Воины Клевера - Максим Волосатый

– Ирил, не удержу! – Тооргандо шаг за шагом отступал.

– Я остаюсь, – кто это говорит? Так это же он сам. Ланья сделал шаг назад. – Я не брошу Сову.

– Прекратить огонь! – Гермес оценил диспозицию. Вольдов уже не удержать, так что нет смысла тратить силы на бессмысленное противостояние. – Уходите. Передайте Ацекато, что я жду комментариев.

Пелена перед Тахором опять стала почти прозрачной, атаки прекратились.

– Уходим! – Тахор начал пятиться назад, почти приблизившись к исчезающим в портале вольдам.

Тооргандо… остался стоять на месте. А потом рванул вперед, встав вровень с Ирилом.

– Доволен? – углом рта прошипел он, глядя в лицо откровенно улыбающемуся Гермесу.

– Тебя никто не звал, – так же прошипел Ланья. – За какими Тварями ты приперся?!

– Думаешь, ты один за Сову переживаешь? – Тооргандо стиснул зубы и сделал шаг вперед.

Мир качнулся вокруг Ланьи. Догнав Тора, он схватил его за рукав:

– В каком смысле?

– В том самом, мне, что ли, хочется ее бросать? – Тор выдернул руку.

– Что ты имеешь в виду?..

– Вперед оба, – голос Гермеса подействовал как ушат холодной воды. – Здесь сейчас будут аталь.

Лучше бы он этого не говорил. Тут же между ними и двумя оставшимися порталами, как с неба спрыгнули, выросли шестеро воинов. Двоих тут же снесло в сторону (а Гермес-то боевой маг хоть куда), но оставшиеся трое мгновенно выстроились клином, прикрывая четвертого. Халь! Ланья выбросил обе руки вперед. Линии быстро не зацепить, они и так перенапряжены дальше некуда. Вот она когда пригождается, личная хальер. Но не хватает, слишком далеко этот халь, да и Стрелки знают свое дело, не достать. Тооргандо упал на одно колено, подстраиваясь под узор Ирила. Ругались они там, не ругались, потом выяснять будем. Сейчас бой. «Подставка». В руках у Ланьи полыхнул костер, Тор щедро делился такой же своей личной хальер. А ты знаешь, Тор, что у горных торков это может считаться кровным братством? Потом. Халь успел первым. Во всю силушку, задарма отмеренную для нелюдей Пестиком, аталь врезал по наглым людишкам. Мироздание гулко ухнуло вокруг столкнувшихся сил. Рукотворная шаровая молния зажглась между давящими друг друга магами. Два человека против одного аталь в Пестике. Кто кого? А аталь торопиться некуда, он еще пару минут простоит, а там и остальные подоспеют – на куски покромсают; земляне и вольды-то давно в порталах. Давии-и-и-и-и!

Стенка. Плюющийся искрами шар не сдвинулся ни на миллиметр. «Силен, гад», – мелькнуло в голове у Ирила. Между Стрелками мелькнуло красное от напряжения лицо халь. Удивленное донельзя. Что, не ожидал, что против тебя выстоим? Выстоим? И тут в «подставку» Тооргандо вплелась еще одна линия хальер. Нет, не линия, мощная струя. Шипящая молния сдвинулась и, набирая скорость, поплыла к аталь. Они, похоже, так и не поняли, что случилось, когда бело-желтая вспышка накрыла их. Ирил, кстати, тоже не понял, пока не проморгался.

– Не спим! – схватив гемара Тооргандо и бойца Ланью за шивороты, как котят, Гермес Седьмой просто зашвырнул их в последний оставшийся за время их схватки портал и сам нырнул следом. Грохнувший над их головами залп оглушил. Стреляло… много народу. И упала тишина…

– Опять?!!! – уже не сдерживаясь, завопил Ланья.

Зеленоватое солнце Пестика лениво падало в озеро, уже жалея света для всего вокруг и освещая только то, чему повезло оказаться на пути сонно зевающих лучей. Ирилу повезло. Или не повезло, как посмотреть. Кто сказал, что беду рисуют темным? Беда может стоять рядом с тобой в самый солнечный из дней, и он от этого мрачнее не станет. В нормальной жизни Ланья растекся бы в такой вечер блаженной лужицей и ни о чем бы не думал. Но так то в нормальной жизни. Где она осталась? В Хайаре? На мысе Хакони? В Улитарте? Иногда Ирилу казалось, что самая нормальная жизнь у него была в двух местах: в гостях у моха и в холмах перед земной базой. Там, по крайней мере, думать не надо было. Считать, прикидывать, оценивать, решать. Либо лежи спокойно, либо дерись. Ни за кого не отвечаешь, ни перед кем дураком не выходишь. Чем не нормальная жизнь?

Маленький камешек плюхнулся в воду перед ним, сломав замершую красоту. Утомленные лучи недовольно закачались на разбегающихся кругами волнах.

– Страдаешь?

Иван Андреевич Рябоцкий, добродушный, немного одутловатый крепыш с хитринкой в маленьких умных глазах, успешно прячущихся над пухлыми щеками, без видимого усилия перемахнул через приличных размеров валун и точно приземлился рядом с Ланьей. Он прямо-таки лучился хорошим настроением. Ирил даже покосился на него: с чего бы вдруг, не вместе, что ли, недавно ушли несолоно хлебавши?

– Нет, – не нашел он ничего лучшего.

– Не ври, – Рябоцкий достал сигарету и покосился на Ланью. – Я закурю?

– Конечно.

Рябоцкий был единственным человеком на свете, кто спрашивал у Ирила разрешения закурить, искренне переживая, не мешает ли ему дым. За что Ланья ему был безмерно благодарен. Белый дым потек над водой, смешиваясь с закатным светом. Молчание тяготило, и Ланья, чтобы не касаться больной темы, схватился за лежащую на поверхности банальность:

– А почему базу назвали Красным Замком?

Рябоцкий оглянулся назад. Наполовину возведенные стены, окружающие базу сплошным кольцом и придающие ей сходство со средневековым замком, полыхали в вечернем солнце всеми оттенками зелени.

– Красный – это цвет боевого красного знамени, – наставительно произнес он. – Поэтому как же можно было назвать форпост Земли в Клевере по-другому? Если б мы Зеленым его обозвали, чем бы мы тогда от аталь отличались?

Он хитро подмигнул и залихватски выпустил струю дыма. Хорошее настроение из него так и перло. Ирил хорошего в сегодняшнем дне не находил ничего, поэтому упорно не желал дальнейшего обсуждения. Уж лучше опять про Красный Замок.

– А почему Замок?

Вообще-то он эту историю в разных вариациях уже раз пять слышал, но как отвлекающая тема – вполне подойдет. Тем более что у Рябоцкого может быть своя, отличная от других версия.

– Хозяин сказал, что наш дом – наша крепость. Красная Крепость – это как-то несерьезно. Без размаха. А Замок – самое то.

Рябоцкий был большим специалистом по части хохмочек и смешных терминов, и его прозвища и обозначения почему-то всегда прилипали. Термин «Хозяин Красного Замка», который намертво приклеился к Гермесу, придумал именно он. Ирил бы не удивился, узнав, что и сам Красный Замок – его творение. И, кстати, иерархия тоже. В смысле звания.

– А почему рыцари?

– А кто должен жить в замке? – натурально удивился Рябоцкий. – Только рыцари. С гроссмейстером во главе. Но «гроссмейстер» – долго выговаривать, – улыбнулся он.

– Это на Земле были рыцари? – поинтересовался Ирил.