Призрак с Кейтер-стрит - Энн Перри

Миссис Данфи проследила за ее взглядом.

— О, мисс Шарлотта, — сказала она, улыбаясь. — Что случилось? Это обычная проволока для резки сыра. Боже, благослови меня! Если бы вы любили готовить, вы бы знали это. А вы что подумали?.. О, матерь всех святых! Вы подумали, что это проволока душителя? О, боже мой! — Она с шумом уселась. — Почти в каждой кухне есть такая штука. Нарезает сыр аккуратно и чисто, лучше, чем нож. Нож прилипает к сыру. Мисс Шарлотта, вы собираетесь идти одна? Через час или два уже будет темно.

— Я должна идти, миссис Данфи. Миссис Преббл больна, и, кроме этого, мы хотим узнать о приготовлениях к похоронам миссис Сары.

Лицо миссис Данфи вытянулось. Шарлотта испугалась, что собирается расплакаться, поэтому она похлопала ее по плечу и быстро ушла.

На улице было холодно и влажно, и Шарлотта старалась идти быстро, насколько могла. Плащ ее был плотно запахнут, воротник — поднят, чтобы прикрыть горло. Дождь прекратился, как только Шарлотта повернула за угол на Кейтер-стрит, но небо по-прежнему было затянуто тяжелыми тучами.

Когда Шарлотта подошла к дому Пребблов, служанка впустила ее и сразу же провела в спальню Марты. В комнате было темно, она оказалась вся заставлена мебелью. Очень неуютная, комната выглядела полной противоположностью ее собственной, с картинками и украшениями на стенах, с множеством книг с рисунками, воспоминаниями детства.

Марта сидела в кровати, опираясь на трактат проповедей Джона Нокса.[8]Ее лицо осунулось; она выглядела так, будто только что очнулась от кошмарных снов. Когда Марта увидела Шарлотту, то улыбнулась, хотя это стоило ей больших усилий.

Шарлотта присела на кровать и поставила корзинку рядом с миссис Преббл.

— Я с большим сожалением узнала, что вы больны, — искренне сказала она. — Я принесла вам немного угощений. Надеюсь, они вам понравятся. — Она вынула салфетку из корзинки, чтобы показать, что было внутри. — Мама и Эмили передают вам наилучшие пожелания, и миссис Данфи — вы знаете, наша кухарка — говорила, как много вы делаете для всех вокруг.

— Очень благородно с вашей стороны. — Марта снова попыталась улыбнуться. — Пожалуйста, поблагодарите ее за меня и, конечно, вашу матушку и Эмили.

— Могу ли я что-то сделать для вас? — предложила Шарлотта. — Вы хотите что-нибудь? Может быть, нужно написать письма? Любое небольшое дело, в котором я могу вам помочь.

— Ничего не могу придумать.

— Вы позвали доктора? Вы выглядите очень бледной.

— Нет, мне не хочется его беспокоить.

— Вы должны. Я уверена, он отнесется к этому не как к беспокойству, а скорее как к своему долгу.

— Обещаю вам, если я вскоре не поправлюсь, то пошлю за ним.

Шарлотта переставила корзинку на пол.

— Мне не хотелось бы упоминать об этом — вы и так сделали очень много для нас, — но мама хотела бы узнать, какие еще приготовления к похоронам Сары должны быть сделаны со стороны церкви.

Лицо Марты неописуемо исказилось, и Шарлотту пронзило чувство, что она нечаянно затронула какой-то глубокий болезненный нерв.

— Не беспокойтесь. Пожалуйста, скажите вашей матушке, что все сделано. К счастью, я не была больна до тех пор, пока не закончила все дела.

— Вы уверены? Мне кажется, нужно было проделать очень многое. Надеюсь, вы заболели не потому, что так трудились для нас.

— Не думаю. Но это было самое меньшее, что я могла сделать. Нам следует… хорошо… — ее голос напрягся, она облизала губы, — заботиться об ушедших. Они уже в другом мире. Там забываются требования плоти, они поднимаются на справедливый суд и, омытые кровью Христа, будут возлежать избранными у ног Бога вечно. Грехи будут прощены.

Шарлотта была растеряна. Она не знала, что ответить, хотя казалось, что Марта говорит скорее сама с собой, чем с Шарлоттой.

— И это наш долг — вычистить весь мусор, который остался после них, — продолжала Марта. Ее пустые глаза уставились куда-то в стену над плечом Шарлотты. — Все, что разлагается и гниет, должно быть выметено, похоронено в земле, и слова очищения должны быть произнесены над ними. Это наш долг, долг перед ушедшими и перед живыми.

— Да, конечно. — Шарлотта встала. — Возможно, вам нужен отдых? Вы слишком взволнованы. — Она наклонилась и потрогала лоб Марты; он был горячим и влажным. Шарлотта аккуратно поправила прядь волос. — Вы немного разгорячились, могу я принести что-нибудь попить? Может быть, бульон? Или вы предпочитаете воду?

— Нет-нет, спасибо. — Голос Марты становился все громче. Она качалась из стороны в сторону, натягивая на себя простыни и одеяло.

Шарлотта посмотрела на кровать — та была не убрана и, похоже, очень неудобна. Подушки невзбитые, посередине почти плоские.

— Позвольте мне, — предложила она, — привести в порядок вашу кровать. Должно быть, очень трудно отдыхать в постели, которая так измята.

И, не дожидаясь ответа, потому что она должна была сделать что-то полезное, а затем извиниться и уйти, девушка склонилась к кровати и начала приглаживать постель вокруг Марты. Она помогла ей привстать, чтобы расправить простыню под ней, взбила подушки, затем обняла ее и аккуратно уложила. После этого обошла вокруг кровати, расправила одеяло и подоткнула его под больную.

— Надеюсь, так будет удобнее, — сказала она, осмотрев кровать критическим взглядом. Марта выглядела теперь немного лучше, к щекам прилила кровь, хотя глаза еще лихорадочно блестели. Шарлотта очень беспокоилась за нее.

— Вы выглядите очень плохо, — сказала она и снова положила руку на лоб Марты, наклонившись вперед. — У вас есть одеколон? — спросила она и осмотрелась. Флакон стоял на маленьком столике у окна. Шарлотта пересекла комнату и взяла бутылочку; в другой руке у нее был носовой платок. — Позвольте мне немного причесать вам волосы, а затем постарайтесь уснуть. Я всегда знала, что если я не здорова, то сон — это самое эффективное лекарство.

Марта ничего не ответила, а Шарлотта всячески избегала ее взгляда, потому что не могла придумать, о чем с ней говорить.

Через пятнадцать минут Шарлотта снова была на улице. Когда она уходила, Марта снова сидела в кровати: глаза запавшие, вспотевшее лицо покрыто пятнами. Если к завтрашнему дню ей не станет лучше, то следует надеяться, что викарий утром пошлет за доктором.

На улице стало холоднее, уже собирался плотный туман. Звуки ее шагов замирали на мокрых камнях, а свет от газовых фонарей размазывался в тумане, отчего фонари походили на множество желтых лун. Дрожа, Шарлотта запахнула плащ так плотно, насколько могла. Премерзкая погода.

Кейтер-стрит казалась длинной-предлинной. Надо бы думать о чем-то хорошем, чтобы расстояние казалась короче, а погода — потеплее. Шарлотта сразу же улыбнулась. Питт… его образ возник у нее в голове. Конечно, папа будет не очень доволен перспективой отдать дочь за человека, который по социальному уровню ниже ее. Но с другой стороны, он должен быть доволен, что вообще получил предложение выдать ее замуж. Как бы то ни было, что бы ни сказал папа, Шарлотта все равно выйдет замуж за мистера Питта. Она была в этом уверена, как никогда ранее в своей жизни. Сама мысль об этом разлила тепло по ее телу и рассеяла туман и холод ноябрьской непогоды…