Джек Ричер, или Это стоит смерти - Ли Чайлд

Джейкоб поднял свой бокал.

— За нас, — сказал он, потому что жизнь была хороша.

Ричер нашел на кухне нож для чистки овощей и срезал остатки фонарика со ствола дробовика. Любители недооценивают качества пороха. Заряд, толкающий тяжелую пулю со скоростью сотни миль в час, добивается результата, создавая пузырь расширяющегося газа, способного уничтожить все, что встречается на его пути. Именно поэтому военные фонарики делают из металла и устанавливают на ствол так, что линзы остаются за выходным отверстием, а не перед ним. Джек выбросил осколки пластика в мусорное ведро, оглядел кухню и спросил:

— Где моя куртка?

— В шкафу, — ответила жена доктора. — Когда мы вернулись, я взяла все наши куртки и повесила в шкаф. Вашу я захватила с собой. Мне показалось, что ее следует спрятать. Я не сомневалась, что в карманах у вас могут оказаться полезные вещи.

Ричер выглянул в коридор.

— Эти парни не обыскали мои карманы?

— Нет.

— Мне бы следовало еще раз лягнуть каждого по голове. Возможно, это увеличило бы коэффициент их умственного развития.

Жена доктора усадила его на стул и внимательно осмотрела.

— Ваш нос выглядит ужасно, — сказала она.

— Я знаю, — ответил Ричер.

Он видел свой нос — теперь тот торчал между глазами, пурпурный и распухший, совершенно не в фокусе. Раньше он его разглядывал только в зеркале.

— Моему мужу следует его осмотреть.

— Он ничего не сможет сделать.

— Его необходимо поставить на место.

— Я уже поставил.

— Нет, серьезно.

— Поверьте мне, он вправлен настолько, насколько это возможно. Но если хотите, можете промыть царапины тем средством, которое вы использовали раньше.

Дороти Коэ ей помогала. Они начали с теплой воды и смыли с лица Джека запекшуюся кровь. Затем принялись за работу, используя ватные тампоны и вяжущую стягивающую жидкость, поскольку кожа у него была сильно рассечена в нескольких местах. Когда жидкость туда попадала, Ричер испытывал острую боль. Жена доктора делала все очень тщательно, но Джек подумал, что это не самые лучшие пять минут в его жизни. Наконец они закончили, Дороти Коэ промыла его лицо теплой водой и вытерла бумажной салфеткой.

— У вас болит голова? — спросила жена доктора.

— Немного, — ответил Ричер.

— Вы знаете, какой сегодня день?

— Да.

— А кто сейчас президент?

— Чего?

— Фермеров Небраски.

— Понятия не имею.

— Мне бы следовало перебинтовать ваше лицо.

— Это ни к чему, — сказал Ричер. — Лучше одолжите мне ножницы.

— Зачем?

— Увидите.

Она нашла ножницы, а он — остатки клейкой ленты. Затем Ричер вырезал аккуратный кусок длиной в восемь дюймов и положил его на стол липкой стороной вверх. После этого он отрезал кусочек в два дюйма в виде треугольника. Одну сторону треугольника он приклеил в центре восьмидюймовой полоски, взял ее со стола и плотно приложил к лицу — получилось, что широкая серебристая полоса протянулась от одной щеки к другой, сразу под глазами.

— Это лучшая полевая перевязка в мире. Однажды морские пехотинцы перевозили меня из Ливана в Германию, зафиксировав нижнюю часть моего кишечника такой лентой.

— Она же не стерильная.

— Почти стерильная.

— Это не может быть удобно.

— Однако я все могу видеть, а это самое главное.

— Похоже на боевую раскраску, — заметила Дороти Коэ.

— Что ж, еще одно достоинство.

На кухню вошел доктор и секунду на него смотрел, однако говорить ничего не стал.

— Что дальше? — спросил он.

Они вернулись в столовую и остались сидеть в темноте, чтобы наблюдать за дорогой. Где-то находилось еще трое «кукурузников», и они могли сюда вернуться, чтобы отпустить своих товарищей отдыхать. Нечто вроде работы по сменам. Ричер надеялся, что рано или поздно они появятся, и оставил «ремингтон» и клейкую ленту под рукой.

— Мы не слышали никаких новостей, — сказал доктор.

Джек кивнул.

— Потому что вам запретили пользоваться телефоном. Но он звонил, и вы решили, что вам хотели сообщить какие-то новости.

— Мы думаем, случилось три события. Потому что телефон звонил три раза.

— Какие у вас предположения?

— Война между гангстерами. Осталось три человека, три телефонных звонка. Может быть, они мертвы.

— Все не могли погибнуть. Победитель должен уцелеть. Обычно война гангстеров не заканчивается самоубийствами.

— Ладно, тогда два трупа. Может быть, человек из «Кадиллака» добрался до итальянцев.

Ричер покачал головой:

— Скорее наоборот. С человеком из «Кадиллака» разобраться было совсем нетрудно. Он остался один, в незнакомой местности. Для него здесь все очень необычно. К этому трудно быстро привыкнуть. Итальянцы находятся тут дольше. Более того, дольше меня, а мне кажется, что я провел у вас целую вечность.

— Я не понимаю, при чем здесь война гангстеров, — сказала жена доктора. — Почему преступнику из Лас-Вегаса или из другого места выходить из игры, если двое его людей пострадали в Небраске?

— Двое в мотеле не просто пострадали, — заметил Ричер.

— Вы понимаете, что я имела в виду.

— Подумайте сами, — сказал Ричер. — Предположим, крутой парень сидит дома в Вегасе, отдыхает возле бассейна и курит сигару, и тут ему звонит поставщик и сообщает, что его исключили из цепочки. Что сделает крутой парень? В ответ он пошлет своих головорезов. Но его ребятишек только что убили. Так что теперь он банкрот. Он больше никому не может угрожать. Он потерял власть. Для него все кончено.

— Но у него должны быть другие головорезы.

— У всех они есть. Они могут драться двое против двоих или десять против десяти, двадцать против двадцати, и всегда будет победитель и проигравший. Они принимают решение судьи и живут дальше. Они похожи на оленей весной. Это в их ДНК.

— И что же это за банды?

— Самые обычные. Те, что зарабатывают большие деньги на чем-то противозаконном.

— На чем именно?

— Я не знаю. Но тут не игорные долги. Речь не идет о каких-то теориях и бумагах. Тут нечто реальное, имеющее вес и размеры. Иначе быть не может. Именно этим занимаются Дунканы. Они владеют транспортной компанией. Значит, что-то перевозят — из пункта А в пункт Б, В и Г.

— Наркотики?