Девятое Правило Волшебника, или Огненная Цепь - Терри Гудкайнд

Вражеские кони выглядели ужасно, и всадники были им под стать. Облаченные в кольчуги и безрукавки из черной кожи, увешанные устрашающим количеством оружия, эти солдаты не только внушали ужас, но и своей статью превосходили любого из защитников города. Никки понимала, что именно из-за подобной внешности их отобрали для этой миссии. Орден любил демонстрировать недвусмысленные угрозы. Всегда полезно заранее вселить страх в сердца врагов.

Из занавешенных окон, приоткрытых дверей, узких улиц и тенистых переулков люди украдкой смотрели, как солдатам Ордена отдают обнаженную по пояс женщину со связанными руками. Никки перетерпела проезд через весь город, стараясь думать не о себе, а о том, как бы поскорее справиться с делом и догнать Ричарда. Это было важнее всего. А смотрят на нее или нет — какая разница? Когда они доедут до ставки Ордена, будет еще хуже.

— Я помощник господина мэра, — подобострастно сказал Ицхак, обращаясь к великану-солдату, сидевшему на могучем кауром жеребце. К его седлу был прикреплен белый флаг. Всадник зажал его древко в мясистом кулаке и сидел, как истукан, неподвижно и молча. Ицхак облизнул губы и склонился еще ниже. — Он послал меня с этой женщиной… своей женой… это подарок для великого Кроноса. Мы хотим доказать нашу искренность в желании угодить ему, исполняя его волю.

Всадник — по-видимому, офицер среднего чина, — самодовольно ухмыльнулся, не отрывая взгляда от груди Никки. На широких ремнях, пересекавших его могучий торс, разместились несколько ножей, на поясе висел короткий меч. Боевой цеп и топор с лезвием в форме полумесяца дополняли картину. Когда конь топнул копытом, мелкие колечки доспехов шумно зазвенели, а амуниция устрашающе лязгнула. Никки порадовалась, что офицер оказался незнакомым, — но на всякий случай опустила голову пониже и старалась не смотреть ему в глаза.

Офицер не сказал ничего.

Ицхак снял шляпу и прижал ее к груди.

— Прошу вас, передайте наши уверения…

Офицер швырнул Ицхаку белый флаг. Ицхак моментально вернул шляпу на голову, чтобы успеть поймать древко свободной рукой, в то время как второй все еще держал поводья Са’дина. Древко флага было тяжелым, но Ицхак грузил фургоны всю свою сознательную жизнь и потому удержал его без труда.

— Кронос даст вам знать, если подарок ему понравится, — прорычал офицер.

Ицхак кашлянул — больше для того, чтобы прочистить горло, так как сказать было нечего, — и снова склонился перед солдатами. Те переглянулись с циничными ухмылками и продолжили любоваться прелестями Никки. Было заметно, что им доставляет удовольствие ощущать собственное превосходство над другими людьми.

Большинство из них носили металлические кольца в носу, ушах или бровях. Некоторые проткнули себе губы и щеки в попытке выглядеть еще более свирепо. По мнению Никки, такие украшения придавали им вид скорее глупый и смешной. Еще несколько солдат украсили свои лица грубыми рисунками татуировок. В общем, эти люди достигли наивысшей, по их мнению, ступени в развитии человечества — первобытной дикости.

Женщины городов, готовых капитулировать перед наступающими войсками Ордена, часто обнажались по пояс в надежде вымолить снисхождение. Солдаты привыкли к такой форме подчинения и нисколько не удивились тому, в каком виде предстала перед ними жена мэра. Это была еще одна причина, побудившая Никки поступить именно так.

К сожалению, женщины, предлагавшие себя таким образом, даже не подозревали, что на их мольбы о сострадании никто не откликнется. Никки знала и об этом, поскольку неоднократно была свидетельницей того, как солдаты Ордена обращаются с пленными женщинами. Стараясь услужить захватчикам и надеясь на то, что покорность поможет добиться мягкого обращения, эти женщины не догадывались, на какие пытки и издевательства обрекают себя по собственной наивности. При этом высокоученые вожди Ордена утверждали, что бесчеловечное обращение солдат с пленными — ничто в сравнении с великим благом, которое Орден несет неверующим.

Иногда Никки хотелось умереть, лишь бы не вспоминать о своей причастности к этим зверствам. Все, чего ей хотелось сейчас, — стереть с лица земли даже память об Ордене.

Грозный офицер, принесший белый флаг в Алтур-Ранг, наклонился вперед, чтобы принять поводья из рук Ицхака. Нависнув над Никки, он равнодушно сжал пальцами ее сосок и доверительно прогудел:

— Брату Кроносу быстро надоедают женщины, какими бы красивыми они не были. Думаю, для тебя исключения не будет. Когда он получит следующую, тебя он отдаст нам. Имей в виду — я буду первым.

Солдаты захихикали. Офицер ухмыльнулся, и неясная угроза блеснула в его темных глазах. Он сжал ее грудь еще сильнее, и Никки не смогла удержаться от крика. Глаза ее наполнились слезами. Удовлетворенный реакцией, офицер отпустил ее. Никки крепко зажмурилась, прижимая связанные руки к груди в напрасной попытке заглушить боль.

Когда офицер резким рывком заставил ее опустить руки, Никки вздрогнула от удивления, но тут же покорно потупила взгляд. Сколько же раз она видела, как женщины принимали побои и унижения, ублажая этих скотов и безмолвно умоляя о спасении? Десятки? Сотни? Спасения не было. Никогда. Никки припомнила времена, когда считала, что Создатель действительно на стороне Ордена, раз позволяет победителям вести себя подобным образом.

Сейчас ей не нужно было молить о пощаде; свое освобождение она собиралась организовать собственноручно.

Когда всадники развернули лошадей и поскакали прочь, Никки бросила прощальный взгляд в сторону Ицхака. Тот все еще стоял на обочине дороги, сжимая шляпу обеими руками и судорожно теребя поля. В его глазах блестели слезы. Никки надеялась, что видит его не в последний раз. Впрочем, надежда была довольно слабой.

Офицер держал поводья в руке, и Никки ехала, ухватившись за луку седла. Остальные солдаты тесно окружили ее — больше для того, чтобы поглазеть на ее грудь, чем из-за опасения, что ей удастся улизнуть. По тому, как уверенно они держались в седле и правили лошадьми, было ясно, что все они — опытные наездники. Проведя большую часть жизни в седле, никто из них не боялся, что пленница сможет скрыться.

Двигаясь по восточной дороге, лошади поднимали клубы пыли. Солдаты молча ухмылялись, безмолвно обещая все, на что способно человеческое воображение. Впрочем, она догадывалась, что ни один из них не обладает достаточными правами, чтобы стащить женщину с коня и немного позабавиться прямо тут. Такие люди, как Кронос, не любят, когда получают свои жертвы уже изнасилованными. К тому же каждый из них был уверен, что очень скоро сам доберется до нее — а если не до нее лично, то уж точно найдет себе другую забаву, когда Имперский Орден возьмет Алтур-Ранг штурмом.

Никки игнорировала плотоядные взгляды, сосредоточившись на своих мыслях. Ей предстояло обдумать многое, а для них такое поведение — обычное дело. Не в силах изобрести ничего умнее простого запугивания, они всегда забавлялись единственным доступным способом. Никки же укрывалась от страха за собственной решимостью.

Солнце еще не успело закатиться за горизонт, но цикады уже запели свою бесконечную песню. Их стрекот напомнил ей о Ричарде и о той ночи, когда он рассказывал ей про маленьких созданий, отрывающихся от земли раз в семнадцать лет. В ее жизни цикады прилетали десять раз — но Никки как-то не удосуживалась заметить их. Чары Дворца Пророков не только продлевали его обитателям жизнь, но и отгораживали от простого человеческого бытия. Настоящая жизнь проходила мимо, но Никки не осознавала, как много теряет. Пока мир вокруг нее жил, дышал, двигался, она посвящала свою жизнь каким-то другим мирам. Некоторые польстились на лживые обещания этих миров и служили им верой и правдой — как, например, сестры Тьмы, учившие Ричарда. Никки тоже служила иному миру, но не ради соблазнов. Просто в ее собственном мире не было ничего, что стоило бы ценить.