Корсар - Юрий Корчевский

– И что теперь?

– Пойдём в море купаться.

– А лечиться?

Я засмеялся:

– Вот и начинается твоё лечение.

Раздевшись, я вошёл с боярином в воду. Берег был песчаный, довольно мелко.

Мы зашли по горло, поплескались немного. Вода в Каспии была не такая, как в Чёрном море, а более пресная – сказывалась близость впадающей недалеко Волги. Конечно, лучше было бы лечиться на Чёрном море или на том же Каспии, но значительно южнее. Однако на Чёрном море – крымские татары в Крыму и на северном побережье, на восточном – адыги, а на Каспии буквально в полусотне вёрст начинаются владения Персии. Так что выбора не было.

Вдоволь наплескавшись, мы вышли на берег и улеглись на песок – надо обсохнуть, позагорать. Пожарились на южном солнце и – снова в воду. Эх, пивка бы ещё сюда! Снова полежали, обсохли.

– Кушать пора, проголодался я, – заявил боярин.

– Не держу. Иди в крепость, поешь и возвращайся.

Боярин оделся и ушёл, сопровождаемый стрельцами и слугами. Я остался один на берегу, в шатре. Улёгся на ковёр, погрыз сухарей и вздремнул.

Боярин вернулся часа через два сытый и довольный. И вновь – купание и лежание под солнцем.

– Я что, так и буду всё время купаться и загорать? – удивился боярин. – А лечение когда начнётся?

– Оно уже началось. Если ты думаешь, что я буду пользовать тебя мазями, ты ошибаешься.

Боярин хмыкнул недоверчиво, оделся и ушёл в крепость в сопровождении стрельцов, на ночлег. Так оно даже и лучше – спокойнее.

Утром процедура повторилась. За спинами стрельцов, вставших в отдалении полукругом, боярин сбросил одежду и зашёл в воду. Раздевшись, я последовал за ним.

После водной процедуры, когда мы грелись на южном солнышке, боярин, оглядывая своё тело, заметил:

– Интересно, я сегодня ночью не чесался и спал, как младенец в люльке.

– С каждым днём тебе будет лучше – вот увидишь.

Я решил добавить к природным процедурам ещё и гипноз. Зря, что ли, штудировал этот метод? Перед обедом, когда боярин уже оделся, я уложил его на ковёр в шатре и начал сеанс.

– Расслабься, слушай только мой голос. По рукам и ногам струится тепло, веки твои тяжелеют, закрываются.

Ну и далее – как положено.

Боярин впал в транс.

Проведя сеанс, я закончил:

– На счёт три ты открываешь глаза, будешь ощущать себя бодрым, полным сил. Раз, два, три! Просыпайся!

Боярин открыл глаза, осмотрел шатёр, как будто бы в первый раз его видел, сел и потянулся.

– Хорошо-то как, вроде даже сил прибавилось. Странно, что не помню ничего. Ты не волхвуешь, лекарь?

– Помилуй бог, боярин! Христианин я, вот! – в доказательство я расстегнул ворот рубахи и достал крест.

– Да верю, верю, и крест видел, когда купались. Ну, так я в город пошёл – пообедать.

– И я с тобой, поем горяченького.

Мы вошли в Казачий городок. Городок – это громко сказано. Село – ещё куда ни шло. Окружён городок был стеной из самана метра два высотою. Из этого материала было сделано всё – крепостная стена, хатки, крытые соломой, постоялый двор. Да и где взять другой строительный материал, если вокруг степь да море. А саман – это смесь глины песка и соломы. Часто добавляют туда и конский навоз. Всё это месится конскими ногами, и стройматериал готов. Высохнет – будет как камень, но боится воды. Хороший дождь может запросто намочить и разрушить саман, и тогда вместо хаты останется куча глины пополам с соломой.

И везде в крепости пыль – на улицах, узких и кривых, на одежде, на столе. Она была повсюду, и когда дул ветер со стороны степи, хрустела на зубах. Вода в колодцах была слегка солоноватой на вкус – сказывалась близость моря. Суровые края, хоть и юг. Зимою морозно, а летом – пекло.

И еда на постоялом дворе была солоноватой из-за воды, невкусная. Ничего, недолго терпеть. Я-то ко всему уже притерпелся, а вот боярину явно не по нраву – привык в Москве разносолами баловаться.

После обеда – снова на море: купаться и загорать. Для боярина – лечение, а мне – отдых. Давненько я не купался да не загорал, даже вспомнился свой отпуск когда-то давно, в Джубге.

Так и ходили на море, как на работу.

В один из дней боярин признался, что из-под струпьев перестал сочиться гной, ранки затягиваются. А через неделю радостный ворвался ко мне в шатёр, где я спал.

– Ты гляди, лекарь, струпья сохнут и отпадают. Неужели помогает?

– Ну, ты сам ответил на мой вопрос.

Так и шло дальше – купание, гипноз, загорание под солнцем.

Через пару недель и струпья сошли, обнажив розовую молодую кожу. Боярин нарадоваться не мог:

– Ты гляди, лекарь, кожа очистилась и не чешется. Надо в церковь сходить, свечки поставить да молитву вознести.

Вот с церковью туго – не было её в крепости. Священник был, отпевание усопших проводил на местном кладбище – я сам видел, но куполов с крестами не заметил: городишко-то был весь одноэтажный и целиком просматривался с крепостной стены.

Ещё неделя прошла в унылом однообразии. Разве что кораблик пришёл, с хозяином которого уговаривался боярин: привёз провизию – вино, рыбу, фрукты. Обрадовались все – боярин, я, стрельцы, слуги. Наелись до отвала, а то на постоялом дворе пища мало того что солоноватая, так ещё и однообразная. Каждый день одно и то же: мясо – баранина, ни кур, ни рыбы.

Хотя казалось бы, чего проще: на берегу моря городишко стоит – купи баркас или лодку да сети – и лови. Однако не нашлось предприимчивого человека. А и то – население маленькое, мужчины в основном на службе заняты, в конных дозорах. Земли много вокруг, а на все про всё одна эта крепость да Астрахань – так та далеко совсем.

Боярин почти каждый день пребывал в хорошем расположении духа – кожа очистилась, он чувствовал себя здоровым. Начал осторожно выспрашивать – а не пора ли домой, на харчи домашние, да и служба требует его присутствия в Москве. Но я был твёрд:

– Боярин, потерпи немного – ещё хотя бы седмицу. Зато потом долго будешь себя хорошо чувствовать.

Боярин нехотя соглашался, поскольку результат был налицо, вернее – на теле. Загорел боярин, поправился, хоть харчи и немудрящие были. Даже внешне помолодел, что и сам отметил, посмотревшись как-то в зеркало, каким-то чудом оказавшееся на постоялом дворе.

Да вот только всё хорошее быстро проходит.

В один роковой день показались ногаи. Со стены крепости казаки закричали в нашу сторону что-то, но из-за расстояния мы не расслышали. Потом к нам рванул конный. Не доскакав полсотни метров, он закричал: «Ногаи! Всем в крепость!» и упал, пронзённый стрелой.

В это время мы с боярином на песке лежали, обсохли уже. Мигом оделись, обулись. Боярин махнул рукой стрельцам в сторону ногаев, и мы побежали в крепость. А уж ногайцы быстро приближаются.