Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк

– Ты кончай такие штуки, ты давай не помирай! – прикрикнул на него травник и повернулся к Зерги: – Голову держи!

– Без толку… всё это… – Силы быстро покидали викинга. – Знаю я… эти ножи… – Яльмар закашлялся – горлом пошла кровь – и поискал рукой. – Топор… – сказал он, поймав вопросительный взгляд Зерги.

– Дай, – не глядя кивнул ей Жуга.

Девушка с трудом вытащила топор и вложила варягу в руку. Широкие пальцы сомкнулись на рукояти мёртвой хваткой. Яльмар приподнялся и сел, собрав последние силы.

– Один! – крикнул он, вскинул топор в последнем приветствии и рухнул недвижим.

Топор с тяжёлым стуком упал на пол.

Кровь перестала течь из раны.

Норвег был мёртв.

Жуга посмотрел на девушку, на посох, лежавший рядом, опустил окровавленные руки и отвернулся.

Сколько можно отвечать смертью на смерть? Поди теперь разбери, кто всё это начал. Вот ещё одна, ну а зачем? Или всё-таки не он это творит? А тогда кто? Кто?

Он посмотрел на Зерги – в глазах у девушки стояли слёзы – и вздохнул. Может, права девчонка? Где он теперь, тот Ваха-рыжий, что пришёл с Хоратских гор? Ищи ветра в поле… А кличка прирастает. Раз, два – и вот уже никто не помнит имени. Три, четыре – и вот ты сам его забыл. Пять, шесть – и вот уж нет имени вовсе, а лезет ниоткуда новое прозвание, и хорошо ещё, если ты сам его себе сыскал по сердцу, по уму, по совести. A назвался груздем, полезай в кузов – живи так, как назвали. Дело известное: вещь без имени – не вещь, а имя завсегда попросит тела. А там и вовсе поминай как звали.

Тело. Приходящий-Во-Сне тоже говорил о теле.

Жуга потряс головою и сжал кулаки.

– Что ж, – сдавленно сказал он, – ты выиграл, колдун.

И медленно добавил, глядя в никуда:

– Приходи.

* * *

Чувство Силы возникло внезапно, словно кто-то в единый миг вытеснил Жугу прочь из его головы. Но на сей раз травник не просто наблюдал за тем, что происходит. Он запоминал. Запоминал, откуда идёт и куда вливается горькая серая струя неведомой мощи, а чужая память нашёптывала, как её вызвать. Запоминал, как с тихим шорохом сходятся края рассечённой плоти, как ищут и находят друг друга концы разорванных сосудов, как движется кровь и как маленькая молния терзает стынущее сердце: бейся! бейся! И всё время кто-то еле слышно шепчет в голове, а у тебя или у Яльмара – не понять: дыши, дурак, дыши! теперь всё, теперь можно…

Теперь уже можно… позвать.

Первое, что Жуга увидел, вернувшись, были широко раскрытые глаза Зерги. Он опустил взор и еле сдержал радостный крик: норвег дышал! Там, где недавно зиял широкий разрез, теперь багровел неровный рубец.

– Ты… – Зерги коснулась викинга и посмотрела на Жугу. – Как тебе это удалось? – Внезапно её осенило, и девушка испуганно отдёрнула руку. – Скажи, я тогда тоже… вот так?

Сил говорить у Жуги не было, и он лишь кивнул в ответ.

– Ох… – Ладонь её метнулась ко рту. – А я-то не могла понять! – Она помолчала, прежде чем спросить о главном. – Так это был… он?

– Да.

– Мой бог… – Она запустила пальцы в волосы и отвернулась. – Ты всё знал с самого начала? Знал и молчал?

– Это ты вызвала его?

– Я не знала! – выкрикнула она. – Я… я…

Жуга кивнул. Всё встало на свои места.

– Ты хотела вернуть Веридиса, – сказал он. – Колдунья-недоучка, потеряла голову вместе с любимым человеком. Да… – Он посмотрел на Зерги. Та молчала, потупившись, и Жуга продолжил: – Ты открыла Путь, не подумав, что кое-кто уже лет двести ждёт у запертой двери. А потом…

– Я испугалась… – прошептала Зерги, в бессилии до хруста ломая пальцы. Опустила руки. – Просто испугалась. Он… он хотел…

– Я знаю. – Жуга кивнул. – Не вини себя. Я сам трижды открывал эту Дверь. Один раз мне помог Бог, один раз – человек, и один раз – эта штука. – Он поднял руку с браслетом. – А ты была одна. Ума не приложу, как тебе это удалось, хотя… – Он помедлил.

– Что?

– Ничего. – Жуга вздохнул и помотал головой. Взъерошил волосы рукой. – Боль и отчаяние… Да. Они могут сделать многое. – Он посмотрел на Зерги. – Ты родилась и выросла здесь. Ты должна хоть что-то знать про этого… Кто он? Для чего вернулся? Что за битву проиграл?

– Я не знаю… Впрочем, погоди! – Она нахмурилась. – Ты сказал – двести лет?

Жуга пожал плечами.

– Может, меньше.

– Башня Ветров… – пробормотала Зерги и закусила губу.

– Что?

– Очень давно на месте теперешнего маяка стоял замок. Его построил один чародей. Сейчас уже никто не помнит его имени. Говорят, он хотел всех осчастливить и боги покарали его за гордыню. Да, кажется, так. Был бой – он один сражался с ними всеми. Про него ещё песня сложена. Подожди, сейчас… Вот!

Ночь подняла над башней чёрный свой стяг —

Свой истинный крест, свой подлинный флаг.

Три армии собрались на расправу в ночь —

Три чёрных начала, три дьявольских сна,

Три чёрных начала адских трёх рек.

Что мог с ними сделать один человек?..

Сойдёмся на месте, где был его дом,

Где трава высока над древесным углём,

И зароем нашу радость в этом чёрном угле,

Там, где умер последний человек на Земле…[12]

– Вот как… – Жуга помрачнел. – Осчастливить, значит… Зря он за это взялся. Мог бы и сам понять – хоть маг, а тоже человеком начинал. А у людей вечная забава землю делить, кроить да штопать заново, огнём и сталью, волшбой и просто силой рук… А небо – вот оно, режь его ломтями. Что, не получается? Вот то-то…

– Что теперь?

– А теперь я пойду. – Жуга встал и надел полушубок. Подпоясался кушаком. Поднял посох.

– К-куда?

– Колдун внёс свою плату, пора и мне долг возвращать. – Он взглянул ей в глаза и вздохнул. – Сегодня ночь большого прилива. Теперь я должен выиграть эту битву. Выиграть или погибнуть.

– Но почему?! Ты же сказал, что взять тебя он не в силах!

– Зато в силах взять тебя.

– А он может?..

Ответить Жуга не успел. Яльмар сел рывком, дико вращая глазами, лихорадочно ощупал себя с ног до головы и вытаращился на Жугу.

– Один и Фрея! – прохрипел он. – Ты?!

– Я. – Жуга невольно улыбнулся.

Яльмар спешно задрал на боку рубаху и поскрёб ногтем багровый рубец.

– Боги! Ты воистину великий