Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

Пришлось себя осадить. Деньги? Они были важны Дэмцигу и Лафанцеру, разменявшим по четвёртому десятку; может, и Дорэну, мечтающему выбиться из грязи в блестящий свет, но не Лисёнку. Лисёнок действительно боялся за людей и, мягкотело не решившись обсудить опасения наедине, просто примкнул к тем, кто, казалось, мог помочь ему повлиять на Янгреда. Образумить. Надавить. Вот только это не утешало.

…Басилию взяли довольно быстро, трофеи оказались впрямь богатыми, досталось даже энное количество неплохих пушек. Правда, немалыми были и потери, и недовольны остались те, кому не хватило ночлега в маленьком городе. Янгреду пришлось пустить в ход уйму увещеваний, чтобы избежать беспорядков. К счастью, в этом командующие – и те, с кем состоялся неприятный разговор, и остальные, – помогли. Но общие настроения не поменялись. Более того, можно было не сомневаться: ситуация усугубится. Об этом сказал и Хайранг, когда, уже заняв с прочими офицерами гостевой терем и передохнув, Янгред позвал его на пару слов. Вообще-то он собирался переступить через себя и извиниться, но не успел.

– Люди болтают разное, – произнёс тогда Хайранг, глядя в окно узкой деревянной галереи. – Некоторые из пехоты, когда конница умчалась, подходили к солнечным обозам. Золота действительно мало. Не хватит на всех. А они хотят его сейчас.

– Ты не веришь Хельмо? – вместо ответа спросил Янгред. – Вот так переметнулся?

Хайранг поморщился, как от боли.

– Речь не о вере, Янгред. А о том, что некоторые устали ночевать под стенами, предлагают поживиться у местных, занять их дома без спросу – как сегодня. Или вовсе повернуть назад, в Свергенхайм, а по пути…

Последнее совсем выбило из колеи и заставило вспылить:

– Повторяю! Для дисциплины есть командиры. Включая тебя!

Хайранг молчал. Он опять крутил в пальцах застёжку плаща.

– Что долина? Она уже нас не прельщает? – воззвал Янгред. – Её не отдадут, если кто-то будет разбойничать!

Хайранг только ещё мрачнее вздохнул.

– Объясню прямо. Всё хуже. Многие отчаянные головы желают идти прямо на неё, отправить туда часть войск сейчас. Формально всё по договору: мы выгнали войска Луноликих с немалой части территории Хинсдро. Мы в своём праве. Долина уже наша.

– Не говори мне о таком. – Янгред едва ли не оскалился, вовремя спохватился. – До столицы ещё идти и идти. Все те, кого мы «выгнали», – там. Никаких интервенций, мы не уподобимся поганым осфолатцам.

– Тогда вот тебе мой совет, – ответил Хайранг. Он сбился с сухого «вы» и даже не заметил этого. – Поговори с Хельмо, но если не утрясётся… помни. Нельзя отпускать наших солдат гулять по этим землям одних. Нельзя. Они слишком глубоко вмёрзли в лед и не вернутся туда просто так.

Собственные опасения, озвученные человеком, чьему здравомыслию он прочно доверял, ввергли Янгреда в ещё большее отчаяние. Он ничего не сказал Хельмо, радующемуся победе. Ссылаясь на усталость, Янгред скрылся от всех, едва начались молебны. И здесь, в комнате, окончательно почувствовал себя в клетке.

* * *

…Взгляд не отрывался от пляшущих на ветру занавесок. Казалось, они мечутся так же тревожно, как мысли в голове. Янгред вздохнул и сомкнул ресницы. Пространство перед веками окрасилось в красно-рыжий. Цвет солнца. Нет. Пламени. Пламя жгло, вместо того чтобы греть, и заставляло задавать пустые вопросы. В пламени все горели, горели и никак не могли сгореть собственные слова. «Слово чести». Чести. Чего стоит честь?

– Я знал, что что-то не так.

Голос рядом заставил болезненное марево дрогнуть. Янгред открыл глаза, с усилием повернул голову и понял, что больше не один. Сколько он вот так простоял, прислонившись к подоконнику, пытаясь ветром выдуть из мыслей тревогу а на деле увязая в ней лишь глубже? Хельмо, незаметно вошедший, пристально на него смотрел; возможно, даже давно.

– Что-то не так, – тихо повторил он, не здороваясь. – Ты ведь не выпить меня позвал, не поболтать? Прости, если долго, я пришёл как смог, спешил… что случилось?

– Нет, не долго. – Почему-то стало хуже от этих извинений.

Янгред попытался улыбнуться, начал искать нейтральные слова – что-то, чтобы начать издалека. Но серые глаза, сейчас не кажущиеся детскими, не изменили требовательного выражения. Хельмо не любил ходить вокруг да около. Это пора было понять.

– Тогда говори. Твои все гадают, почему тебя нет. Я тоже. Мы беспокоились.

Беспокоились… Янгред сделал вдох и произнёс:

– Мои… в таком случае они лицемеры, Хельмо. Знаешь, младшие командующие на днях доложили мне о волнениях в рядах войск.

Он не говорил много, не назвал имён – только признался, что волнения пошли от людей, пользующихся безоговорочным доверием. Его, никогда не чуравшегося насущных денежных вопросов, сейчас удивительно отвращала необходимость постоянно произносить «золото», «деньги», «плата»; отвращала просто потому, что он не сомневался: Хельмо не может обманывать, не может темнить, не такой человек. Но говорить приходилось. Хельмо слушал не перебивая и продолжал молчать, когда Янгред почти умоляюще закончил:

– Я надеюсь, и они, и солдаты ошибаются, и вы просто прячете это золото надёжнее.

Хельмо устало зажмурился, но только на секунду. Спасибо, что хотя бы не заюлил.

– Они не ошибаются. – Ровно, утомлённо. – Увы. Всё действительно непросто.

Ему же послышалось? Янгред даже мотнул головой.

– Что?..

Хельмо прислонился к подоконнику рядом и, ссутулив плечи, посмотрел вниз. Ветер тут же заиграл белокурыми волосами, кидая пряди на лицо, скрывая его выражение. Что там было, досада, страх, стыд? А впрочем… не плевать ли? Нет. Не плевать. Это и плохо.

– Казна была почти пуста, но мне отдали всё, что осталось. Дядя предложил заплатить не половину суммы, а меньше, зато вперёд; не в середине пути, как указал в договоре, а при встрече. Чтобы никто из вас не усомнился, чтобы…

Янгред усмехнулся. Он и не представлял, что Хельмо в принципе способен складывать такие простые, ничем не окрашенные слова в такие мерзкие, тошнотворные предложения.

– Чтобы пустить мне пыль в глаза?

– Не тебе! – Хельмо уязвлённо повернулся к нему, и гневное отвращение – от одного только сверкания глаз – сцепилось в груди с другим чувством, сцепилось, как драная псина со снежной лисицей. – Он пообещал, что всё недоплаченное вы получите в столице. Пообещал даже больше. Вы…

– Значит, ты пошёл на обман сознательно.

Хельмо дёрнулся, как от оплеухи, но не заспорил. Он только чуть понурился, и лисица – безнадёжная тоскливая жалость – дрожащей лапой нанесла псине удар.

– Не думал, – ровно, как только мог, заговорил Янгред, – что ты смыслишь и в политических хитростях. Оказывается, смыслишь. Но мой тебе совет на будущее: чтобы проворачивать такое без проблем, не подрывай к себе доверия. Атаки с массовой гибелью солдат, которым не суждено увидеть обещанные деньги, его определённо подрывают.