Опасно для жизни - Фридрих Незнанский

— Этого не может быть, — заикаясь, говорил ректор, — чтобы в нашем институте делалось что-нибудь запрещенное! Наши преподаватели работают здесь по многу лет. Я всех знаю поименно. Я знаю семьи многих из них!

— Да вы не волнуйтесь, — успокаивал его Александр. — Никто и не утверждает, что что-нибудь запрещенное делается именно у вас. Но кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет, как в песне поется. И мы обязаны проверить все варианты.

С институтом бились два дня. Обшарили все лабораторные помещения, проверили по списку реактивы, облазили все подвалы. Ничего.

Аналогичным образом прошла и проверка расположенного почти напротив другого учреждения, академического НИИ. Директор института находился в данный момент в Америке. Его замещала нервная дама лет за пятьдесят с плохо промытыми волосами. Дама нервно поправляла очки и отказывалась пропускать визитеров в институт, требуя, чтобы они дождались возвращения директора.

— А когда ваш директор вернется? — спросил Гоголев.

Выяснилось, что через два месяца. Пришлось показать даме соответствующее распоряжение Маркашина, прокурора города. После чего дама, покрывшись красными пятнами, ушла в свой кабинет и принялась названивать по телефону. Турецкий же со товарищи прошел в главный вестибюль института. Вестибюль представлял собой на редкость странное зрелище. В центре его уходила вверх широкая винтовая лестница. У основания лестница была перекрыта массивной дверью, запертой на засов. Выяснилось, что большая часть института сдана в аренду. И лестницей имеют право пользоваться только арендаторы. Сотрудники же института сообщались между собой и с внешним миром посредством лифта. Если лифт выходил из строя, что случалось, по словам сотрудников, довольно часто, то и не сообщались вовсе.

— Такого я еще не видывал, — изумился Александр.

Начальник отдела кадров, типичная кадровичка с папиросой в зубах, категорично отмела в сторону фоторобот длинноволосого.

— Таких не держим, — безапелляционно заявила она. — А вот таких, — она ткнула папиросой в кудрявого, — таких парочка найдется. И еще один был. Но он теперь в Красном Селе работает.

Доставленные «кудрявые» снова были отвергнуты работницей почты.

Кадровичка вызвалась показать лаборатории института. На каждом этаже Турецкого изумляла картина полной, окончательной разрухи. Жуткий холод, бесконечные потеки по стенам от протечек, невыносимый запах мышей. Изредка попадались сидящие в ватниках сотрудники.

Турецкий переглянулся с Гоголевым — вряд ли в этом убожестве можно что-либо создать!

Их мысли подтвердил научный сотрудник лаборатории генетики, полупьяный обаятельный мужчина лет шестидесяти.

— Что вы, ребята! — добродушно воскликнул он. — У нас не то что запрещенное, у нас и разрешенное ничего не делается. Как в таких условиях работать? Выжить бы, чтобы не змэрзнуть, как Маугли. — Мужчина стрельнул глазами на бутыль со спиртом.

— Ефрем Николаевич, вы думайте, что говорите! — резко оборвала его кадровичка.

— Молчу, молчу, — Ефрем Николаевич подмигнул Турецкому.

Совершенно иначе выглядели этажи, сданные в аренду. Так и хотелось воскликнуть: «Россия — страна контрастов!» Просторные холлы с креслами и столиками, комнаты, отделанные по «евроремонту». Ухоженные барышни за компьютерами, вальяжные мужчины в кабинетах. Везде обогреватели, чистота, цветы. Но в этих офисных помещениях тоже вряд ли могло происходить изготовление сложнейшего химического вещества.

— Правильно они лестницу перекрыли, — сказал уже в машине Гоголев, когда они возвращались на Литейный. — А то сотрудники в ватниках облили бы всю их еврокрасоту соляной кислотой. Лично я бы так и поступил.

— Да уж, — откликнулся Турецкий. — Впечатление самое тягостное. Ведь директор бешеные бабки за аренду имеет, почему же не сделать нормальной жизнь собственного учреждения?

— А на что он в Америку поедет? Все они временщики, Саша. Нахапать сколько успеешь и слинять. Вот их философия.

…Дни проходили за днями. Прошерстили всю Петроградскую сторону, затем другие районы города. Ездили в Красное Село, куда, по словам кадровички, отбыл кудрявый сотрудник академического НИИ. Безрезультатно. Ежедневно подводились итоги дня в кабинете Гоголева, куда они возвращались уже поздно вечером. Под рюмочку, разумеется. Но Сашина версия о том, что «китайский белок» производится именно в Питере, получала все новые подтверждения.

Грязнов уже сообщил об изъятии «полипептида Хуанхэ» в московской аптеке, где на коробочках с препаратом в качестве производителя тоже фигурировал Петербург. Потом вычислили Тото. Потом поступило известие о переброске груза с наркотиком из Питера в Москву. И сутки напролет шли телефонные переговоры с МУРом. Взяли Тото. Все они, конечно, рассчитывали на ее признательные показания. Но Тамара молчала.

— Знаешь, Александр, — сказал Гоголев утром уже, кажется, восьмого дня пребывания Турецкого в Питере, — наверное, надо идти к наркоманам. Хоть я и говорил тебе раньше, что у нас, на нашем черном рынке, этот препарат почти не ходил.

— Я подумал — ты сказал, — откликнулся Турецкий. — Давай рассуждать. То, что «китайский белок» у вас не распространялся, — укладывается все в ту же версию. Они далеко не дураки. Здесь по-тихому делают наркотик, не привлекая к нему внимания. Через Москву осуществляется продажа и распространение. То есть создается видимость, что препарат производят, скажем, в Москве. Но после провалов: взрыв в поезде с изъятием вещества, обнаружение наркотика в аптеке и, наконец, арест Тото, — после всех этих провалов они должны: первое — временно прекратить транспортировку, второе — свернуть на время работу лаборатории. Но свернуть сложный технологический процесс за день невозможно. Помнишь, консультант ваш из технологического института сказал, что схема производства этого вещества должна предусматривать недели две-три. Значит, какое-то количество еще производится. А раз отправлять его нельзя, производители могут попытаться реализовать его здесь.

— Ну что ж, сегодняшний день у нас уже забит, а завтра нагрянем в один притон.

— А я свяжусь с Натальей Николаевной. Помнишь, попутчица моя? — обрадовался про себя Турецкий.

— Та, что на отделении гепатитном работает? Не думаю, что она нам помочь сможет. Пациенты ее за дозу наркоты или снотворного чего угодно порассказывают. А если отказать в их просьбе — вообще ничего не расскажут. Нет, наркоманов надо брать с поличным — со шприцом и ампулой в руках.

— Я все-таки схожу, — настаивал Турецкий. — Ведь утро у нас завтра свободное. Машина мне не нужна.

— Сходи, конечно, ты шеф, тебе решать, что делать. К тому же у нее такие красивые глаза. Я бы на твоем месте уже давно к ней сходил, — с самым серьезным видом ответил Гоголев. — Завтра у нас только допрос водителя из фирмы «Горячев и компания». Ну тут уж мы без тебя справимся. Тем более что он, по всей видимости, человек совершенно случайный. Дом, откуда мебель выносили, полностью расселен по причине предстоящего капремонта. Видимо, преступники гарнитур кухонный за полчасика до прибытия машины в парадняк затащили, там и ждали. Да ты в курсе.