Про психов - Мария Илизарова

– Ну… не только благодаря мне… были и еще помощники, – обидчиво отрезала Майя. Разозлилась ужасно, что не сдержалась, и, вскочив со стула, направилась к шкафу с историями болезни, вытащила целую стопку, плюхнула их на стол между собой и Костей.

Костя все понял. Обиженные женщины опасней бронетранспортера. Ему действительно лучше никогда сюда не попадать. Из деликатности Костя сделал вид, что ничего не заметил.

– Простите, у вас так много работы, я пойду. Еще раз – спасибо вам большое. За все! – Поклонился по-русски, в пояс, и выскочил, на минуту испугавшись, что Майя за ним погонится.

Не оборачивайся, а то застынешь, как жена Лота. Жаль, что все так получилось, но сейчас уже неважно. Спокойно: улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Быстрее от ужасного кабинета. Сердце стучит. Костя, как самый трусливый Одиссей, считает секунды: этаж, еще один, так, молодец, мимо охранников, в глаза не смотреть, открываю дверь, солнце теплое, здорово как! Так, дальше быстрее, но не слишком быстро, чтобы внимания не привлекать.

Костя идет по аллее, мимо кафе Кагановича, мимо собачьих будок. Не удержался и погладил дворнягу Лизу, все-таки они столько вместе пережили! С каждым шагом к больничным воротам легкие вдыхают все больше воздуха. В теплой зимней куртке жарко, и Костя идет нараспашку. К выписке родители должны были принести другую одежду, но по плану с родителями увидеться ему не суждено.

Вот и последний пункт плана – стоит за воротами в сером пальто и белых перчатках с букетом хризантем в руках, похожий на Майкла Джексона.

– Приветствую тебя, учитель! – Мориц торжественно пожимает Костину руку и, осматривая со всех сторон, хвалит: – Костя, какой же вы красивый! Настоящий романтический герой! Онегин, Чацкий, Печорин не стоят вашего мизинца!

– Боже мой, Мориц, прекратите делать мне комплименты, сегодня я трусливый Одиссей, еле сдерживаюсь, чтобы бегом не побежать. Майя знаете какая злая! Вот, держите письмо Лоре. Будьте с ней поласковее, я вас очень прошу.

– Не волнуйтесь, мой друг! Мориц тонко чувствует женщин. Кто поручится, что я не одна из них? Поспешите, у вас еще много дел. Мориц останется здесь и все устроит.

– До встречи!

Костя и Мориц встречаются взглядами. Улыбаются друг другу. Костя взволнованно, Мориц печально.

– Друг мой… – Костю переполняет волнение и благодарность, хочется сказать Морицу что-то хорошее, теплое.

– Не надо, Костя. – Мориц делает отстраняющий и благословляющий жест. – Поспешите. У этих врат оставьте меня, и пусть судьба больше никогда вас сюда не приведет. Пусть боги и богини избавят вас от необходимости пересекать эту границу. Оставьте это место нам.

Мориц постоял несколько секунд, наблюдая, как учитель растворяется в весеннем солнце, и неторопливо отправился в отделение. По дороге он встречает много свежих фиолетовых бабочек. Некоторых, особенно прекрасных, он приглашает внутрь себя.

1 апреля, день

Медленно шествуя в сторону отделения, Мориц видит себя яркой светящейся волчьей фигурой, живой и прекрасной, в окружении слепых и страшных теней, уныло, но целенаправленно бредущих к дверям разных отделений. Так Мориц видит родственников пациентов, наводняющих больницу в часы посещений. Когда он в плохом настроении, ему видятся кровожадные зомби, пришедшие жрать мозги или кормить мозгами своих сошедших с ума родных.

Мент уверял, что Мориц не любит часы посещений потому, что к нему никто не приходит. Мориц повздыхал: он скучал по своему вечному другу-оппоненту. Мента давно выписали, тогда как Мориц о выписке и не мечтал. В его перспективе значился интернат для психохроников. А Мента пришла забирать вся его семья, это было трогательно. Настолько трогательно, что Мориц с трудом дождался момента, когда они все уйдут. Теперь он слегка сожалел, что не попрощался с другом по-человечески. Впрочем, их шансы встретиться вновь высоки: раз в несколько лет Мент начинает очередной крестовый поход против вездесущей системы.

По мере приближения к отделению Мориц замедляется, его фигура приобретает величественную осанку, лицо каменеет, шаги становятся тяжелы, как поступь Командора. Мориц опять входит в любимую роль судьбы. Гордость наполняет его. От него зависит судьба и любовь двух уже свободных людей. Душа Морица ликует, все несовместимые ее части на краткий миг собрались вместе для важной миссии. С величаво поднятой головой он заходит в комнату отдыха и окидывает взглядом открывшуюся картину.

В комнате отдыха почти никого. В уголке у окошка пристроились Ванечка и его папа. Ванечка улыбается светло и бессмысленно, как всегда перепачканный едой. Папа старается аккуратно кормить его с ложечки картофельным пюре. Даже для этого ответственного дела папа не снял своей побитой молью меховой шапки. Еще несколько семейных групп разной степени оживленности разместились по углам. Пациенты с удовольствием едят домашнюю еду. Душный зал затапливает солнце, в лучах которого светится поднятая посетителями больничная пыль.

Мориц останавливает свой взгляд на родителях Кости, пришедших забрать из больницы своего поправившегося сына. Они еще не знают, что в это самое мгновение Костя мчится в раскачивающемся и позвякивающем трамвае навстречу судьбе.

Костина мама посвежела и помолодела. Виновато-заискивающее выражение лица сменилось смущенным и радостным. Она счастлива в предчувствии встречи со своим любимым мальчиком. Костин папа тоже изменился. Напряжение сменилось уверенностью и даже вальяжностью. Он освоился в больнице, и она больше не казалась ему чем-то особенным. От пытливого взгляда Морица не укрылось, что папа покровительственно вытянул руку над мамиными плечами на спинке дивана, обозначая территорию и принадлежность. Мориц отметил, что, похоже, сумасшедший сын заставил этих родителей искать поддержку друг в друге, и они ее нашли.

На соседнем с диваном кресле сидит Лора. Не будучи знакома с родителями Кости, свое место она выбрала верно. Как только Мориц вошел, Лора уперлась в него своим божественным взглядом, отчего его на минуту вышибло из роли.

Лора пришла попрощаться с Костей, по крайней мере так она объясняла себе свое присутствие. Ее переполняют разные чувства: волнение, радостное предвкушение встречи с учителем, ужас перед расставанием. По привычке Лора держит при себе свои переживания. При появлении Морица ее сердце дает перебой: Костю она не увидит. Ей больно, и в то же время огромное облегчение обрушивается, как прохладный поток воды. Значит, не придется расставаться, не надо все это переживать. Ничего не заканчивается, никогда ничего не заканчивается. Show must go on…

Мориц уже готов шагнуть в зал и исполнить отведенную ему роль, как чувствует на плече твердую руку. Оборачивается и расплывается в улыбке:

– Александр Львович! Психолог! Читаете души, как книги! Мы с вами коллеги в некотором роде. – Мориц обеими руками хватает протянутую Косулиным ладонь и, энергично тряся ее, продолжает: – Я уж было подумал, что мне одному все объяснять придется, но в этой истории мы с вами практически братья, уважаю, очень вас уважаю!