь с фланговыми группировками Чичагова, Тормасова, Витгенштейна и Штейнгеля. Тарутинский маневр обеспечивал кутузовской армии надежный тыл и отнимал такую возможность у наполеоновской.

Марш-маневр Главной армии составлял лишь первую фазу стратегического плана генерал-фельдмаршала князя Голенищева-Кутузова. Вышедшая из Москвы русская армия, пройдя 15 километров по Рязанской дороге, затем переправилась через Москву-реку у Боровского перевоза и неожиданно была повернута главнокомандующим на запад. Войска форсированным маршем перешли на Тульскую дорогу и сосредоточились близ Подольска.

Через три дня кутузовская армия уже находилась на Калужской дороге и остановилась лагерем у Красной Пахры. После пятидневного пребывания там войска, совершив еще два перехода по Калужской дороге и перейдя реку Нару, остановились в Тарутине в ночь на 21 сентября, где стал создаваться укрепленный полевой лагерь.

Генерал-фельдмаршал делал все, чтобы Наполеон как можно дольше оставался в неведении относительно дальнейших его действий. Армия большую часть марша совершала в ночное время, выступая в поход в два или три часа ночи. Двигаясь двумя колоннами по проселочном дорогам, войска соблюдали строжайшую дисциплину. Люди из полков никуда не отлучались. Генералы непременно находились при подчиненных им войсках.

Чтобы скрыть истинный маршрут движения Главной армии и дезориентировать неприятеля, М.И. Голенищев-Кутузов приказал командовавшему арьергардом генералу Милорадови^ выделить казачьи полки для боевого охранения, а полку донских казаков И.Е. Ефремова на виду французов совершить «фальшивое движение» по Рязанской дороге. Полковник лейб-гвардии казачьего полка блестяще справился с такой задачей.